Шторм любви - Картленд Барбара - Страница 15

– Чертовски сложная ситуация! – пробормотал он.

Но утро шло своим чередом, и Конрад, как хорошо отлаженная машина, автоматически исполнял свои обязанности, в то время как все его помыслы были обращены к маленькой, испуганной девушке, страдающей от одиночества в капитанской каюте.

Похороны миссис Мельхиш состоялись тем же вечером.

Несколько гвардейцев несли траурный караул, пока Конрад – за неимением на корабле капеллана – вел панихиду.

Назначенный на судно капеллан сообщил о своей болезни в день отплытия, и на поиски нового уже не было времени.

Конрад остался даже доволен этим.

У него сложилось невысокое мнение о корабельных священниках. Большинство из них были неудавшимися сухопутными священниками, пошедшими работать на флот лишь для того, чтобы не остаться не у дел.

Лишь единицы из них могли действительно помочь юнгам и гардемаринам побороть тоску по дому, вдохновить матросов, утешить людей, на долгое время оказавшихся вдали от своих родных и близких.

Большинство капелланов либо проводили все плавание в беспробудном пьянстве, либо надоедая матросам длинными и заунывными службами, которые могли длиться бесконечно, если бы не приказ капитана, ограничивающий выделенное на них время.

Делоре казалось, что Конрад читает заупокойную гораздо выразительнее, чем любой священник.

Она чувствовала, что на глаза у нее наворачиваются слезы, и причиной тому была не только смерть миссис Мельхиш, но и то, что любовь к Конраду заставляла ее переживать сильнейшие эмоции, лишь при одном виде его.

– Я люблю тебя! – кричало все ее существо, когда Конрад дочитывал молитву.

Затем она молилась, молилась, чтобы небеса смилостивились и позволили ей остаться с Конрадом навсегда.

– Боже, пожалуйста… сделай так… чтобы мы всегда были вместе. Разреши мне любить его… быть с ним… и, пожалуйста, храни его!

Ей казалось, что молитвы ее воспаряют над серостью моря и устремляются прямо к небесам; она молилась столь неистово, что, казалось, сейчас тучи разойдутся, и Бог явит свой лик.

Но небо так и оставалось свинцово серым, в далекой дымке сливаясь с безбрежностью моря.

Но вот служба закончилась, и тело миссис Мельхиш ушло на дно океана.

Когда Конрад вел Делору обратно в каюту, она ничего не видела из-за душивших ее слез.

– Ты очень расстроена, Делора, – тихо сказал он.

– На самом деле, я плачу не из-за нее, – ответила Делора, отнимая от глаз платок. – Просто смерть кажется такой… беспощадной. Если бы она осталась жива… она смогла бы… еще многое сделать.

– Так мы думаем, когда молоды. Но с возрастом в сердце приходит мир и покой, возможно, старикам смерть кажется не такой уж неприглядной.

Делора откинула капюшон и слегка улыбнулась:

– У тебя есть ответ на любой вопрос. Ты такой умный. – Их взгляды встретились, и девушка добавила:

– И такой… замечательный!

– Если ты продолжишь говорить подобные вещи, все мои благие намерения относительно нашего дальнейшего поведения рассеются, как дым. Ты должна помочь мне вести себя, как положено капитану – ведь это нелегко.

– А кого волнует наше поведение? Море? Звезды? Или моего будущего мужа, который женится на мне исключительно из-за денег?

Конрад даже испугался – такая горечь прозвучала в ее словах. Не в силах сдержать себя, он подошел и обнял Делору.

– Что бы не случилось, ты не из тех, кого легко сломить; ты встречаешь трудности с завидным мужеством. Но с этого момента – и до самого конца нашего путешествия – ты должна быть счастлива. Обещай мне, что больше никогда не будешь говорить подобным тоном.

Конрад прижал ее к себе, девушка спрятала лицо у него на плече и замерла.

Через несколько мгновений она подняла голову и посмотрела на него – в глазах ее почти не осталось печали, теперь они излучали свет, идущий казалось, из самого сердца.

– Это приказ, капитан? – поинтересовалась Делора и на губах ее заиграла улыбка.

Глава 5

Дни для Делоры пролетели незаметно, и хотя небо было хмурым и пасмурным, все вокруг как будто озарялось волшебным солнечным светом.

Но вскоре положение изменилось столь же быстро, как в одночасье меняется направление ветра – только что надо было бороться с сильным юго-западным ветром, и вот уже дует легкий бриз с юго-востока, а над головой голубеет ясное небо.

Море было столь же чистым и голубым, как глаза Делоры, а дельфины и летающие рыбы выполняли свои трюки с грацией балерин.

Казалось абсолютно невероятным, что Конрад находится рядом, но это было сущей правдой, и Делора могла видеть его, слышать его голос и даже касаться его, когда они оставались наедине.

Любовь к нему словно освещала всю ее изнутри и делала ее еще прекраснее, чем раньше.

И счастье их как будто передалось всем на корабле.

Матросы пели и насвистывали какие-то мелодии во время работы, а вечерами с нижней палубы доносились звуки волынки.

Делора больше не просила матросов играть для нее, так как Конрад сказал, что, по его мнению, на борту нет выдающихся талантов, но их голоса, раздававшиеся отовсюду, забирались ли они на мачту или чистили палубу, всегда поднимали ей настроение и наполняли душу радостью.

Конрад, казалось, совершенно расслабился в атмосфере счастья: он устраивал званые обеды в своей каюте, и если офицеры не могли присутствовать, он обедал наедине с Делорой.

Иногда он чувствовал укоры совести, и тут же вспоминал ее слова: кто на борту может осуждать их поведение? Совсем скоро они должны уже добраться до Антигуа, и Конрад поклялся себе, что там расстанется с ней навсегда.

Он понимал, что не перенесет известия о ее свадьбе с другим или, что еще ужаснее, о том, что она выходит замуж за Граммеля, который – на пару с ее подлым братцем – будет потирать руки, получив ее состояние.

Когда он думал об этом, его пронизывала такая боль, что он вынужден был вставать среди ночи и безостановочно подниматься на палубу и спускаться обратно, зная, что только физическая нагрузка может облегчить его душевные страдания.

Когда же он оставался наедине с Делорой, это было так весело и чудесно, что, казалось, эти моменты останутся в памяти до самой смерти.

– Расскажи мне о себе, – просила она нежным голосом, – что ты любил, когда был маленьким? Когда ты впервые решил стать моряком?

И Конрад рассказывал ей о том, о чем никогда не говорил никакой другой женщине. Рисуемые им картины детства и юности наполняли ее сердце еще большей любовью к нему и желанием иметь сына, похожего на него.

Невозможно было избавиться от мысли, что если у нее будет ребенок от того человека, который собирается сейчас на ней жениться, он, возможно, будет похож на своего ужасного отца. Эта мысль заставляла ее содрогаться.

Они слишком сильно любили друг друга, чтобы причинять ненужные страдания разговорами о том, что должно произойти, когда они достигнут берегов Антигуа, и тактично обходили их стороной.

Тем не менее, мысли об этом не оставляли их ни на миг и читались в глубине их глаз, поэтому когда Конрад видел, что Делора нервничает, а ее губы трогательно дрожат, он заключал ее в свои объятия и целовал ее так, что она не могла уже думать ни о ком и ни о чем, кроме него.

– Возможно, я совершила ошибку, – сказала она однажды вечером.

Обед был уже закончен, и они сидели на диване, взяв друг друга за руки.

– Какую ошибку? – спросил он.

– Возможно… это потому что мир круглый… мы вынуждены путешествовать, не видя перед собой никакой цели… и плыть, плыть в бесконечном пространстве.

Конрад засмеялся.

– Скоро мы должны увидеть землю. Наши запасы почти исчерпаны, необходимо раздобыть овощи, фрукты и, главное, пресную воду.

– Эбигейл утверждает, что надо кипятить все, что я пью.

– Это очень мудро с ее стороны, – сказал Конрад, – и все-таки мне будет намного спокойнее, когда мы снова наполним бочки водой, а вы, увидев фрукты, растущие прямо на деревьях и множество цветов повсюду, сразу поймете, что находитесь в Вест-Индии.