Тереза Батиста, уставшая воевать - Амаду Жоржи - Страница 38

— Прекрасно придумано, молодой человек. Только для нашего города нужно не полдюжины, а от двух до трёх дюжин этих самых крепких чемпионов.

Хочешь весело провести каникулы, ухаживая за девушками, и к твоим услугам полное изобилие, большой выбор, но осторожно, нельзя совершить роковую ошибку и попасть на девственницу, она тут же примется кричать, что изнасилована, обесчещена, беременна и всё остальное. Станет требовать святого отца и судью, чтобы немедленно идти к венцу. Так вот он, сын судьи, этого не допустит. Девственницы не в его вкусе, он предпочитает замужних, любовниц или вообще свободных от каких-либо обязательств женщин. Да и от тяжёлой домашней работы, бесконечных родов, постоянной скуки и апатии замужние здесь рано теряют привлекательность. Даниэл едва узнал ту, что всего пять лет назад при случайном знакомстве прижимал к своей груди. Теперь это была матрона с обвислой грудью и серым цветом лица. А та, хорошенькая, что с восточным разрезом глаз и лукавым взглядом, оказалась беззубой, когда открыла рот, чтобы ответить на его вопрос. Какой кошмар!

Кроме того, Дана не устраивала опасность скандала. Вообразите оскорблённого мужа, обнаружившего, что он рогоносец, да он тут же станет обвинять его, сына почтеннейшего судьи, его, который покусился разрушить счастливый христианский очаг, испачкать священный институт семьи, если не что-либо похуже, станет угрожать, что отомстит, убьёт, будет преследовать, стрелять; Дан всегда был аллергиком к любому виду насилия.

Нет, он не мог подвергать себя подобным испытаниям со стороны оскорблённого родственника, как и не желал вызывать грубую ревность у примитивных жителей Северо-Востока, которые, как свидетельствует история, ещё совсем недавно позор смывали только кровью. В столице же подобное случалось разве что в низших слоях общества, и то всё реже и реже; кроме того, существовала взаимная зависимость: чем любовь была сильнее, тем сильнее ярость обманутого мужа, выливалась же она в хорошую трёпку неверной; но бывали случаи, когда тяжести рогов не выдерживал череп и пострадавший оставлял изменницу и уходил к другой, большая же часть богатых людей — богатство всегда облегчает жизнь — легко смотрела на подобные вещи. Даниэл — опытный в таких делах человек, ему можно верить. Но в здешних краях, где хозяева фазендейро и жагунсо, куда ещё не пришла цивилизация, лучше всего с уважением и осторожностью обходить замужних дам, отдавая должное законно созданным семьям.

Однако в порядке компенсации существуют разные прочие виды связей — любовницы, наложницы, сожительницы, подруги. Так вот, эти связи, не освящаемые Церковью, не фиксируемые представителями суда, а основывающиеся на любви и деньгах, не таят в себе никакой опасности, тем более насилия. Ну кто станет поднимать скандал из-за любовницы или убивать сожительницу? Согласно кодексу Даниэла, подобные связи не разрушают домашнего очага и не оскорбляют чести.

Быстрый анализ местных любовниц тут же обнаружил господствующий здесь дурной вкус: предпочтение отдавалось женщинам в теле, что считалось неотъемлемым знаком красоты, а также кулинаркам, так как хорошая любовница должна была иметь золотые руки именно на кухне и называться служанкой, а в постели — малышкой, но никак не любовницей или всеми прочими синонимами этого слова.

Первая, светлая мулатка, каких много, пышнотелая, черты лица негритянки, рот жадный, глаза смотрят спокойно, ясно, что хороша в постели, видно по движению бёдер, почти пять лет была подлинной супругой сборщика налогов Аиртона Аморина, в то время как настоящая была прикована к креслу-каталке и жила во мраке, не двигаясь, ожидая того момента, когда отойдёт в лучший мир — для чего такая жизнь! — никому больше не принося неудобств, и Аиртон Аморин сможет спокойно смотреть в глаза судье и священнику — на всё воля нашей Матери Божьей, которой он поклоняется.

Вторая, тоже явно соперничающая с настоящей супругой, имела вкус к инцесту, речь идёт о Белинье, сожительнице судьи. Белинью показал Даниэлу Маркос Лемос, когда та под зонтиком шла со служанкой, возможно, к зубному врачу. Даниэл поспешил ей навстречу, чтобы, приблизившись, рассмотреть её получше; продолжая идти обычной лёгкой походкой, Белинья подняла свои дикие глаза, чтобы тоже рассмотреть сына судьи. Даниэл улыбнулся ей и вежливо поздоровался: «С вашего благословения, мама!» Она не ответила, не нашла шутку остроумной и проследовала дальше, опустив глаза и покачивая бёдрами. В отсутствие судьи Белинья утешалась ласками двоюродного брата, й это вполне могло подвигнуть отдыхающего от учёбы и бурной столичной жизни студента приударить за отцовской пассией, если бы не девчонка капитана Жустиниано Дуарте да Роза, не девчонка, а мечта, рядом с ней другие просто не существовали. И как на этой дикой земле мог вырасти такой великолепный цветок? Маркос Лемос, полный гордости от роли гида такого симпатичного юноши, не удержался и показал ему Кошку, любящую тепло (такое название — «Кошка, любящая тепло» — было дано одному мадригалу, вдохновлённому Терезой), любовницу капитана. Нет, не любовницу, но одно из увлечений Жустиниано Дуарте да Роза.

Даниэл, положив на неё глаз, просто обезумел от сжигающей его страсти.

Слава у капитана была хуже некуда — мрачный, грубый, драчливый, злой и с дурными наклонностями. И хотя Даниэл был осторожен и не любил попадать в затруднительные положения, он пренебрёг предостережением Маркоса Лемоса, сочтя, что бухгалтер преувеличивал опасность. Дан верил в свою неизменно счастливую звезду и приобретённый опыт, а кроме того, не верил, что капитан придаст такое большое значение поведению одной из своих многих, как говорил Даниэл, девчонок, ведь у него одновременно с этой ещё две-три на ферме, в пансионах, наконец, на улице, да и здесь, в лавке, под носом у этой.

Да и потом, каким образом он узнает? Осторожность и осмотрительность, конечно, необходимы, но ведь и в этой области знаний Даниэл уже имеет степень доктора наук. Кроме того, ему помогут некоторые обстоятельства, да и звезда не подведёт.

Что касается обстоятельств, на которые уповал Дан, то они были как нельзя более благоприятными: прямо напротив лавки находился особняк семейства Мораэс, один из лучших в городе; обитателями его были четыре сестры, принадлежавшие к некогда богатому роду, они унаследовали доходные дома и акции государственных учреждений. Весёлые, приветливые, хорошие хозяйки, они, живя в столице, не имели бы недостатка в претендентах ни на их руку и сердце, ни на приданое. Но здесь у них, одной из которых, старшей, было двадцать восемь, а младшей — двадцать два, никаких перспектив, кроме присутствия на церковных праздниках, чтения девятин и прочих молитв, приготовления презипио к рождеству Христову, изготовления сладостей, не было и не могло быть. Кроме, конечно, летних каникул и появления Дана на противоположной стороне улицы.

Магда, старшая, терзала пианино, как могла, училась она играть у монахинь; Амалия с выражением декламировала «Мои восемь лет», «Голубки», «In Extremis»; Берта копировала цветными карандашами и акварелью пейзажи, которые украшали стены их жилища и жилищ друзей; Теодора имела связь с известным греческим жонглёром Большого восточного цирка, они целовались и обнимались как при свете луны, так и в темноте, и поначалу Тео поговаривала, что убежит с ним, позже, что покончит с собой, это после того, как поклонник был доставлен к комиссару для объяснений (по просьбе Магды, сделанной в секрете от Теодоры, которая если узнает, то мир для неё перестанет существовать) и, будучи припёрт к стене, вынужден был признаться, что он бразильский гражданин и женат, хотя обманут и брошен женой. Несмотря на подобное свидетельское показание возлюбленного, Теодора решила послать ко всем чертям честь семьи и последовать за безутешным артистом в любую глушь, если бы «афинянин из Катагуазеса» не пришпорил мула в одну из тихих ночей и не скрылся, не дожидаясь отъезда цирка.

Романтический эпизод потряс город. Идиллия короткая, но напряжённая; двое влюблённых везде и всюду вместе, полные нежности друг к другу, Теодора, не слушающая ни советов, ни брани сестёр; и вот мечты о любви закончились анекдотом, и кумушки до сих пор в раздумьях: лишил ли Теодору «международный король жонглёров» (так он значился в анонсах) невинности, или она так и осталась чистой и непорочной девственницей? Поживём — увидим! Но об этом не знали даже умирающие от желания знать сёстры Тео, особенно старшая, стремящаяся быть незапятнанной. Однако Теодора поддерживала сомнения, на все вопросы отвечала уклончиво, неопределённо улыбаясь, глубоко вздыхала в ответ на любую попытку сестёр прояснить положение.