Прекрасная похитительница - Картленд Барбара - Страница 25

— Пожалуй, мне не хотелось бы, чтобы эта история достигла ушей принца Уэльского или наших друзей в клубе, — признался Энтони. — Я могу только сказать, что Уодбриджу досталась в жены редкая женщина.

Наступило молчание, затем Джастин воскликнул:

— Уодбридж! Я совсем забыл о нем!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В библиотеку вошел Траверс со свежими газетами.

Он оставил их на длинном журнальном столике у камина, и Энтони немедленно принялся за чтение «Тайме».

Когда дворецкий вышел и закрыл дверь, Джастин сказал другу:

— Мне нужно поговорить с Траверсом, — и вышел из комнаты.

Он догнал дворецкого у самого холла.

— Когда миссис Уодбрйдж была здесь некоторое время назад, она сообщила мне, что приехала к вам, потому что ее что-то беспокоило. О чем шла речь?

— Я как раз собирался попросить разрешения вашей светлости, — ответил Траверс, — ненадолго отлучиться во Флагшток-хауз. Боюсь что там могут произойти неприятности.

— Неприятности? — переспросил маркиз. — Какого сорта?

— Миссис Уодбридж сказала мне, милорд, что няня заметила мужчину, который прятался в кустах и наблюдал за домом.

— Что он мог там делать? — удивился Джастин, сразу позабыв о том, что хотел серьезно поговорить с Траверсом.

— Сейчас в округе промышляет довольно много бандитов. Столько людей были демобилизованы, милорд, и остались без средств к существованию. Няня думает, что он собирается их ограбить.

Джастин нахмурился.

— Я позабочусь об этом, — сказал он после небольшой паузы. — Мне все равно нужно поговорить с миссис Уодбридж. Я сам отправлюсь во Флагшток-хауз.

Маркиз собрался вернуться в библиотеку, чтобы сообщить Энтони, куда он направляется, но ему пришло в голову, что друг сейчас начнет опять восхищаться Ивоной за те действия, за которые сам он собирается ее порицать.

Джастин взглянул через открытую парадную дверь и увидел, что два грума держат лошадей, которых он приказал приготовить еще до приезда принца.

Он направился к ним, сказав на ходу Траверсу:

— Передайте сэру Энтони, что я ненадолго уехал.

Вскочив в седло, Джастин во весь опор поскакал к Флагшток-хаузу.

По дороге он ясно представил себе все, что должно было последовать за представлением И воны Уодбридж в качестве жены маркиза де Верьен. Джастин осознал, что, избежав одной западни, он попал в другую, возможно, еще худшую.

Не было сомнений, что новость о его женитьбе распространится по Брайтону, в котором собрались все сливки общества, со скоростью лесного пожара.

Принцу Уэльскому всегда хотелось быть первым во всем, что касалось сенсаций, и трудно было представить более поразительное событие, чем тайная женитьба его ближайшего друга, который к тому же играл значительную роль в высшем свете. Тем более если он женился на женщине, о которой никто в их кругу даже не слышал.

Джастин был совершенно уверен, что принц будет превозносить красоту Ивоны хотя бы для того, чтобы досадить леди Роз, и найдется немало женщин, которые будут счастливы узнать о ее поражении.

Ее безоговорочный успех у самых элегантных и красивых холостяков создал ей много врагов женского пола.

Хотя маркиз был счастлив избежать свадьбы с леди Роз, его теперешнее положение было незавидным.

Он спросил себя, что обо всем этом может думать Ивона. Джастин признавал, что должен извиниться перед ней за случившееся, хотя она могла решить, что это была расплата за воровство и обман.

— Что же мне делать? — снова и снова задавал себе вопрос маркиз, пришпоривая своего великолепного скакуна, но конь не мог унести седока от его проблем, как бы быстро он ни мчался.

Он приехал во Флагшток-хауз, так и не придя ни к какому решению. Наоборот, Джастин нашел в сложившейся ситуации еще больше осложнений, о которых он не подумал сразу.

Дело было не только в том, что чувствует сама Ивона, нужно было принять в расчет и отношение ее мужа. Кто знает, что предпримет мистер Уодбридж, когда узнает, что его жена считается женой другого мужчины.

Вопросы, на которые маркиз не мог найти ответов, сменяли друг друга.

Спешившись у парадного входа Флагшток-хауза, Джастин сказал себе, что у него есть только один путь: нужно откровенно и спокойно обсудить все с Ивоной, и, может быть, она предложит какой-нибудь разумный выход.

На этот раз у дверей не было грума, и Джастин привязал поводья к ветке дерева, надеясь, что животное постоит спокойно, пока он не вернется. Конь опустил голову и принялся щипать траву, и маркиз решил, что за него можно не волноваться.

Найдя парадную дверь открытой, Джастин прошел дальше, никого не встретив. Казалось, в доме никого нет, и это обстоятельство привело маркиза в недоумение. Лестница и мебель блестели, как и в прошлый визит, а запах воска смешивался с ароматом свежих цветов изысканного букета, украшавшего холл.

Джастин подумал, что в дополнение к другим талантам Ивона умеет создавать уют в своем доме.

В этот момент он услышал голоса, доносившиеся из комнаты, которую она называла кабинетом своего отца.

Маркиз направился туда, открыл дверь и замер в изумлении.

Ивона стояла за письменным столом, а напротив нее он увидел в угрожающей позе с ножом в руке огромного уродливого мужчину в изорванной матросской одежде.

Возвращаясь из Хертклифа в повозке, запряженной медлительным пони, который был слишком стар, чтобы торопиться, Ивона чувствовала себя героиней странного, почти фантастического сна, от которого она никак не могла проснуться.

Ей было трудно поверить, что маркиз угрожал ей серьезным наказанием и обещал выгнать Маркхэма, который проработал в его доме тридцать пять лет.

Еще более невероятным казалось Ивоне, что она была представлена принцу Уэльскому как супруга маркиза де Веръена и не смогла ничего ни сделать, ни сказать, чтобы опровергнуть это абсурдное заявление.

«Что же теперь будет? — спрашивала она себя. — Как он после этого будет отрицать то, в чем убеждал самого принца?»

Казалось невероятным, что маркиз не только не стремился к браку с такой красавицей, как леди Роз, но и пытался избежать его. «Но даже если это так, — размышляла Ивона, — трудно поверить, что он опроверг ее заявление о помолвке, представив меня в качестве своей жены».

Если в высшем обществе принято такое безрассудное поведение, то она рада, что не принадлежит к нему.

Правда, в данный момент Ивона как раз вошла в жизнь высшего света, однако рано или поздно маркизу придется объявить, что она не его жена, и какое объяснение, любопытно было бы знать, он придумает, чтобы от нее отделаться?

Неожиданно Ивоне пришло в голову, что ее социальное положение настолько незначительно, что она может просто исчезнуть без всяких дополнительных объяснений.

«Думаю, я могла бы утонуть в море или умереть от какой-нибудь редкой болезни, и ему не пришлось бы даже носить по мне траур», — подумала она.

По крайней мере, говорила себе Ивона, она смогла оказать маркизу услугу, и теперь он будет милосерднее к Маркхэму и даже, может быть, к ней самой, чем до приезда леди Роз.

«Возможно, эта история окажется для нас спасением», — подумала Ивона, и ее настроение начало подниматься.

В то же время она с огорчением вспомнила, каким жестоким и бессердечным в своих рассуждениях был маркиз.

Стоя перед ним, как перед судьей, она видела, что он разгневан, и хотя он сдерживал свои чувства и говорил ровным ироничным тоном, каждую его фразу она воспринимала как удар хлыста.

«Как я могла решиться на такую глупость, как кража у этого бездушного, эгоистичного человека? Неужели я надеялась найти у этого щеголя понимание и оправдание своим действиям?» — спрашивала она себя, но тут же вспоминала, что у нее не было другого выхода.

Как Ивона и объясняла маркизу, если бы она не продавала табакерки, люди, которых еще можно было спасти, умерли бы без еды и лекарств.

«Мы не позволяли себе ничего лишнего, — мысленно продолжала оправдываться Ивона, — мы экономили на себе. Но больных нужно было кормить, и другие вещи тоже стоили денег».