Секретный мир детей в пространстве мира взрослых - Осорина М. В. - Страница 65

Однажды мне пришлось ненадолго выйти из аудитории как раз в тот момент, когда учителя — участники группы занялись расстановкой стульев в кружок. Вернувшись, я обнаружила, что в мое отсутствие проблема была решена компромиссным способом. Никто все-таки не решился взять на себя ответственность и не посмел сдвинуть столы со своих мест — они торжественно продолжали стоять привычными колонками. Был отодвинут к окну только стол преподавателя. В образовавшееся узкое пространство между первым рядом столов и доской были овалом втиснуты стулья для всех участников: привычный порядок вещей опять оказался важнее, чем нужды присутствующих людей)

Итак, ограничивающее поведение взрослых, равнодушных к потребностям детей, делает последних пассивно-приспосабливающимися и не склонными к творческому преобразованию мира. Но иногда можно наблюдать и другой исход, когда внутреннее напряжение жертвы ограничений растет, копится, а потом прорывается наружу в виде агрессивного поведения, на-правленного на внешний мир, который не дает удовлетворения живущему в нем человеку: вот вам за все, что вы мне сделали!

Примеры такого поведения мы тоже можем увидеть на знакомой нам детской площадке в сквере. Вот мальчик лет восьми подошел к деревянному идолу, изображающему лешего. Его совсем не интересует, что это за фигура. Он видит ее тут каждый день и давно уже не рассматривает. Мальчика привлекло то, что этот идол представляет собой высокий резной ствол спиленного когда-то дерева, на который мальчику страшно захотелось влезть — благо, и выемки есть удобные для того, чтобы цепляться руками и упираться ногами. Только он дополз до половины высоты, как его согнали заметившие непорядок взрослые: нельзя лазать, не для того поставлено. Поскольку мальчик еще относительно мал, он послушался, слез, но остался стоять возле идола. Когда взрослые отошли, мальчик стал трогать и ковырять пальцем его резную поверхность, потом вынул перочинный нож и начал исподтишка расковыривать и строгать им спину идола.

В поведении мальчика важны два момента. Во-первых, он выбрал себе этот столб и упорно направляет свои действия именно на него: не дали влезть — все равно его не оставлю, а буду осваивать, хоть ножом буду тыкать, раз ничего другого не придумать. Во-вторых, несмотря на свое желание быть в контакте с выбранным объектом, мальчик раздражен и в результате вымешает на идоле свою злость. Выходит, что взрослые, желая сохранить идола в неприкосновенности, спровоцировали по отношению к нему гораздо более разрушительные действия. А как надо было поступить? Учесть интересы детей младшего школьного возраста и поставить для них на детской площадке конструкцию для лазания, соответствующую их двигательным и игровым потребностям. То, что такая конструкция отсутствует, не столько связано с материальными трудностями, сколько с психологической бесчувственностью взрослых к важнейшим нуждам детей, которые уже учатся в школе.

Когда взрослые устойчиво игнорируют двигательные потребности детей, дети пытаются их все-таки удовлетворить любым способом, уже не обращая внимания на последствия своих деяний — лишь бы улучить момент, чтобы нарушить запрет. Это хорошо видно в школах на перемене. Выскочив из класса, дети (прежде всего младшие) хотят размяться после сорокапятиминутного подконтрольного сидения. Но обычно рекреация совсем не подготовлена для активного времяпрепровождения. На скользком полу не разбежишься, да это и запрещено. Поваляться и покувыркаться тоже невозможно. Двигательные игры типа чехарды не поощряются. Взрослые хо-тят, чтобы отдыхающие дети медленно и чинно ходили, как публика в театре во время антракта. В старые времена (и это кое-где сохраняется) на перемене детей заставляли ходить по кругу, как заключенных в тюремном дворике, и даже браться за руки — парами. На деле, конечно, получается не так: дети все равно бегают, а когда замечают, что дежурный учитель зазевался или отвернулся, то носятся сломя голову, уже совсем не обращая внимания на скользкий пол, на то, что сбивают других детей, что сами падают. Главное для них — максимально использовать для себя момент свободы. Силы учителей и дежурных старшеклассников направлены на то, чтобы эту вакханалию удерживать в каких-то рамках. Иногда это делается бессовестным образом. Ради поддержания порядка учителя позволяют старшеклассникам-помощникам бить младших за беготню, а сами отворачиваются, как будто не видят творящегося, — то есть стимулируют «неуставные отношения», как в армии. Дети об этом знают.

Бывают, наоборот, заботливые учителя, которые своими силами пытаются организовать в меру подвижные игры, чтобы дети могли разрядиться. Но эта инициатива воспринимается начальством как личное дело учителя.

Чаще наблюдается пассивное невмешательство учителей в ограниченное принятыми в школе рамками поведения учащихся во время перемены. Удивительно то, что, несмотря на огромные затраты сил, необходимые дня наведения минимального порядка, взрослые не пытаются их потратить на организацию самого пространства, где отдыхают дети, в соответствии с их потребностями, например двигательными. Хотя и дети стали бы спокойнее, и их учителя — гуманнее. Стоит положить в удобном месте маты или сделать мягкое покрытие, разрешив там валяться, — и таким образом удовлетворятся сокровенные чаяния многих детей, которые насиделись на уроках. А если над этими матами повесить пару канатов, то на них будут влезать как раз те, кто носился как безумный. Тем, кто постарше, можно устроить помещение для танцев. Если позволяет погода, полезно проводить перемену на улице. Здесь перед педагогами встанет задача баланса: какие игры стимулировать, чтобы дети двигались, и как сделать, чтобы они не пе-ревозбудились. Все это можно предусмотреть в правильной расстановке определенных снарядов на пришкольной площадке, а также путем раздачи игровых предметов. Например, это могут быть скакалки, а еще лучше толстые длинные веревки: двое крутят — один скачет, потом — меняются местами. Ведь на уроке были загружены работой головы детей, поэтому на перемене самое время поработать ногами. Придумать для детей можно многое, — как показывает опыт, практическое внедрение этих нововведений не составляет большого труда. Сложнее и труднее всего изменить психолого-педагогическую концепцию взрослых. Главное, чтобы взрослые воспринимали детский активный отдых и прогулки как дело серьезное, в процессе которого решается целый комплекс задач двигательного, эмоционального, социального, морального развития ребенка.

Если же в ситуациях, которые организованы и контролируются взрослыми, дети не могут законным образом удовлетворять свои потребности, то они станут это делать варварскими способами — лишь бы получить свое, а также будут склонны к агрессивно-разрушительным действиям по отно-шению к окружающей среде, с которой не удалось наладить (поскольку тут важен вклад взрослых) уважительно-творческих отношений.

Так, выбежавшие из школы младшие ученики, которым хочется качаться, а качелей нет, могут, не задумываясь, повиснуть на тонких ветвях молодого дерева, которые ломаются под их тяжестью (см. рис. 14.7)

Детский сад с окружающей территорией, школа с пришкольным участком, детская площадка — это своеобразные резерации для детского племени, созданные взрослыми. В детский сад и школу собрано множество детей по воле взрослых. На детскую площадку маленьких тоже проводят родители, а старшие дети приходят сами. Общим для этих мест является то, что то искусственно созданная для детей предметно-пространственная и социальная среда. Положительной стороной здесь является возможность заранее учесть вкусы, предпочтения и нужды детей, собранных в эти места для определенных целей (обучение, времяпрепровождение, отдых). Однако, если при со-здании такой среды были допущены принципиальные ошибки, не учтены существенные потребности юных пользователей, то переживаться они будут острее и болезненнее, а компенсировать их труднее, чем в естественной среде. Подобные ошибки равносильны неправильно подобранной величине клетки для птицы, отсутствию там жердочек или поилке без воды.