Шторм любви - Картленд Барбара - Страница 17

Существовало негласное, но строгое и нерушимое правило, что каждый раненый как бы становится в общую очередь – упавший первым должен быть и врачом осмотрен первым. Никому в этой ситуации не оказывалось предпочтений, будь то офицер или даже капитан.

То, что Конрад вынужден был ждать, когда до него дойдет врач, спасло его от потери ноги…

К моменту, когда доктор подошел к нему, Делора и Эбигейл уже прибежали, Барнетт разорвал штанину Конрада, и они увидели его окровавленную ногу. Хотя раны оказались серьезными и глубокими, повреждены, судя по всему, были только мягкие ткани, кость же осталась цела.

Картечь попала выше колена, которое, очевидно, не было задето, и Эбигейл сразу сказала, что, если им удастся извлечь пули и предотвратить нагноение, то есть надежда спасти ногу Конрада.

Делора прекрасно знала, как будет страдать Конрад, если сделается калекой.

Она видела многих безногих людей за последние несколько лет, людей, которые получили ранения в море или в армии, и теперь вынуждены были ковылять на деревянных ногах или на костылях.

– Мы должны спасти его ногу… мы должны, Эбигейл! – воскликнула она.

– Я думаю, это вполне возможно, миледи, – ответила Эбигейл ровным и спокойным голосом, – но необходимо будет провести тщательный осмотр, что причинит капитану сильную боль.

Делора знала, что когда лорду Нельсону ампутировали руку, единственным что могло избавить его от боли, был опиум.

Она также знала, что Миссис Мельхиш всегда имела при себе небольшие дозы опийного раствора на случай головной боли, и поэтому послала Барнетта в каюту покойницы посмотреть, не осталось ли там чего-нибудь.

Он возвратился с почти что полной бутылкой. Эбигейл взяла ее, подумав, что по крайней мере Конрад не будет так мучиться, как те люди которым не давали ничего, кроме кружки рома или куска кожи, чтобы сжимать его зубами во время операции.

Именно в этот момент, врач, закончив с предыдущим раненым, подошел к капитану.

Он протер скальпель окровавленной тряпкой и проговорил:

– Вашей светлости лучше вернуться в каюту. Это зрелище не для ваших глаз.

Делора ответила категорическим отказом – окончание этого диалога и слышал Конрад – и, когда врач в гневе удалился, Эбигейл начала изучать рваные и кровоточащие раны капитана.

Зрелище действительно было малоприятным, но Делора смотрела только на лицо Конрада, и когда он начинал приходить в сознание, она заставляла его глотать несколько ложек опийного раствора, чтобы снова погрузить его в тяжелый сон.

Конрад очнулся только ночью и, поначалу не мог понять, где он находится и что произошло.

Он лежал на очень странном лохе, в свете фонаря он различил, что это настил из дубовых досок.

Затем он заметил кого-то рядом с собой и узнал Эбигейл.

Она потрогала его лоб, который весь пылал и был влажным от пота, потом приподняла голову Конрада так, чтобы он мог пить, и приложила к его губам что-то приятное, свежее и прохладное.

Потом, откинувшись на подушку, он вспомнил недавний спор на палубе и спросил:

– Моя нога?

– Она до сих пор с вами, – ответила Эбигейл, – а теперь вам пора спать, сэр. Все, что вам нужно – это хороший сон!

Позже он решил, что служанка скорее всего что-то добавила в напиток, который дала ему, так как он сразу же заснул.

Когда он снова проснулся, каюта была озарена солнечным светом, и, взглянув на Делору сидевшую рядом, он увидел, что ее голова окружена золотым ореолом.

– Ты меня слышишь, Конрад? – спросила она.

Он попытался улыбнуться ей и сразу же почувствовал, что ему невыносимо жарко, и что-то тяжелое давит ему на лоб.

Она тотчас убрала эту тяжесть и заменила прохладной и влажной тканью.

Казалось, тело его горит, Конрад понимал, что у него начинается лихорадка, и всей душой надеялся, что Делора останется рядом с ним. Затем он снова как будто бы провалился в какую-то яму, оказавшись в другом мире, где уже не надо было ни о чем думать.

Несколько дней спустя его сознание прояснилось, и первое, что он понял, было то, что он находится в каюте капитана, которую раньше занимала Делора.

– Почему я здесь? – спросил он.

– Миледи настояла на этом, сэр, – ответила Эбигейл, – и нам намного удобнее ухаживать за вами здесь, чем если бы вы находились на нижней палубе.

– Где же спит ее светлость? – удивился Конрад.

– В каюте миссис Мелхиш – там достаточно комфортно. Вам же стоит беспокоиться исключительно о вашем выздоровлении, чтобы доказать этому мяснику, называющему себя хирургом, что правы были мы, а не он!

Конраду захотелось рассмеяться – таким суровым голосом произнесла это Эбигейл.

В следующие дни нога его так сильно болела, особенно в моменты, когда надо было одеваться, что он даже думал: не лучше ли было бы потерять ее? Но подобные мысли посещали Конрада, только в те мгновения, когда боль становилась невыносимой.

Он отказался от дальнейшего приема опиума и терпел даже, когда Эбигейл дезинфицировала его рану бренди.

Он знал, что эти процедуры спасают его от гангрены, и с интересом наблюдал, как повязки, которые Эбигейл меняла ему дважды в день, пропитывались ею медом.

– Как только мы доберемся до суши, я раздобуду особые травы, которые помогут вам встать на ноги быстрее, чем может себе представить этот доктор, – едко заметила она.

Конрад попытался улыбнуться, но не смог: все его силы были направлены на то, чтобы не разочаровать Делору верящую, что он снова сможет передвигаться без посторонней помощи.

Как только сознание Конрада, все еще затуманенное сильным ударом головой и опиумом, прояснилось, он послал человека к первому помощнику, чтобы узнать все, что произошло после его ранения.

– Мы потопили первый капер, – сказал Диккен весело, – а второй под командованием Уоткинсона отправлен в Плимут.

– Такой трофей несомненно оценят в Адмиралтействе! – воскликнул Конрад. – Ведь американские судостроители могут научить нас многим секретам, касающимся постройки быстроходных судов, до сих пор неизвестных нам.

– Я никогда раньше не видел более совершенного военного корабля этого типа, – подтвердил Диккен. – Флот заплатит за него крупную сумму, что означает неплохую прибавку к вашим доходам, сэр.

– Равно как и к вашим, Диккен, – ответил Конрад.

И они оба усмехнулись, зная, что все деньги делятся между капитаном и командой судна, которое захватило вражеский корабль.

– Какие у нас потери?

– Двое убитых – Браун и Хаггинс – и двенадцать раненых.

Конрад нахмурился, и Диккен поспешил сменить тему.

Капитан задал вопрос мучивший его всю предыдущую ночь.

– Сколько дней нам осталось плыть до Антигуа?

– Примерно девять или десять, – ответил помощник, – я пытаюсь держать судно на ровном киле, сэр. С тех пор, как вас ранило, мы вынуждены идти на малой скорости, так как корабль имеет повреждения.

– Повреждения? – резко переспросил Конрад.

– Ничего серьезного, сэр, но ему, несомненно, придется провести несколько недель в доке, прежде чем мы снова сможем участвовать в подобном сражении.

Конрад не знал, радоваться ему или сожалеть, что им придется задержаться на Антигуа. Он уже давно решил, что как только Делора сойдет с корабля, а запасы провизии и воды будут восстановлены, он уплывет от нее настолько далеко, насколько это возможно. Он знал, что не вынесет боли, видя ее рядом с человеком, которого интересуют только ее деньги.

Делору, должно быть, мучил тот же самый вопрос, поскольку, как только Диккен ушел, она вошла в каюту, села на край кровати, и взяла его за руку.

– Мы проведем вместе больше недели, – сказала она нежно.

– Я должен благодарить тебя за то, что выжил и остался целым, – ответил Конрад, – но сейчас я спрашиваю себя, не лучше ли мне было умереть?

– Пока есть жизнь… есть и… надежда, – тихо проговорила Делора, – и поэтому я верю не только в молитвы… но и в Божью милость… я до сих пор… надеюсь.