Сфинксы XX века - Петров Рэм Викторович - Страница 1

Предисловие автора

Сфинксы древнего Египта, русалки славян, леопардо-человек Герберта Уэллса и человек-амфибия Александра Беляева — вот вехи фантазии людей, мечтающих о тех временах, когда станет возможным пересаживать и приживлять ткани и целые органы от одного организма другому. Фантазия создавала людей с крыльями орлов или с жабрами молодой акулы, а действительность разбивала все эти мечты. Наука оказывалась бессильной пересадить человеку не только какой-либо новый орган, но даже свойственный ему и утраченный вследствие болезни или несчастного случая.

И вдруг ошеломляющая новость: «Сфинксы созданы!» Созданы в лабораториях ученых — представителей молодой науки иммунологии, науки, выросшей из биологии и медицины и тесно связанной с генетикой.

Перед вами рассказ об иммунологии. О науке и ученых. Об истории этой науки. О том, что, прежде чем заняться пересадкой органов и тканей, иммунологи в течение долгого времени были взволнованы проблемами предупреждения заразных болезней. Создание сфинксов — это труды самых последних лет. Но я назвал книгу «Сфинксы XX века» не только потому, что иммунологи создали экспериментальные подобия мифических существ, составленных из тканей и органов разных животных, Мне хотелось обратить внимание на загадочность духовной жизни в мире науки, на бесконечную необходимость разгадывать загадки природы. Ведь сфинкс в переносном смысле — загадка. Трудная, но разрешимая. Загадка, которую разгадал герой древней Греции молодой Эдип. Сфинксы XX века — это еще и тайны, которые открывают ученые — наши современники. Какими достоинствами обладают они, чего они должны избежать в своей работе и к чему стремиться? Каковы особенности самой работы?

Я старался, не рассказывая биографий, показать некоторые особенности научных исканий, черты, общие для ученых всех специальностей. А так как я хотел написать книгу об иммунологии — науке, в которой работаю сам, — все обобщения я построил на примерах, взятых из этой области знаний. Получилась книга, где каждая глава, даже выхваченная из текста, представляет собой самостоятельный маленький очерк, посвященный особенностям научной работы, ее духовной сущности, облику ученого. Если же читать от начала до конца, то это целостный рассказ о науке, которой удалось избавить человечество от оспы, чумы, холеры, полиомиелита и от других тяжелых болезней, а в довершение чуда в наши дни создать живых сфинксов.

Решимость уверенности

Смерть с косой

Ничто новое в науке не приходит без большой духовной борьбы, будь то новая идея, обобщение или рождение не существовавшей ранее научной отрасли. И начинается эта борьба сначала в душе ученого. Борцы: сомнение и вера. Ученый, создающий нечто новое, вне зависимости от масштабов созидаемого, должен иметь силы глубоко уверовать сам в родившуюся мысль, идею, связать ее с фактами, имеющимися у него в руках. Без этого нельзя. Это справедливо даже для Александра Флеминга — отца пенициллина, о своем открытии отзывавшегося как о случайности.

Но случайность в открытиях трансформируется в закономерность лишь тогда, когда падает на подготовленные умы. Еще средневековые врачи говорили, что на раны хорошо класть зеленую плесень. Русский врач А.Г. Полотебнов в 1872 году описал лечебные свойства зеленой плесени. И тем не менее закономерности не вышло, плесень ждала Флеминга.

Пенициллиновая плесень залетела в чашку с микробами случайно. Флемингу осталось сделать «пустяк». «Пустяк», равнозначный подвигу. Не отбросить эту загрязненную чашку с испорченной культурой микробов, а заметить плесень, увидеть, что вокруг плесени погибли микробы. Погибли почему-то! Задуматься о том, что это может быть интересным, проверить, убедиться и поверить во всемогущество открытого им явления. Задуматься! Самое главное задуматься, не разозлиться на пропавший труд.

Но тем и отличаются подготовленные умы настоящих ученых. Он задумался.

А потом ведь надо поверить в то, что надумал, придумал, поверить тому, что разгадал.

Поверить! Самому поверить в свое предположение! Кажется, так просто. Нет, не просто!

Верить себе до полного доказательства — это много трудов и времени. Времени, которого у ученого всегда мало и которое уходит безвозвратно. А Флеминг изучал не плесень, он работал совсем над другим. Значит, надо все бросить. И если был не прав — все пропало. Пропало то, что никогда не вернешь. Пропало время, время ученого. Да, решиться поверить себе — подвиг. Ведь настоящий ученый не должен быть завороженным собственной идеей, он не имеет права быть субъективным и пристрастным к себе. У Флеминга хватило сил решиться себе поверить. Хватило подготовленности. Хватило мужества.

Флеминг должен был верить 13 лет. Верить до тех пор, пока биохимия сумеет создать метод выделения очищенного пенициллина из плесени. И не просто верить 13 лет, а работать, доказывать другим, искать. Только глубокая уверенность в своей правоте дает ученому силы довести идею до конца. Не было бы у Флеминга такой уверенности — человечество не узнало бы об антибиотиках… Впрочем, наверно, просто не Флеминг был бы отцом эры антибиотиков. Открытие это было не только «открытием» подготовленного ума, оно было подготовлено и развитием науки. Пришло время. И если использование плесени в средние века было одним из начал, то гибель микробов в чашке Петри от плесени неминуемо должна была обратить внимание настоящих ученых. Главное — чтобы они были.

А они были.

Эдвард Дженнер

Уверенность рождает решимость. Но не только решимость к многолетним научным исканиям. Порой она концентрируется в одном кульминационном пункте.

Эдвард Дженнер родился более двухсот лет назад в Англии, в графстве Глестершир, в местечке Беркли.

Дженнеру 21 год.

Молодой врач обратил внимание на существовавшее в народе поверье: человек, переболевший весьма безобидной коровьей оспой, никогда не заболевает натуральной, или, как ее называют, черной, оспой.

Только в Лондоне от этой болезни умирало от одной до 3 тысяч человек ежегодно.

Дженнер поверил в народную молву. 26 лет зрела эта вера. 26 лет он наблюдал и сопоставлял факты. Сомнений оставалось все меньше и меньше. Люди, чаще всего доярки, перенесшие коровью оспу, действительно не заболевали натуральной!

Дженнеру 47 лет.

14 мая 1796 года врач и ученый Эдвард Дженнер решился на эксперимент, который избавил человечество от оспы и стал прародителем новой науки — иммунологии. Уверенный в своей идее, ученый решился поставить опыт на человеке.

Крестьянка Сара Нелмс заразилась коровьей оспой, и у нее на руке появилось несколько типичных пузырьков. Содержимое одного из них будет привито Эдвардом Дженнером восьмилетнему мальчику Джеймсу Фиппсу. Но этого мало. Мальчика надо будет заразить настоящей черной оспой. Если он ошибется, мальчик умрет. После этого нельзя будет жить и Дженнеру…

Можно ли? Достаточно ли он уверен! Достаточно ли силы веры? Достаточно ли доказательств, подтверждающих идею? Как жаль, что опыт нельзя поставить на себе… Нужен человек, никогда раньше не контактировавший с больными оспой. Впрочем, это опыт на себе. Если мы вспомним, как боролись в той же Англии с противооспенной вакциной в последующие годы. Вспомним, что «за» или «против» прививок было иногда центральным пунктом предвыборной борьбы между тори и вигами; вспомним, сколько поджогов и покушений было из-за этого, с уже доказанной благотворностью мероприятия, и становится совершенно ясно, что Дженнер знал, на что шел. Дженнер понимал: неудачный эксперимент на мальчике кончится трагически и для него.