Ожерелье любви - Картленд Барбара - Страница 17

Кассия подошла к столу и, распечатав конверт, заметила, что на листке с виньеткой «МАДАМ МАРИ БЕРТЕН» было написано несколько слов:

«От мадам де Сальре, с благодарностью за теплый прием».

Внимательно изучив послание, девушка поняла, что почерк не мадам де Сальре. Француженка совсем по-иному расписалась в книге для посетителей.

Кассия подняла одну из коробок и велела Деннису отнести остальные в ее комнату.

— Ваш обед готов, мисс, — возразил он.

— Сначала внесите картонки, — повторила Кассия, сообразив, что не в силах проглотить ни кусочка, пока не удовлетворит своего любопытства. Поставив коробку на кровать, она приподняла крышку и ахнула. Внутри оказалось самое красивое вечернее платье, какое только можно себе представить. Она нашла на дне широкий воротник из тончайшего кружева с искусной вышивкой, усыпанный крошечными стразами, переливавшимися как капли росы. При ближайшем рассмотрении оказалось, что наряд был сшит по последней моде, с юбкой, еще шире, чем у мадам де Сальре.

Распаковав последнюю коробку, Кассия обнаружила, что стала владелицей трех вечерних и трех дневных туалетов и, что всего приятнее, дорожного костюма, к которому полагался еще и плащ в тон. Никогда еще не приходилось Кассии носить такую модную одежду, да еще сшитую француженкой-модисткой. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: только самые дорогие и очень известные портнихи могут позволить себе иметь магазин на Бонд-стрит.

Еще не открыв коробки со шляпками, дополнявшими каждое платье, она начала терзаться подозрениями, хотя понятия не имела, что теперь делать.

Девушка была абсолютно уверена в том, что мадам де Сальре, которая едва удостоила ее своим вниманием, да и то лишь в последний день визита, вряд ли преподнесла бы ей такой королевский подарок, даже если бы могла себе это позволить. Но и вернуть подарки, обвинив маркиза в неуместной щедрости, тоже невозможно: у Кассии нет доказательств, и кроме того, маркиз все будет отрицать и поставит ее в глупое положение.

Но, сколько бы девушка ни повторяла, что должна чувствовать себя оскорбленной таким поведением, сердце невольно трепетало: маркиз думает и помнит о ней! Он оказался достаточно проницательным, чтобы понять, как неловко Кассия будет чувствовать себя в старых платьях во время визита во Францию. А Перри? Поверит ли он в то, что благодетельницей сестры была мадам де Сальре?

Но тут Кассия сообразила, что, если не будет намеренно привлекать внимание брата к своим нарядам, тот и не заметит, что на ней надето, поскольку целиком поглощен перестройками и переделками, которые еще предстоит сделать. Он так радовался, что теперь можно позволить себе обновить дом и обстановку, что почти забыл об ожерелье и о том, что его необходимо везти во Францию. Но за день до отъезда ожерелье доставили почтовой каретой, и Перри, словно очнувшись, очень удивился:

— Господи Боже! Совершенно из памяти вылетело, что нужно везти ожерелье в Шато-Байе! — И, открыв крышку шкатулки, добавил: — Интересно, что будет, если мы просто оставим его себе вместе с деньгами?

Кассия в ужасе вскрикнула:

— Как ты можешь даже думать о таком!

— Шучу, шучу, — засмеялся Перри, — но хорошо было бы стать богатым, как Мидас[10]. Насколько я понимаю, он потратил и на оправу целое состояние.

Теперь ожерелье стало еще красивее — огромные бриллианты были окружены бриллиантами поменьше, и на цепочках между ними тоже сверкали прозрачные камни.

— Хочешь надеть? — предложил Перри.

— Нет, оно приносит несчастье, — покачала головой Кассия. — Лучше уж пусть хранится в музее, где ни одна женщина не очаруется им настолько, чтобы украсть, как графиня де ла Мотт.

— Если она получила за него столько же денег, сколько мы, — заметил Перри, — дело того стоит.

— Не смей говорить подобные глупости! — рассердилась Кассия. — Кроме того, нам оно все-таки принесло счастье.

— Ты права, — серьезно кивнул Перри, — из-за него маркиз пожелал окружить нас такими почестями во время путешествия!

И даже эти слова показались Кассии сильным преуменьшением, когда она увидела карету, запряженную шестеркой лошадей, прибывшую, чтобы отвезти их в Саутгемптон.

По пути они провели ночь в поместье друга маркиза, герцога Этелстоуна. Он был искренне рад видеть молодых людей и дал в их честь торжественный обед. На следующее утро они снова отправились в дорогу, но Кассия, вспоминая предыдущий вечер, сознавала, что радовалась не только вкусным блюдам и блестящему обществу, но и тому, что была одета лучше всех присутствующих дам. Впервые в жизни женщины смотрели на нее не с сочувствием, а с завистью.

Яхта маркиза оказалась большой и очень комфортабельной, и на переправу через Ла-Манш у них ушло всего три часа. Ступив на землю Франции, Кассия невольно задалась вопросом, уж не в этом ли месте высаживались когда-то викинги, от которых маркиз унаследовал синеву своих глаз. Он был так не похож ни на кого из мужчин, с которыми она встречалась раньше, и Кассия была уверена, что дело в его норманнском происхождении. Маркиз — потомок расы воинов, привыкших следовать инстинкту в битвах и на море, мужчин, которые постоянно боролись с силами, намного превосходящими их собственные. И это обострило их ум и, возможно, в то же время помогло развить интуицию. Смерть чаще обходила их стороной, чем остальных людей, которые не могли или не хотели использовать то, что египтяне называли «третьим глазом». И думая о том, как развито это свойство у маркиза, Кассия вздрогнула, не представляя, как бы он отреагировал, если бы узнал, что она его обманула.

— Не забывай, я твоя жена, — наставляла она Перри, когда они подошли к ожидавшей на пристани карете, запряженной четырьмя лошадьми.

— Хорошо, что напомнила, — отозвался брат, — и ради Бога, будь поосторожнее с маркизом! Гарри не зря меня предостерегал!

— Ты прав, — еле слышно пролепетала Кассия. Именно об этом она так часто думала, сознавая, что она одна из тех несчастных, что отдали свои сердца современному Казанове.

Они ехали совсем недолго, оглядывая окрестности, поразительно напоминавшие пейзаж, оставленный по другую сторону Ла-Манша. Но тут, словно впервые заметив шляпку Кассии, Перри воскликнул:

— Ты прекрасно выглядишь! Откуда такие наряды? Я думал, что ты хотела просить меня отвезти тебя в Лондон!

— Они прибыли из Лондона, — чистосердечно призналась Кассия.

— Значит, ты за ними посылала? — небрежно бросил Перри. — Весьма разумно. У меня все равно не нашлось бы времени везти тебя туда — дома было слишком много дел.

И начисто выбросив из головы не слишком интересующий его предмет, продолжал:

— Я вот о чем думал: если немного расширить кухню, слугам будет намного легче передвигаться, особенно если мы вздумаем дать бал или званый обед.

Кассия подняла на брата испуганные глаза:

— Бал? О, Перри, когда мы сделаем все необходимое; у нас денег не останется!

— Но я стараюсь не делать лишних трат, — возразил Перри, — просто подумал, что, когда приведем дом в порядок, неплохо было бы пригласить кого-нибудь из моих приятелей, и если маркиз может устраивать скачки с препятствиями, то и мне это под силу!

— Это будет весьма волнующим событием, — улыбнулась Кассия, думая, однако, что при такой расточительности они через год-два окажутся в том же положении, что и до продажи ожерелья.

Однако волноваться долго не пришлось. Как только вдали появились очертания замка, она забыла обо всем. Никогда не видела Кассия столь величественного и прекрасного здания. Подъехав ближе, они заметили, что перед огромным домом безупречных пропорций бьют пять фонтанов: один, самый большой, — в середине, и четыре остальных — в парке. До сих пор она знала, что такое фонтаны, только из книг, но в жизни никогда их не видела.

Широкое крыльцо вело к массивной входной двери, и сам маркиз вышел, чтобы приветствовать гостей. Кассия твердила себе, что должна быть очень сдержанной и спокойной и ни за что не выказать обуревавших ее истинных чувств. Но когда он снова поднял ее руку к губам и взглянул на девушку, она вдруг подумала, что совсем забыла, как красив маркиз, какой неодолимой притягательной силой наделила его природа!