Краткая история денег - Остальский Андрей Всеволодович - Страница 18

А проблема была в том, что американцы настаивали, чтобы проценты выплачивались в долларах, а не в фунтах. А у британцев были после войны серьезные проблемы с конвертируемостью. И Кейнс предвидел, что они с этими выплатами не справятся. (Так и произошло, но уже через год после смерти Кейнса.)

И, наконец, есть самая зловредная, не корректная версия, которую рассказывают шепотом.

Кейнс вроде был расстроен не только несговорчивостью американцев и тяжелым положением британской экономики, но и тем, что пришедшее только что к власти правительство левых лейбористов во главе с Клементом Эттли собиралось по этому поводу предпринимать (или не предпринимать). Кроме того, он якобы подозревал, что гигантская ссуда, которая ляжет невыносимым бременем на экономику, берется правительством не с теми целями, о которых говорится официально.

Вроде бы Кейнс разработал заранее подробнейший план, как восстанавливать национальную валюту, как оживить промышленное производство, не допуская при этом высокой инфляции. Все это было продумано до мелких подробностей, в конце концов, у него уже был богатый опыт верстки бюджетов военного времени.

Но лейбористское правительство имело несколько иные планы – не для того оно приходило к власти, чтобы опять следовать лекалам консерваторов, при которых и состоял главным экономическим советником Кейнс. То есть его, конечно, уважали – как-никак национальный институт, а не человек. Но и он не должен был стать препятствием на пути осуществления мечты жизни премьера Эттли – создать первую в истории капиталистического мира полностью бесплатную, всеобщую систему здравоохранения (прямо как в Советском Союзе).

Но создавать такие системы вне командной экономики, в жестких условиях рынка – это невероятно дорогое «удовольствие».

Конечно, напрямую не шла речь о том, что полученные от американцев деньги пойдут на эту цель – признаться в таком было бы немыслимо. Но если бы не заем, деньги на расплату по ленд-лизу пришлось бы, видимо, выискивать из внутренних резервов, а это было почти невозможно.

И сумма вдобавок подозрительно совпадает с той, которую первоначально предполагалось именно на создание системы потратить (потом, как всегда, оказалось, что на самом деле потребуется гораздо больше).

Но, конечно, возможно, это лишь совпадение.

Или – досужие вымыслы людей, не любящих социализм.

А что же со здравоохранением, с этой самой знаменитой системой NHS (National Health Service)?

Судя по рассказам, в момент ее создания британская медицина – в ее народном, массовом варианте – была далеко не в блестящем состоянии. Врачи и качество медицинского образования славились на весь мир, но для масс обслуживание было в лучшем случае неровным и не очень-то гарантированным. То есть формально некоторая его часть уже давно была бесплатной, в отдельных районах даже полностью бесплатной. Умирать под мостом заболевшего бедняка, конечно, не оставляли, но и условия содержания в бесплатной больнице часто оставляли желать лучшего, и качество медицинской помощи на низшем уровне тоже не всегда блистало.

И вот теперь, под бурные аплодисменты подавляющей массы народа, правительство стало выстраивать всеобъемлющую систему национального здравоохранения, с поликлиниками, семейными врачами, диспансерами, специализированными клиниками и огромными больницами. Всем – всё и всегда – полностью бесплатно.

В итоге даже огромных привезенных Кейнсом денег (или, по крайней мере, аналогичной тому суммы) не хватило, но систему все-таки выстроили! И была она, говорят, на первых порах действительно недурна.

Но цену и в буквальном, и в переносном смысле пришлось британцам за это заплатить огромную.

Послевоенные годы оказались, возможно, самыми трудными в современной истории страны. Жизнь была тяжелее, чем во все предыдущие войны новейшего времени. Не хватало самых элементарных продуктов и товаров. Это был, конечно, не блокадный Ленинград, но что-то вроде убогости военного времени в каком-нибудь заштатном городке. Все распределялось строго по карточкам. Да еще погода выдавалась в эти годы какая-то тяжелая, с бесконечными сильными ветрами, снегопадами… Британцы, знаменитые своим стоицизмом, все это пережили, молча прикусив жесткую верхнюю губу. Неохотно, но признаются – это было самое унылое, самое несчастливое время, эпоха какой-то свинцовой беспросветности и тщательно скрываемого уныния.

В соседней Франции уже вовсю пили-гуляли и плясали, а в Британии все сурово делили жалкие запасы маргарина, дешевых конфет, примитивных консервов. Было просто элементарно голодно!

Британия отменила карточки самой последней в Европе – только в 1953 году.

И вот есть такая версия: провидец Кейнс все это ясно видел и не хотел дальше жить, будучи косвенно ответственным за будущие лишения.

Но повторяю, это, вполне возможно, лишь притча, байка. Но многие готовы в нее поверить – и вот почему.

В результате всех этих лишений Британия имеет в настоящее время самую незавидную систему здравоохранения в Западной Европе. Многие британцы, особенно приближаясь к пенсионному возрасту, только из-за этого одного мечтают эмигрировать, и эмигрируют!

Британское государство тратит сегодня больше 100 миллиардов фунтов (200 миллиардов долларов) в год на содержание этого гигантского бегемота. Но мало кто из жителей страны готов был бы утверждать, что расходуются они эффективно.

Почти все мои контакты с государственным здравоохранением за 15 с лишним лет жизни в стране были совершенно неудовлетворительными. Только один раз, случайно наверно (везде же есть исключения), попал вдруг на по-настоящему хорошего врача, и он помог мне быстро и квалифицированно. В подавляющем же большинстве случаев после каждого контакта мне хочется жаловаться на местных эскулапов в Страсбургский суд по правам человека.

Причем ладно еще, что я как-то месяцев девять ходил с сильной болью в плече и блистательная государственная медицина только пожимала своими здоровыми плечами, признавая: нет, не в состоянии мы поставить диагноз и начать лечение. Не сталкивались с таким, дескать, не знаем, что и думать.

Пришлось поехать в Россию, где диагноз (банальнейший бурсит) мне поставили за один день и очень быстро вылечили, сказав, что случай настолько элементарный, что с ним наверняка разобрался бы любой студент третьего курса медвуза.

Черт с ним, что врач только делает вид, что тебя слушает, когда есть подозрение на бронхит, часто с каким-то брезгливым выражением на лице. Дескать, вот ведь чем приходится заниматься, к голым телам стетоскопы прикладывать.

Можно вообще не ходить на прием, зная, что тебе ничего иного не предложат, кроме аспирина или антибиотиков. Это все можно как-нибудь пережить. Но когда моя дочь очень серьезно отравилась и, доставив ее в приемную местной больницы, я обнаружил, что ей предстоит провести несколько часов в очереди, я чуть было не выдержал, чуть было не заорал благим страшным матом. Просто драться хотелось, честно говоря. С каким холодным равнодушным выражением лица было мне сказано: ждите. Но ведь есть серьезная опасность для жизни. Ну и что, сказали в ответ. Здесь все такие. Все ждут.

То есть даже если вы умираете – все равно ждите. Кроме, кажется, подозрения на инфаркт – на этот случай есть какая-то особая, зверская правительственная инструкция. За ее нарушение и засудить могут.

А без инфаркта ждать надо долго, иногда очень долго. Один мой молодой друг так и умер в больнице, не дождавшись подробного обследования. Вполне возможно, его еще можно было спасти. Но – святое дело – очередь!

Я просто поражаюсь, что люди как будто забывают здесь клятву Гиппократа. И тому, как меняет людей работа в этой системе. Ведь в принципе англичане – по крайней мере, средние классы – самые отзывчивые люди на свете! Все дела забросят, чтобы дорогу вам толково объяснить и показать. Если вам плохо – подойдут, тихонько осведомятся, не нужна ли помощь? (Тихонько, это чтобы ненароком вас не унизить.) Тяжелый чемодан или коляску непременно поднимут по лестнице. Причем не только если речь идет о даме. Иногда и со мной бывало: тащишь что-то тяжелое, пыхтишь, кто-то подойдет, шепнет дискретно: может, помочь?