Море Имен - Онойко Ольга - Страница 70

Но сигнал пришёл: тоннель был провешен. Алей ощутил настроение проксидемона: Эн что-то затевал. Он хотел играть с Вороновым и рассматривал Алея как инструмент, пока всё шло в соответствии с его замыслами, и он не собирался чинить препятствий. «Ладно, – бессильно согласился Алей. – Пускай хотя бы так», – а вслух произнёс:

– Нужно проехать чуть вперёд. Там будет стройка. Ворота открыты. Минуем стройку… и всё.

Корней молча дал по газам.

…Звёзды в небе загорелись одновременно с морем городских огней. Воздух наполнился звуками; казалось, можно было чувствовать вибрацию земли под колёсами сотен тысяч машин. Навигатор пикнул, найдя сеть, определил местоположение и сменил карту. Корней шумно выдохнул. Май потёр лицо ладонями.

Алею казалось, что он сидит и смотрит на дорогу, летящую навстречу. Осиянными стрелами возвышались небоскрёбы, похожие на космические корабли. Цепочки фонарей сливались в горящие нити, в золотые реки, текущие сквозь дрожащий, колеблющийся мрак. Проспекты сменялись тоннелями, многоцветье витрин – тишиной переулков. Город дышал; пульсировало его огромное сердце, гнало по жилам жаркую электрическую кровь. Дорога всё не кончалась. Скоро Алей перестал понимать, куда они едут и сколько им ехать ещё; он просто сидел и смотрел на привычный, родной, живой город, Листву, столицу Росы в одном из лучших во Вселенной миров.

В действительности он давно был без сознания.

Свет бил прямо в глаза. Алей зажмурился и почувствовал, как проваливается сквозь тахту, сквозь пол, сквозь перекрытия этажей – до самой земли. Казалось, толща бетона давит на грудь и мешает дышать. Он судорожно втянул ртом воздух и очнулся. Открыл глаза, уставился в потолок, пытаясь вспомнить, как он попал домой…

Люстра на потолке была чужая.

Алей наморщился и перевёл взгляд. Даже это оказалось нелегко проделать – такая слабость владела им.

Тахта тоже была чужая, и не тахта вовсе, а кровать. Напротив неё стоял стол, а за столом сидела незнакомая женщина лет тридцати, красивая яркой, редкостной красотой. Алей невольно залюбовался ею. Снежно-белая кожа незнакомки будто светилась. Тёмно-алые вьющиеся волосы она заплетала в косу, которую перебрасывала на грудь. Тонкое лицо её было спокойно и чуть печально.

– Проснулись? – спросила она с улыбкой, заметив его взгляд. – Доброе утро. Хотя сейчас вообще-то полночь. – Голос её оказался глубокий и нежный, певческий.

– Вы… – начал Алей и смолк: составлять слова во фразы было нелегко, а произносить их – и того труднее.

– Меня зовут Рябина Метелина. Можно просто Рябина. А вы Алей Веселин.

– Да…

Она поднялась из-за стола, подошла и присела на край постели.

– Вас привёз Летен, – сказала она. – Я врач.

– А… понятно. Я…

– Вы сознание потеряли, – Рябина помолчала. – Летен не говорит, что с вами случилось. Скорую вызывать запретил. А что я сделаю дома? Смотрю, вены у вас чистые, кровотечений нет, следов побоев нет. Летен говорит, что черепно-мозговой травмы не было, а было что-то вроде эпиприпадка, но вы не эпилептик. Так я и не поняла: эпилептик или нет?

Наверно, мысли Алея легко читались по его лицу, потому что Рябина сказала:

– Понятно, не эпилептик. Так всё-таки? Вид у вас истощённый. Вас держали в заложниках?

Она спросила это так просто, будто к ней уже десятки раз привозили истощённых обморочных жертв. Алей не успел с удивлением.

– Нет, – сказал он и помотал головой: – Нет, нет.

За этим скупым движением последовал новый прилив слабости, такой, что свет в глазах померк. Алей перестал чувствовать и понимать, проваливаясь в небытие, и Рябина сунула ему под нос ватку с нашатырём.

– Вас точно не били? – спросила она, когда Алей пришёл в себя. – Не надо обманывать, я ничего больше не спрошу.

«Нет», – подумал Алей; сил его хватило только на то, чтобы сделать едва заметный знак глазами.

Рябина нахмурилась и спросила:

– А ели вы в последний раз давно?

Алей прикрыл глаза и мысленно чертыхнулся.

С тех пор как админ Вася выпил его кофе – а было это вчера в середине дня, то есть уже почти позавчера, – у него во рту не было и маковой росинки. Последний раз он ел на отцовской даче, а с тех пор разве перехватил пару кусков. Или решил, что перехватил. Сегодня утром от тягостного волнения он не сумел впихнуть в себя завтрак. Потом пришёл черёд путешествий и приключений, едва не вылившихся в перестрелку… он спорил с проксидемоном, ему являлись видения, и один раз у него уже случился обморок…

– Блик! – одними губами проговорил Алей.

– Я вам сейчас чаю принесу, – сказала Рябина. – Очень, очень сладкого. Вы сколько дней не ели? Больше двух? Кивните, если да.

Алей отрицательно покачал головой.

«Чёртовы нервы, – думал он с досадой. – И нетренированность. То есть нет, я просто не ожидал, что этот режим работы потребует столько энергии… Мда. Измерять процесс ясновидения в калориях, кажется, ещё никому не приходило в голову. Хорошенькая была бы статья в женский журнал…»

Рябина вышла и вскоре вернулась с большой фарфоровой чашкой.

– Со сливками, – весело сказала она.

У неё в хозяйстве оказался маленький складной столик, подобия которого Алей до сих пор видел только в кино: столик ставился прямо поверх больного, можно было есть, не вставая, только опираясь о спинку кровати.

– А Летена я ужином накормила, – сказала Рябина. – Он на кухне новости смотрит, ждёт, когда вы в себя придёте. Сейчас я вам ещё сырников принесу, если остались, а если нет, то булку с маслом.

Она не притворила дверь комнаты, и вдалеке слышались голоса. «Ну блик! – говорил кто-то ломающимся мальчишеским баском, – я не хочу опять на Мальту. Нам там в прошлый раз не понравилось». «Тогда в Англию поедете, – сурово отвечал Летен Истин, но в голосе его слышался сдержанный смех: – английский язык учить надо». «В Англии ску-учно, – тянул второй басок, – мы целый год учились, что, ещё всё лето учиться? Ну пап!»

Рябина высунулась в дверь и сказала:

– Огонь, Пламень, не спорьте. Уголёк спит?

– Нет, – ответил не то Огонь, не то Пламень, – за компом сидит.

– Время – первый час! – возмутилась Рябина. – Скажите, что мама велела немедленно идти спать. И вы тоже ложитесь. Мы с папой заняты.

«С папой?!» – Алей заморгал и уставился в потолок.

У Воронова есть дети? И Рябина – его… жена? Видимо, бывшая, если Летен собирается жениться на Поляне. «Но я её не видел, – тревожно думал Алей. – Никаких ассоциаций, никаких связей, ни одной. Даже намёка не было, что у него уже есть жена и дети. Что за чёрт?..» Он отхлебнул приторно-сладкого чаю, в задумчивости уронив несколько капель на покрывало.

Рябина принесла суповую тарелку, с горкой наполненную тёплой выпечкой, и аккуратно пристроила на столике.

– Спасибо, – сказал Алей.

– Пожалуйста, – она улыбнулась. – Как вы себя чувствуете?

Алей помедлил, прислушиваясь к себе, и ответил:

– Лучше. Я… Рябина Метелина, ничего со мной особенного не случилось. Я просто не ел очень долго, не потому что, а… я, в общем, просто есть забываю иногда. – И он неловко прибавил: – День тяжёлый был, нагрузки большие.

– Ясно, – Рябина вздохнула. – Да вы ешьте, а то опять забудете.

– Ага, – Алей кивнул, запихивая в рот масляный горячий сырник.

Дверь скрипнула.

Алей скосил глаза и увидел длинного, мосластого парня лет тринадцати. Светловолосый, с глубоко посаженными глазами, он походил на отца как две капли воды. Никаких не оставалось сомнений: парень – Воронов.

– Ну что тебе, Гонька? – укоризненно спросила Рябина.

– Здрассте! – сказал Алею Огонь Рябинин и заученно заныл, исподлобья поглядывая на мать:

– Мам, ну можно мы ещё посидим? По телеку фильм начинается. Папа сказал – можно.

Рябина с наигранной скорбью опустила лицо.

– Ладно, – ответила она, – раз папа сказал, значит, можно.

– Сы-пасиб! – закончил сын и скрылся.

– Хулиганьё! – сказала Рябина с улыбкой. – Спасу нет. – И обернулась к Алею. – Метро скоро закроется. Летен сказал, он вас домой отвезёт. Но, по-моему, лучше вам остаться здесь. Комната гостевая, бельё свежее, у меня и зубная щётка нераспечатанная есть. Переночуйте. Мальчики себя тихо вести будут.