Аферы века - Николаев Ростислав Всеволодович - Страница 34

За день до намеченного срока операции барон Шлиппен на Малой Конюшенной улице, где была стоянка автомобилей, заказал на 7 часов утра 12 ноября два автомобиля.

Чем кончилась сама операция, читатель уже знает…

19 ноября 1916 года все участники аферы, связанной с обыском у миллионера Живатовского, были уже в тюрьме. Барон Шлиппен, Зампфиров и Стародубцев, заранее договорившись, держали себя на допросах героями. Они даже с некоторым гонором говорили: «Мы не просто экспроприаторы, мы идейные экспроприаторы. Спекуляция в корне подтачивает Россию, власти бессильны бороться с огромной массой всевозможных аферистов. Мы люди русские и должны помогать в деле борьбы со злоупотреблениями. Если правительство не в силах совладать с живатовскими, то мы поможем с ними расправиться».

Совершенно иначе себя вел главный вдохновитель всей истории, в прошлом блестящий камергер Стояновский. Он всячески старался доказать, что его предложение по шантажу Живатовского было просто шуткой. Схваченный с поличным, Стояновский, предавая своих компаньонов, подробно рассказывал все, что знал о приключениях «золотой молодежи» в дорогих номерах гостиницы «Европейская».

По этому поводу в статье газеты «Петроградский листок» от 21 ноября 1916 года говорилось: «Дело Живатовского обещает вскрыть злостный гнойник столицы, где спекуляция переплелась с дикими тратами денег, подношениями бриллиантов артисткам сомнительной репутации, кутежами в „секретных кабинетах“ и преступлениями, совершаемыми лицами, которых неловко было даже заподозрить». После того как были арестованы все основные участники шантажа, дело дошло и до шоферов, которые помогли проведению этой операции. Боясь возмездия, шоферы вначале скрыли свое участие, несмотря на многочисленные опросы, проводимые чинами полиции по поиску «таинственных автомобилей», за что они были подвергнуты строгому наказанию.

Из жизни Золотой Ручки

В конце 2000 года по петербургскому радио было передано краткое сообщение о том, что на острове Сахалине у могилы всемирно известной в свое время воровки по прозвищу Золотая Ручка воры в законе провели совещание с обсуждением своих текущих дел.

Это было одним из немногих напоминаний о безусловно талантливой, очень красивой, но порочной женщине, бурная и полная приключений жизнь которой завершилась сто лет тому назад в тишине тюремной камеры далекого острова каторжников.

Жизнь ссыльных и арестантов на острове Сахалине в те далекие времена была скучна и однообразна. Днем арестанты находились на работах, а долгие зимние вечера были необыкновенно томительны. Почти единственным развлечением для них являлись рассказы о прежних похождениях и приключениях. Такие повествования всегда привлекали массу слушателей. Особым успехом рассказчика пользовалась каторжанка Софья Блювштейн, более известная по прозвищу Золотая Ручка.

Еe жизнь — это необычайно пестрая мозаика сказочных приключений, ошеломляющих по смелости и изобретательности планов и виртуозных проделок в сфере обманов, подлогов и краж. Не было препятствий, которые не преодолела бы эта женщина.

Обладая поразительной красотой, обаянием и эксцентричностью, она завлекала в свои сети богатейших людей, заставляла на себе жениться, а потом, обобрав их, убегала, чтобы при случае опять провести выгодную «свадебную операцию». Считают, что Софья совершила до 30 таких афер, всякий раз выходя замуж под чужой фамилией по подложным документам. Она венчалась в Варшаве, Вене, Одессе, Динабурге (Даугавпилсе), Яссах, Полтаве и других городах. Ее браки освящались в католических костелах, в православных церквах и в синагогах.

Находясь в заключении на Сахалине, Софья по совету одного из своих приятелей начала было вести дневник. Затем ее сожитель, следовавший за ней, что называется, по пятам, ссыльный поселенец Богданов сам начал вести дневник. Утверждают, что основные события жизни Золотой Ручки и сведения о многих ее похождениях дошли до наших дней благодаря этим записям. Кроме того, на последнем этапе жизненного пути Софьи, закончившегося на Сахалине, с ней встречался Влас Михайлович Дорошевич. Вот его впечатления об этой встрече.

Влас Михайлович ожидал увидеть еще молодую красивую женщину, а к нему вышла маленькая старушка с нарумяненным сморщенным лицом, с завитыми крашеными волосами, в стареньком капоте и сетчатых чулках. Этот убогий вид как-то уживался с претензиями на кокетство. Только молодые глаза не соответствовали облику женщины. Это были чудные, бесконечно симпатичные, мягкие, бархатные, выразительные глаза, взгляд которых делал мужчин беспомощными, превращал их в поклонников и рабов. Рядом с Софьей стоял высокий, плотный и красивый сожитель — упомянутый выше Богданов.

До Сахалина дошли легенды о неуловимости Золотой Ручки. Поэтому среди населения острова упорно ходили слухи о том, что вместо Золотой Ручки каторгу отбывает ее «сменщица». Настоящая же Софья Блювштейн якобы продолжает свою преступную деятельность в России. Этим слухам верила и администрация тюрем и поселений.

Даже в невероятно тяжелых условиях жизни на острове преступная натура Софьи давала о себе знать. В поселении, где она отбывала наказание, произошли два уголовных преступления: был убит лавочник Никитин и у богатого еврея Юрковского украли 56 тысяч рублей. Подозрения пали на Софью Блювштейн, было заведено дело, но из-за отсутствия улик оно было прекращено.

В свое время Софья завела квасную лавку и изготавливала великолепный квас. Всем на Сахалине было известно, что под этим прикрытием торгуют водкой, но многочисленные обыски не давали результатов. Кроме того, чтобы добыть деньги на жизнь себе и на картежную игру сожителю, она занималась мелкими преступлениями.

Золотая Ручка упорно рвалась на свободу. Специалистка по побегам, она попробовала бежать вместе с Богдановым. Но силы уже были не те. Не помогло и переодевание в солдатскую амуницию. Побег был обнаружен сразу, и в погоню кинулись две группы солдат. Софью едва не застрелили. В наказание ее на три года заковали в ручные кандалы.

Так боролась за жизнь в условиях каторги аферистка-воровка Золотая Ручка.

Однажды, оставшись наедине с Дорошевичем, она сбросила маску воровки и сказала: «У меня ведь остались две дочери. Я даже не знаю, живы ли они. Я никаких сведений не имею от них. Стыдятся, может быть, такой матери».

В этот момент не существовало Золотой Ручки — о своих несчастных детях сокрушалась старушка-мать.

Через некоторое время с Золотой Ручкой встретился в качестве корреспондента газеты «Новое время» Антон Павлович Чехов. После длительного путешествия по Сибири летом 1890 года он прибыл на Сахалин, где в одиночной, так называемой кандальной камере Александровской ссыльно-каторжной тюрьмы ему удалось увидеть Софью Блювштейн.

От увиденного у него осталось тяжелое впечатление. Маленькая, худенькая, седеющая женщина с помятым старушечьим лицом ходила по камере из угла в угол и, казалось, все время нюхала воздух, как мышь в мышеловке. На руках у нее были кандалы, на нарах лежала одна только шубейка из серой овчины, которая ей служила и одеждой и постелью.

Глядя на Золотую Ручку, трудно было поверить, что еще недавно, блистая красотой, она очаровывала даже своих тюремщиков, и они ради нее шли на тяжкие преступления.

Так что же за жизнь была у этой умной, необычайно красивой и эффектной Софьи Блювштейн и какие она совершила преступления, карой за которые были наручники и одиночная камера сахалинской каторжной тюрьмы? Случайность ли это или естественный и закономерный финал совершенных ею бесчисленных и циничных афер, жертвами которых становились все, с кем сталкивала ее судьба? Получить ответы на многие вопросы, с той или иной степенью полноты, позволит дальнейшее повествование.

Софья Блювштейн родилась в Бердичеве, в многодетной семье бедного цирюльника-еврея. Еще ребенком она проявляла незаурядные способности; любое дело, за которое она бралась, спорилось в ее руках. Особенно успешно девочка помогала отцу в изготовлении париков и шиньонов. Соседи и знакомые говорили, что у Соньки — золотые руки и в жизни она своего добьется. В детские годы Софья и получила прозвище Золотая Ручка. В то время как ее семья едва владела русским языком, она говорила по-русски не только правильно, но и красиво. Образность языка была почерпнута из книг, которые девочка читала запоем. Книги пробудили и мечту о приключениях: ее манили неведомые страны, она была уверена, что когда-нибудь станет очень богатой и знатной дамой и сделает счастливой свою горемычную семью…