Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Что случилось в зоопарке - Олби Эдвард - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

Питер. Ах ты… ах ты…

Джерри. Ах — кто?.. Но все это было давно, и уже не вызывает у меня никаких эмоций. Может, вы все же теперь поймете, почему я не вставил в рамки папочку и мамочку. Вас как зовут? Я и забыл спросить.

Питер. Питер.

Джерри. А я — Джерри.

Питер (с нервным смешком). Очень приятно.

Джерри (кивает в ответ). Теперь подумаем, на кой мне иметь женскую фотокарточку, да еще в двух рамках? Вы помните, у меня же две рамки. Я ни с одной дамочкой больше разу не встречался, и им в голову не приходило дарить мне фотографии. Странно, а черт его знает, может, и грустно это.

Питер. Что они не дарили вам фотографий?

Джерри. Нет. Что ни с одной я не встречался больше раза. Никогда. Я не мог спать… или, как это говорят, заниматься любовью, с женщиной больше одного раза… Одного, вот какое дело… Нет, постойте, целых полторы недели, когда мне было пятнадцать лет… и я сгорал от стыда, что еще не созрел как мужчина… Я гомосексуалистом стал, понятно? Педиком то есть… и гудели колокола, флаги плескались па ветру. Эти одиннадцать дней я встречался не меньше двух раз в день с сыном сторожа из парка… гречонком, который родился в один день со мной, только годом раньше. Наверно, я был очень влюблен в него… а может, просто в секс. Но то были совсем особые переживания. А теперь мне очень нравятся хорошенькие дамочки, очень. Но на час, не больше.

Питер. Ну, это как раз очень просто…

Джерри (со злостью). Сейчас скажете, что непременно надо жениться и завести попугайчиков?

Питер (тоже сердясь). Что вы прицепились с попугайчиками? Живите один, если вам угодно. Какое мне дело? Не я завел разговор и…

Джерри. Ну ладно, ладно. Извините. Хорошо? Вы не сердитесь?

Питер (засмеявшись). Да нет, не сержусь.

Джерри (с облегчением). Ну и хорошо. (Опять прежним тоном.) Любопытно, что вы поинтересовались рамками. Я думал, вас больше заинтересуют порнографические карты.

Питер (многозначительно улыбнувшись). О, я видел такие карты.

Джерри. Не сомневаюсь. (Смеется.) Должно быть, в школе среди мальчишек они ходили по рукам? А может, у вас имелась собственная колода?

Питер. Да, было такое дело.

Джерри. А перед женитьбой вы ее выбросили.

Питер. Ну, боже мой, конечно, когда я стал взрослым, они мне были не нужны.

Джерри. Серьезно?

Питер (испытывая неловкость). Знаете… мне не хочется говорить о таких вещах.

Джерри. Да? Ну и не говорите. Тем более что я не намерен копаться в вашей взрослой половине жизни и ее трудностях; я просто хотел показать разницу между порнографическими картами в отроческом и зрелом возрасте. Мальчишке эти карты служат заменой практического опыта, а взрослому практический опыт заменяет фантазию. Но вас, кажется, больше интересует, что случилось в зоопарке.

Питер (оживленно). О да, зоопарк!.. (Смутившись.) То есть… разумеется, если вы…

Джерри. Я вам расскажу, почему я пошел в… ладно, я вам кое-что расскажу. Так вот, я живу на четвертом этаже, я вам уже говорил. Очевидно, в этом доме с каждым этажом вниз комнаты становятся лучше. Я не знаю, конечно, так мне кажется. Я не знаю никого с третьего и второго этажа. А нет, постойте. Знаю, что на третьем этаже живет какая-то женщина. Знаю потому, что она все время плачет. Когда бы я ни прошел мимо ее двери, я всегда слышу ее плач — негромкий, но… очень отчетливый. Да, очень отчетливый. Но я, собственно, не о ней, а о собаке и о хозяйке дома… Я не люблю грубо отзываться о людях, но наша хозяйка — это жирная, безобразная, глупая, грязная, злобная, вечно пьяная груда мяса. Вы, должно быть, заметили: я избегаю крепких слов, поэтому не могу описать ее как следует.

Питер. Вы ее описали довольно… ярко.

Джерри. Мерси. Ну так вот, у нее есть собака — я вам расскажу и про собаку; и эта скверная баба со своей собакой сторожит мое жилье. Она вечно торчит внизу у лестницы и следит, чтобы я ничего не таскал в дом и никого не приводил, а к вечеру, когда она высосет свою обеденную пинту лимонного джина, она останавливает меня в подъезде, хватает за полу или за рукав, норовит затиснуть в угол и наваливается всем своим мерзким телом, чтоб я не препятствовал ей говорить. Запах от нее… Вы себе не представляете… и где-то в уголке ее птичьего мозга, развитого лишь настолько, чтобы она могла есть, пить и испражняться, где-то там шевелится гнусненькая пародия на страсть. И вот я, Питер, я и есть предмет ее потной похоти.

Питер. Это отвратительно. Ужасно…

Джерри. Но я придумал, как ее отваживать. Когда она пристает ко мне, когда она ко мне прижимается и заманивает в свою комнату, я говорю: любовь моя, да разве вчерашнего и позавчерашнего тебе мало? Она пыжится, стараясь вспомнить, щурит свои крохотные гляделки, покачивается, и тут, Питер… тут мне кажется, что в этом истерзанном доме я делаю хоть одно доброе дело… ее немыслимая рожа расплывается в блаженной улыбке, она хихикает и постанывает, думая о вчерашнем и позавчерашнем, она вспоминает то, чего не было. Потом она зовет собаку, это черное чудовище, и уходит к себе. И я спасен до следующей встречи.

Питер. Это… это невероятно. Просто не верится, что такое бывает в жизни…

Джерри (чуть насмешливо). Вы думали, это только в книгах так?

Питер (серьезно). Да.

Джерри. А факты проще считать выдумкой. Вы правы, Питер. Так вот, я хотел про собаку…

Питер (нервно). Ах да, про собаку.

Джерри. Не уходите. Вы ведь еще не уходите?

Питер. М-м… да нет, пожалуй.

Джерри (как ребенку). Потому что я сначала расскажу про собаку, а потом, знаете, про что? Потом… потом я расскажу, что случилось в зоопарке.

Питер (принужденно смеется). У вас полно всяких историй, правда?

Джерри. Не хотите — не слушайте. Вас никто тут не держит, имейте это в виду.

Питер (раздраженно). А я и сам знаю.

Джерри. Знаете? Ну и хорошо.

Последующий длинный монолог должен, мне кажется, сопровождаться почти беспрерывным движением, гипнотически действующим и на Питера, и на публику. Кое-что было уже предложено выше, но режиссер и актер, играющий Джерри, разумеется, сами найдут действия для решения этой сцены.

Значит, так. (Как будто читая огромную афишу.) ИСТОРИЯ О ДЖЕРРИ И СОБАКЕ! (Обычным тоном.) Дело в том, что иной раз необходимо сделать большой крюк в сторону, чтобы вернуться на место кратчайшим путем; впрочем, может, это совсем и не о том. Но именно потому я сегодня отправился в зоопарк и потому шел на север… вернее, в северном направлении, пока не пришел сюда. Ну ладно. Так вот, собака эта — какое-то черное чудовище: огромная морда, крохотные уши, а глаза… красные, кровью налитые, может, больные; и все ребра выпирают наружу. Пес черный, весь сплошь черный как уголь, только глаза красные и… да, и на правой передней лапе открытая рана, тоже красная. Страшилищу этому, как видно, уже немало лет. Ну, что еще… да, иногда он показывает клыки, серо-желто-белые, когда рычит. Вот так — гр-р! Он зарычал на меня, как только увидел впервые, в тот день, когда я въехал в этот дом. И с первой минуты от этого пса мне не стало покоя. Понимаете, животные ко мне не льнут, я не святой Франциск, которого облепляли птицы. Животные ко мне равнодушны… как и люди. (Чуть усмехается.) Почти всегда. Но этот пес не был равнодушен. С первой же минуты он стал на меня рычать, он бежал за мной и норовил вцепиться мне в ногу. Не то чтобы он кидался на меня как бешеный, нет — он ковылял вслед, но довольно бойко и очень настойчиво, хотя мне всегда удавалось удрать. Он вырвал клок из моих штанов — видите, вот заплатка; это было на второй день, как я переехал туда, но я пнул его ногой и мигом взлетел на лестницу. (Недоуменно.) Как с ним управляются другие жильцы, до сих пор не знаю, но сказать вам правду? По-моему, это он так только со мной. Я его к этому располагаю. Ну вот. Так продолжалось целую неделю, и, как ни странно, только когда я входил, — когда я выходил, он не обращал на меня никакого внимания. Вот что меня занимает. Верней, занимало. Псу вроде бы только и нужно было, чтобы я забрал свои пожитки и ночевал на улице. Однажды я, спасаясь от него, влетел по лестнице в свою комнату и призадумался. И решил. Сначала попробую убить пса добротой, а если не выйдет… так просто убью.