Река любви - Картленд Барбара - Страница 13

— Значит, ты похожа на мать, — сказал герцог. — Но ведь твой отец был англичанином, как же он познакомился с твоим мужем?

— Отец всегда ездил в Шотландию охотиться на куропаток, — отвечала Лили, — и когда мне исполнилось семнадцать лет, он взял меня с собой. Мой муж всегда говорил, что влюбился в меня с первого взгляда.

— Это неудивительно.

— Он был вождем клана и казался очень романтической натурой.

— Он был намного старше тебя, — заметил герцог.

— Намного старше, и был для меня чем-то вроде отца, а значит, я никогда… не любила никого… по-настоящему… пока не встретила… тебя.

Она заколебалась перед тем, как произнести слово «по-настоящему», и это вновь вызвало у герцога желание целовать ее губы, и, к счастью, разговор о ее прошлом прекратился.

Однако она знала, что для получения титула герцогини крайне важно иметь безупречную родословную, поскольку герцог не мог жениться на женщине низкого происхождения.

Ей пришлось выдумать выдающихся родственников, которые, конечно, уже умерли, а в свое время проживали в безвестных уголках Британских островов, и герцог с его друзьями вряд ли могли слышать о них.

— Семья моей матери происходила, по преданию, от королей Ирландии, — сказала она однажды за ужином, — что вызывало бесконечные споры с моим мужем, считавшим, что Кэрнсы ведут свою родословную от одного из королей Шотландии.

— Неудивительно, что вы — «фей»! — заметил лорд Саутуолд. — В вас — гремучая смесь ирландского и шотландского!

— Если виски, то смесь действительно гремучая, — сдержанно пошутил Гарри.

Все рассмеялись, а Лили заметила про себя, что, кажется, Гарри все больше становится ей несимпатичен.

Она нисколько не сомневалась, что он был единственным из ее спутников, кто скептически относится к ее ясновидению, и подозревала также, что он не одобряет ее связи с герцогом.

Однако Лили чувствовала, что он не будет говорить об этом со своим другом, и ей хватило ума изо всех сил расхваливать перед герцогом его друзей, особенно Гарри.

Она еще не знала, что многое из сказанного ею герцогу «входило в одно его ухо, а выходило в другое», как часто говорила о нем няня.

Лили казалась ему столь прекрасной, что он воспринимал ее как частицу красоты Египта, этого загадочного мира жаркого, соблазнительного солнечного света и черных теней, которые, по мере продвижения яхты на юг, заставляли герцога все больше ощущать, будто он погружается в глубину веков.

Он прочел множество книг, которые взял с собой, но никто из друзей не заметил, что он перестал обсуждать с ними прочитанное.

Будь Лили более проницательной, она бы обратила на это внимание. Но, удовлетворенная тем, что он очарован ее красотой, она не понимала, что мысленно все это время он постигал нечто для себя существенно новое, не входившее в круг его прежних интересов.

Он обнаружил, что прочитанные книги поставили перед ним сотни вопросов, на которые он не знал ответов. Поэтому он решил по возвращении в Англию посетить Британский музей и найти египтолога, который разъяснил бы ему все то, до чего он не мог дойти своим умом.

Несмотря на множество тайн, герцог хорошо понимал одно: наиболее важным местом в дни правления самых могущественных фараонов были Фивы. Пусть они сейчас в развалинах, но на противоположном берегу реки находился Луксор, куда они и держали путь.

Он спланировал все таким образом, чтобы на последнем переходе яхта (всю ночь она стояла на якоре ради спокойного сна пассажиров) снялась рано утром, и тогда он смог бы увидеть Луксор на рассвете.

И вот теперь, когда солнце чуточку взошло и ее розоватый свет ложился на крутые обрывы фивских холмов, герцог знал, что он смотрит сейчас на место захоронения фараонов, известное как Долина Царей.

На восточном же берегу реки на фоне голубого неба вырисовывались колонны двух храмов, сохранивших для него притягательную силу, которая и заманила его в эти края.

Когда герцог покидал Лондон, ему говорили, что египтяне построили в Луксоре отель «Зимний дворец» для туристов из Европы и Америки, стремящихся к теплому климату в холодные месяцы года.

Самого герцога отель не привлекал, но он подумал, что его гостям, несомненно, может там понравиться.

Когда яхта подплыла немного ближе, он увидел белые ступени, ведущие от реки к храму, колонны которого ярко сияли под утренним солнцем.

Он залюбовался этим зрелищем, испытывая непреодолимое желание войти в храм, причем более всего на свете ему хотелось побывать там одному.

Герцог не мог бы объяснить, почему он избегает присутствия других, но чувствовал, что это каким-то образом разрушило бы царившую вокруг атмосферу, а может быть, и его самого.

Поэтому он приказал бросить якорь у противоположного берега.

Хотя капитану показалось странным, что герцог не захотел пришвартовать яхту к другому берегу, с отелем и храмами, однако он привык не подвергать сомнению решения господина.

Когда позже на палубу вышли остальные пассажиры, они не смогли сдержать восторженные возгласы при виде высоких пальмовых деревьев, обрамлявших берега реки, вдоль которых сновали бесчисленные фелюги с парусами, напоминавшими кривые турецкие сабли.

Большая и красивая «Наяда» вызывала восторг и любопытство у ватаги темнокожих ребятишек, плескавшихся в воде. По берегам Нила, под пальмовыми деревьями, все те же маленькие ослики тащили арабские тележки или бежали, цокая копытами, катая седоков-туристов.

Разморенные жарой, все согласились с предложением герцога не сходить на берег до обеда, после которого они смогут, если захотят, переплыть на шлюпке к отелю «Зимний дворец».

Лили, свежая и влекущая, в белом муслиновом с кружевами платье и широкополой светлой шляпке, затенявшей ее прекрасное лицо, была только рада согласиться со всем, что не требовало больших усилий.

Она не любила жару, потому как боялась, что кожа покраснеет от солнца и это нарушит гармонию белизны и огненных волос.

Когда наконец они подплыли к берегу в судовой шлюпке, Лили опустилась в одно из плетеных кресел на веранде «Зимнего дворца» и, обслуживаемая высоким официантом-суданцем в белом джеллабе с красным кушаком, не имела никакого желания идти куда-либо.

— Как насчет осмотра окрестностей? — услышала она Джимми, обращавшегося к герцогу.

— Завтра, — ответил герцог. — Зачем спешить? Я собираюсь остаться тут на несколько дней, и, если вы захотите отведать здешнюю кухню, мы можем отужинать как-нибудь вечером в «Зимнем дворце».

— Это было бы замечательно! — воскликнула Эми. — Я просмотрела список гостей, и, хотя они еще не прибыли, я знаю довольно многих, кто остановится здесь на этой неделе.

— Тогда мы, конечно, должны будем пригласить их к нам на яхту, — сказал герцог. — Я не хотел бы, чтобы вы заскучали в своей собственной компании или в моем обществе.

— Разве такое возможно? — нежно спросила Лили.

Взгляд, который она обратила на герцога, говорил ему, что она не представляет себе, что в его обществе можно когда-либо соскучиться.

Стало прохладнее, тени сгущались и вытягивались, и они собрались возвращаться на яхту.

Когда все уселись в шлюпку, которая должна была доставить их к яхте, где стюарды ожидали, чтобы помочь им подняться на борт, герцог неожиданно сказал:

— Отправляйтесь. Я скоро последую за вами. Хочу немного поразмяться.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — машинально спросил Гарри.

— Нет, Гарри. Оставайся в компании за меня.

Он быстро отошел от них, прежде чем Лили успела что-либо сказать, и она нахмурилась при мысли, что он останется один и без нее.

Но затем она подумала, что не очень-то хочется ходить по пыли, да и несмотря на наступившую прохладу, ее утомляло любое движение.

Она понимала, что герцогу необходима разминка. Он каждое утро совершал заплывы от яхты, пока они плыли вверх по Нилу, и, несмотря на то что друзья поддразнивали и пугали его нападением крокодилов, он продолжал нырять в воду с кормы.