Посланница любви - Картленд Барбара - Страница 20

— Вы опоздали, — укоряюще сказал он. — Я не могу прохлаждаться здесь весь день.

— Извините, — сказала Андора. — Ее величество задержалась с письмом, а потом… еще кое-что произошло.

Она остановилась и судорожно глотнула воздух. Она вдруг осознала, что ей придется рассказать сэру Хенгисту о случившемся, и в первый раз подумала, как он отнесется к ситуации, в которую она втянула его.

— Ну так что же? — спросил он.

В том, как он строго посмотрел на нее, было что-то такое, что заставляло ее чувствовать себя слишком юной, застенчивой и совершенно неподготовленной к тому, чтобы вести те дела, в которые она была вовлечена во дворце.

Как будто поняв ее сомнения, он добавил более мягким тоном:

— Что беспокоит вас? Давайте присядем на минутку в беседке. Что-нибудь опять с Бреем?

— Нет, нет, я не видела его, — сказала Андора. — Это не имеет к нему никакого отношения.

— Тогда что? — спросил сэр Хенгист.

Они достигли беседки, и Андора села, сцепив руки.

— Да вы дрожите! — сказал он. — Неужели королева узнала, что с вами произошло?

— Нет, это не имеет отношения ко мне, — отвечала Андора, — хотя я… это касается меня. — Она запнулась и умолкла. Сэр Хенгист протянул руку и накрыл ее дрожащие пальчики.

— Успокойтесь, Андора, — мягко сказал он тоном, которого она раньше не слышала. — Не нужно так бояться. Что бы ни случилось, мы можем разобраться с этим вместе, правда?

— Надеюсь, что так, — жалобно ответила она. Тепло и сила его руки успокоили ее, так же как и звук его голоса. Но она была уверена, что его отношение сразу изменится, когда он узнает, что она натворила.

— Я должна рассказать вам быстро, — сказала она тихо. — Королева не велела мне задерживаться.

— Начинайте, — подтолкнул он ее.

— Леди Мэри Говард дала мне записку в коридоре, возле королевских апартаментов, — сказала Андора. — Она просила меня передать ее вам, но, когда я брала ее, появилась королева и прочитала ее.

— Записка для меня! — воскликнул сэр Хенгист.

— Нет, не для вас, — ответила Андора, — для другого мужчины.

— Для лорда Эссекса? — спросил сэр Хенгист. Андора кивнула.

— Эта девушка, должно быть, сошла с ума! — вырвалось у сэра Хенгиста. — И что сказала ее величество?

— Она очень рассердилась, — отвечала Андора. — Записка была без имени, и, прочтя ее вслух, ее величество спросила, кому она адресована.

— Я думал, что это очевидно, — сказал сэр Хенгист, — а что ответила леди Мэри?

— Она не ответила, — объяснила Андора, — она была слишком напугана.

— Так что же произошло? — заинтересовался сэр Хенгист.

— Я… я сказала королеве, что леди Мэри дала мне записку для… вас, что было правдой.

— Да, и дальше?

— Я… я сказала, что она… влюблена в вас.

— В меня?! — поразился сэр Хенгист.

— Я должна была спасти ее. Вы не понимаете. Я должна была! — в отчаянии закричала Андора.

— То есть вы рассказали ее величеству, что упомянутая леди писала мне письма, потому что влюбилась в меня, — подытожил сэр Хенгист.

— Я виновата, ужасно виновата, — ответила Андора. — Но что я могла поделать?

Она опустила голову, боясь встретиться с ним взглядом, ожидая бури. Но вместо этого, к ее удивлению, он начал хохотать — тем самым ненавистным Андоре смехом, громким и неудержимым, наполнявшим весь пустой сад.

— Андора, вы маленький дьявол! — задыхался он. — Ничего себе положение. И все же я допускаю, что это был единственный выход.

Она в изумлении подняла голову:

— Вы не сердитесь на меня?

— Я просто в ярости, — ответил он, но губы его улыбались. — Но я согласен с вами, что рассказать настоящую правду было бы катастрофой.

— Я думала, что вы разозлитесь на меня, — пробормотала Андора.

— Я намного больше разозлился на эту маленькую дурочку, Мэри Говард, — возразил сэр Хенгист. — Я не раз видел, как она строит глазки лорду Эссексу, и можете передать ей от моего имени, что он ею ни капли не интересуется.

— Я думаю, она не может не любить его, — сказала Андора.

— Любить! Но это не любовь! — вскричал сэр Хенгист. — Все эти страдания и сердечные муки, позы и томный вид — это не любовь, дитя мое, и вам следует понять это. Любовь — это нечто серьезное и зрелое; и когда она возникает меж двух людей, то это настолько великолепно и волшебно, что от нее нельзя отказаться.

Андора удивленно смотрела на него. Она никак не ожидала услышать от него такую речь.

— Тем не менее, — продолжал он, — Мэри Говард нужно лучше следить за своим поведением и извиниться перед королевой со всевозможной скромностью.

— А что вы будете делать? — спросила Андора.

— Я? — переспросил сэр Хенгист. — Ровным счетом ничего. Что тут поделаешь, если сердечко глупенькой девушки бьется быстрее, чем надо.

Он снова засмеялся, и это было так заразительно, что Андора не выдержала и засмеялась тоже. Затем оба вдруг замолчали.

— Если бы ее величество узнала правду! — с тревогой сказала Андора.

— Мы бы все оказались в Тауэре или на плахе, — мрачно ответил сэр Хенгист. — Я ведь говорил вам, маленькая Андора, что здесь много опасностей, о которых вы не подозреваете.

— Теперь я понимаю, — сказала, вставая, Андора. Она вдруг поймала себя на мысли, что ей не хочется терять это ощущение силы и тепла, исходящее от его руки, но она высвободилась и теперь стояла, глядя на него снизу вверх в ярком солнечном свете.

— Спасибо вам! Спасибо, что вы так добры и понимаете меняя — прошептала она и убежала, прежде чем он успел ответить. Только у двери во дворец она подумала, что, переживая и беспокоясь о Мэри Говард, она совсем забыла о своем волнении перед встречей с сэром Хенгистом.

А всего две ночи назад она клялась, что ненавидит и презирает его.

VII

В комнатах королевы было очень жарко, и пчелы, жужжавшие у оконных переплетов, наводили дремоту на фрейлин.

Андора видела, что Элизабет Трокмортон клевала носом над своей вышивкой, а голос Маргарет Эджекомб, которая громко читала, становился все тише и тише. Даже королева слегка расслабилась в этот полуденный час, и когда Маргарет запиналась, поправляла ее спокойно, без того мгновенного раздражения, которое так часто возникало у нее, когда кто-нибудь, по ее мнению, делал глупость или бестактность.

Андора убедилась, что чтение не интересовало ее, и она предалась воспоминаниям о том, как вечером мисс Бланш Перри гадала ей на картах.

«Вы будете счастливы, дорогая, — говорила она. — Смуглый, красивый мужчина покорит ваше сердце. Вы влюбитесь и будете любить его до конца своих дней».

Она помолчала, вглядываясь в карты своими старческими, выцветшими глазками до тех пор, пока смутная тревога не овладела Андорой. Напрасно она убеждала себя, что все это — шутка, что нельзя верить и половине того, что предсказывает мисс Перри, что каждой девушке говорит одно и то же.

«Что вы видите? — вскричала Андора. — Плохие новости?»

Ее мысли устремились к отцу. А вдруг он болен, и она не в силах помочь ему? Как часто она удивлялась тому, почему никто не понимал, до какой степени отец был слаб.

«Странная вещь, — сказала мисс Перри, вглядываясь в карты. — Есть какое-то препятствие вашему счастью, дитя мое. На вашей дороге я вижу тень, нет, не тень — кровь, опасность… и смерть!»

Старушка говорила еле слышно, как будто сама с собой. Потом, слегка вздрогнув, она взглянула на Андору и увидела ее широко открытые глаза.

«О чем я говорю? Это же смешно. Нет, нет, я ничего не видела. Я просто бормотала сама с собой, как обыкновенная старуха. Ничего, кроме счастья, нет для вас в картах, дитя мое, — счастья, долгой жизни, богатства».

Андора поднялась из-за стола, чувствуя, как холодная рука сжала ее сердце. Ни на минуту не обманули ее эти торопливые уверения. Когда мисс Перри говорила этим своим едва слышным голосом, она видела правду или верила в то, что видела.

А сейчас она просто произносила те готовые фразы, которыми она отделывалась от девушек, надоедавших ей целыми днями: