Ускользающий ангел - Картленд Барбара - Страница 8

Маркиз встал, повернувшись спиной к камину.

— Давайте-ка с самого начала уясним вот что, — сказал он. — Я не могу допустить, чтобы мои планы по какой-либо причине расстроились. Ула, вы обещали довериться мне, вы также должны слушаться меня.

Ула, опустив глаза, тихо промолвила:

— Мама… говорила мне, что истинная леди… может принимать от джентльмена лишь… небольшие подарки, иначе ее поведение сочтут непристойным… Полагаю, она подразумевала веер, быть может, перчатки… ничего дороже.

— А мне сдается, вы направлялись в Лондон с совершенно иными намерениями! — с иронией заметил маркиз.

Ула вспыхнула, и ее лицо, зардевшееся от смущения, стало особенно прелестным. Затем она сказала:

— Я… я считала, что буду… зарабатывать деньги… а не принимать их в качестве… подарка.

— Вот мы все и решили! — воскликнул маркиз. — Вы будете честно зарабатывать деньги, выполняя мои распоряжения, так что можете считать меня своим работодателем.

Ула задумалась над его словами. Затем она хитро улыбнулась, и маркиз заметил у нее на щеках две прелестные ямочки.

— Уверена, эта мысль только что пришла в голову вашей светлости, но поскольку она позволяет мне сохранить лицо… Что ж, я с глубокой признательностью принимаю ваше предложение!

Герцогиня рассмеялась.

— Дрого, я всегда говорила, что ты проявляешь чудеса находчивости, добиваясь своего. Ты был таким с самого раннего детства.

— Его светлость отличается необыкновенным умом, — сказала Ула, — потому что у него всегда на все готов ответ.

— Полностью согласна с вами, — улыбнулась герцогиня. — Итак, Дрого, какие будут приказания?

— Очень простые, — ответил маркиз. — Ула остается на ночь у вас, дорогая бабушка. Поскольку, вы, как обычно в деревне, удалитесь на покой рано, я поужинаю с Улой и дам последние наставления. А завтра я жду вас обеих в доме на Беркли-сквер.

— Завтра? — переспросила герцогиня. — Но как же насчет ее одежды? Неужели она поедет в этом платье?

— Разумеется, никто не должен видеть Улу до тех пор, пока вы надлежащим образом не оденете ее. Очень важно, чтобы уже через двадцать четыре часа она выглядела подобающе.

Герцогиня изумленно посмотрела на внука.

— Это совершенно невозможно!

— Нет ничего невозможного, — возразил маркиз. — Сегодня воскресенье. Завтра вечером, как только приедете ко мне, вы разошлете приглашения вашим самым близким друзьям на небольшой прием, где представите им дочь леди Луизы.

Ула замерла от неожиданности, пораженная герцогиня уставилась на внука. Тот, прочтя вопрос в ее глазах, сказал:

— Вы были знакомы с леди Луизой и очень хорошо относились к ней. Теперь, когда ее нет в живых, вы хотите выразить свое восхищение женщиной, отказавшейся от высшего света ради любимого мужчины, введя в общество ее дочь.

Герцогиня улыбнулась.

— Дрого, ты гений! Я поняла твой замысел. Ничто не сможет разжечь любопытство людей больше, чем известие о том, что, во-первых, у Луизы есть дочь, и, во-вторых, я покровительствую ей и она живет в твоем доме.

— Именно так, — согласился маркиз.

— А разве… в свете до сих пор помнят тот скандал, который устроила мама… сбежав из-под венца? — запинаясь, спросила Ула. — Я думала, все это в прошлом.

— Нет, все будут заинтригованы и зачарованы. К тому же, как можно не восхищаться женщиной, осмелившейся совершить такой поступок! — решительно произнесла герцогиня.

— Дядя Лайонел будет… в ужасе! — пробормотала Ула.

— Надеюсь! — сказал маркиз. — Должен заметить, что, чем в больший ужас он придет, тем сильнее я обрадуюсь!

Он остановился, затем, заглянув во встревоженные глаза Улы, добавил:

— Вам первым делом необходимо забыть, что вам пришлось испытать по вине ваших жестоких родственников. Для вас, Ула, начинается новая жизнь, которая, надеюсь, вам придется по душе.

— Жаль только… что мама… не может выразить вам благодарность… как пытаюсь сделать… я, — сказала Ула. — Мне кажется… что я сплю… а утром… проснусь снова в Чессингтон-холле.

Ее слова заставили герцогиню рассмеяться, но девушка снова едва сдерживала навернувшиеся на глаза слезы.

Ула направилась наверх, чтобы принять перед ужином ванну, а герцогиня стала готовиться ко сну.

— Мне необходимо хорошенько отдохнуть, дитя мое, — сказала она, — так как скоро мы окунемся в море балов, приемов и обедов, устраиваемых для вас, и я намерена наслаждаться каждым мгновением этих развлечений и принимать все приглашения, которые, уверена, дождем хлынут на вас.

Ула рассмеялась, а герцогиня, залюбовавшись ее нежным личиком, добавила:

— Положитесь во всем на Дрого. Он любит бросать вызов и с огромным наслаждением разрабатывает стратегические планы предстоящих кампаний, словно истинный полководец. От нас требуется лишь в точности выполнять его приказания.

— Вы оба так добры ко мне, — сказала Ула. — Вчера вечером я засыпала вся в слезах, потому что дядя Лайонел снова ударил меня, а Сара таскала за волосы. Я… я хотела умереть… но сейчас я хочу жить, потому что… все так… замечательно!

— Отныне жизнь вы будете видеть только в таком свете!

Улыбнувшись, герцогиня удалилась в свою спальню.

Маркиз перед тем, как спуститься К ужину, заглянул к бабушке.

Герцогиня, седовласая и величественная, возлежала на кружевных подушках. Пышные волосы ее выбивались из-под изящного кружевного чепца, а тонкие пальцы едва виднелись под кружевами шелковой ночной рубашки.

Герцогиня с удовлетворением оглядела своего внука.

В вечернем костюме маркиз выглядел очень элегантным.

Вместо коротких штанов и шелковых чулок на нем были надеты узкие черные брюки дудочкой, введенные в моду принцем-регентом. Шейный платок был завязан с особой тщательностью, а в сюртуке с длинными шелковыми фалдами чувствовалась рука настоящего мастера.

С волосами, словно слегка растрепанными ветерком, — эту моду опять же ввел принц-регент — маркиз выглядел таким красивым, что герцогиня подумала, какой же недальновидной надо быть девушке, чтобы оттолкнуть такого жениха, как, судя по всему, поступила леди Сара.

Старая герцогиня прекрасно видела, что циничные складки на лице ее внука, спускающиеся от носа к краям губ, стали еще глубже обычного. Во взгляде его, критически изучающем всех и вся, сквозила высокомерная надменность.

— Будь проклята эта девчонка! — Проворчала про себя герцогиня. — Она могла развеять гложущее его разочарование. Что бы он ни говорил, ему потребуется много времени, чтобы простить и забыть!

Однако громко она свои мысли не высказала и, наоборот, радостно воскликнула:

— Дрого, как ты великолепно выглядишь! Не удивительно, что принц-регент так завидует тебе: он с каждым годом становится все жирнее и рыхлее, в то время как ты, кажется, делаешься лишь стройнее и изящнее.

— Я постоянно занимаюсь спортом, — ответил маркиз. — К тому же я не обжираюсь на ежедневных пирушках в Карлтон-хаузе.

— И все же, твой повар на Беркли-сквер — знаток своего дела, и я жду не дождусь, когда смогу насладиться плодами его искусства.

— Я буду очень рад принимать вас у себя, дорогая бабушка, — искренне признался маркиз.

— Ты действительно хотел сказать, что у меня есть лишь двадцать четыре часа на то, чтобы превратить эту девочку из гадкого утенка в лебедя? — спросила герцогиня.

— Необходимо сделать невозможное, дорогая бабушка, — ответил маркиз. — Вы должны понять, что, как только Ула появится в обществе под вашим покровительством, граф больше не сможет требовать ее возвращения в Чессингтон-холл.

— Совершенно согласна с тобой, — кивнула герцогиня. — Этого нельзя допустить ни в коем случае.

Внимательно посмотрев на внука, она добавила:

— Моя горничная говорит, что, когда она помогала Уле принять ванну, ее ужаснули рубцы на спине девушки, некоторые из которых, полученные вчера вечером, еще кровоточили! Маркиз нахмурился.

— Значит, она сказала мне правду? — К сожалению, да, — кивнула герцогиня. — Робинсон говорит, это очень болезненные раны. Одежда прилипла к кровоточащим рубцам, и раны причинили ей страдание, когда бедняжка раздевалась.