Сокровище любви (Любовь и колдовство ) - Картленд Барбара - Страница 3

Кожа Жака Дежана была приятного золотистого оттенка, и если бы Андре увидел его в Англии, он подумал бы, что тот просто загорел на солнце. Черты его были вполне европейскими, и все же слишком курчавые волосы и темные, почти черные глаза выдавали его происхождение.

Одет он был весьма изысканно: костюм его не уступал костюму Керка или Андре своей элегантностью; пестрый муслиновый галстук был повязан очень изящно, а синий пиджак, который, возможно, показался бы слишком ярким взыскательному взгляду европейца, сидел на нем как влитой; возможно, ему не хватало некоторой легкой небрежности в туалете.

— Жак, — сказал Керк, — разреши представить тебе моего друга Андре. Он нуждается в твоей помощи, и я уже пообещал, что ты окажешь всяческую поддержку, сделаешь все, что в твоих силах, чтобы помочь ему.

— Любому из ваших друзей!.. — воскликнул мулат. — Вы же знаете, что я поклялся всю мою жизнь посвятить служению вам!

Его несколько экзальтированная манера говорить и цветистые обороты скрывали за собой искренние чувства, и, глядя на мулата, Андре подумал, что этому человеку можно доверять.

Тем не менее он вопросительно взглянул на своего друга-американца, словно бы ища подтверждения своему ощущению. Тот, как бы отвечая на его немой вопрос, сказал:

— Однажды в сильную бурю я спас Жаку жизнь. Он обещал в благодарность всегда оказывать мне любые услуги, помогать мне во всем; и не только мне, но и моим друзьям. Он всегда держит свое слово.

— Так оно и есть, — подтвердил Жак. — Итак, мосье, чем могу быть вам полезен?

Андре и Керк удивленно переглянулись. Такое обращение, как «мосье», явно указывало на то, что Жаку, хоть ему никто и не говорил об этом, известно, что он разговаривает с французом.

Керк подошел к двери каюты и проверил, достаточно ли плотно она закрыта. Потом повернулся к мулату:

— Неужели национальность моего друга так бросается в глаза?

— Я большой знаток человеческой психологии, — ответил Жак, — и уже само то, что он ожидает от меня помощи, но не вышел встретить меня на палубу, показалось мне подозрительным. Когда же я увидел его, все мои сомнения окончательно рассеялись — я понял, что он не американец.

Андре рассмеялся:

— Я собирался выдать себя за англичанина, во мне и правда наполовину течет кровь моих английских предков.

— Во мне тоже течет кровь белых людей, — возразил Жак, — однако белые никогда не желали иметь со мной никакого дела, за исключением тех случаев, когда я могу быть им полезен. — В голосе его не было слышно никакой горечи, он просто констатировал факт.

— Ладно, признаюсь, я действительно француз.

Керк забыл назвать вам мое имя. Меня зовут Андре де Вийяре.

Мулат на минуту задумался, потом спросил:

— Вы случайно не родственник того де Вийяре, чья плантация находится в долине, у подножия Черных Гор?

— Вы правы, я его племянник.

— Он умер.

— Именно об этом Керк сообщил мне два года тому назад.

— Тогда что же привело вас сюда? — поинтересовался Жак, не пытаясь скрыть любопытства. Андре решил говорить правду, чувствуя, что это никак не сможет ему повредить.

— Я уверен, что мой дядя зарыл свои деньги и все остальные ценности где-нибудь в своем поместье. Поскольку все его сыновья тоже погибли и не осталось других наследников, то я теперь старший в нашем роду, и все это по праву принадлежит мне.

— Считайте, что вам повезло, если наш великий и щедрый император оставил все это вам, — ответил Жак.

— Есть ли какой-нибудь способ узнать наверняка, обнаружил ли он зарытые сокровища? — спросил Андре. — Если он не нашел их, я собираюсь отправиться на плантацию де Вийяре.

Жак Дежан всплеснул руками.

— Подумать только: вы собираетесь! — воскликнул он. — Но это совсем не так просто. Уверяю вас, это связано с невероятными трудностями и опасностями. Да, да, очень опасно предпринимать что-либо подобное!

— Ничего не поделаешь, Жак, — вмешался американец. — Ты не хуже меня знаешь, что если кто и способен помочь Андре, так это ты. Я думаю, можно как-нибудь разведать, что, у кого и сколько стянул Дессалин. Я слышал, он устроил в горах хранилище и прячет там свою добычу.

— Это верно, — согласился Жак, — но дело в том, что он не умеет писать и не составляет никаких списков награбленного. Сомневаюсь даже, — что он кому-либо рассказывает о своих удачных находках или хвастается своими приобретениями.

Андре с досадой передернул плечами, чувствуя, что так они зайдут в тупик.

— Однако, — продолжал Жак, — есть все-таки один человек, который может знать, есть ли в сокровищнице Дессалина что-либо ценное с плантации де Вийяре.

— Кто это? — спросил Керк.

— Оркис! — быстро и коротко ответил мулат.

— Оркис! — воскликнул Керк. — Так она здесь, в Порт-о-Пренсе? Жак кивнул:

— Она поселилась в резиденции Леклерка и во всем старается подражать сестре Наполеона Бонапарта, которая жила здесь с тех пор, как вышла замуж за генерала Леклерка, а после его смерти вернулась в Европу и известна теперь как ее императорское высочество Полин Боргезе.

— Я просто не верю своим ушам! — изумленно воскликнул американец.

— Кто такая эта Оркис? — поинтересовался Андре.

Керк рассмеялся:

— Если ты поживешь здесь хоть какое-то время, ты вскоре услышишь об Оркис!

— Да кто же она? — снова спросил его друг.

— Одна из любовниц Дессалина, — объяснил наконец Хорнер. — У него их штук двадцать, но она лучше всех умеет удовлетворять его вкусы. Хотя все они содержатся — и весьма неплохо, смею заметить, — за счет императорской казны, но есть подозрение, что Оркис просто-напросто захватила саму казну!

Жак не выдержал и громко расхохотался.

— Прекрасно сказано, друг мой! — одобрительно заметил он. — Однако за последний год ее сумасбродство и расточительность перешли все границы. Теперь она пожелала не более и не менее как заполучить корону императрицы; беда только в том, что у Дессалина уже есть законная жена. — Он опять засмеялся, потом добавил:

— Во всяком случае, она пытается возместить недостаток респектабельности, играя — и притом с неописуемым блеском и великолепием — роль принцессы Полин..

— Так ты говоришь, она перебралась в резиденцию Леклерка? — переспросил Керк.

— Оркис принимает своих поклонников — или просителей, как вам угодно, — за завтраком и после обеда. В это время мосье де Вийяре может к ней обратиться.

— Я склонен считать, что это невозможно, — заметил Керк.

— Без сомнения, если он появится перед ней в таком виде, — ответил мулат. — Однако, если он собирается хоть немного отъехать от Порт-о-Пренса, а тем более забраться в глубь страны, он ни в коем случае не должен ступать на берег в облике белого человека.

Оба — и Керк и Андре — смотрели, широко раскрыв глаза, ничего не понимая.

— Здесь, в столице, еще осталось несколько белых мужчин, — объяснил Жак. — Некоторые из них производят оружие и боеприпасы для армии Дессалина, но даже их он с трудом выносит. Так что для белого человека выехать куда-нибудь за пределы города равносильно самоубийству. Его прикончат, не успеет он проехать и нескольких миль.

— Так что же ты предлагаешь? — удивился американец.

Жак внимательно, испытующе оглядел Андре с головы до ног.

— Из вас получится очень симпатичный мулат!

— Мулат?! — воскликнул Андре, не веря своим ушам.

— К счастью, у вас темные волосы, — продолжал Жак, — хотя, пожалуй, их придется все же немного завить. Окажись ваши глаза голубыми или серыми, моя задача значительно усложнилась бы, но они, слава Богу, темно-карие, так что и с этим все в порядке. Они достаточно темны, мосье, для того чтобы придать вашей коже оттенок, подобный моему.

— Должен признаться, мне и в голову не приходило изменять мою внешность, — растерявшись, произнес Андре.

— В таком случае вам придется умереть! — воскликнул Жак. — А если вы попадете в руки Дессалина или кого-нибудь из его окружения, то, можете мне поверить, вас ждут не слишком приятные ощущения.