Аферы века - Николаев Ростислав Всеволодович - Страница 23

Пользуясь «болезнью» Мишица, сыщики следили за каждым его шагом и старались изучить все уголки и закоулки обширной квартиры. Последний, однако, был бдителен и не спускал с них глаз, чем затруднял их действия. Однажды они принесли фотографический аппарат и, как бы шутя, предложили снять своего больного хозяина. Увидев аппарат, Мишиц схватил его и разломал на мелкие куски.

Этот случай зародил, очевидно, некоторое подозрение у инженера, и он стал еще более внимательно следить за своими «друзьями-помощниками». Однажды, указав на баночки с разнообразными иглами, как бы предостерегая, заявил им:

— Ныне только дураки стреляют из револьверов. Видите, тут один укол — и смерть быстрая и верная. Эти яды я вывез из Индии, и только ими надо пользоваться для убийства.

Тем временем, изучая прошлые криминальные дела Мишица, начальнику сыскного отделения удалось установить некоторые факты, характеризующие этого человека. Вот один из них: несколько времени тому назад в Одессу по коммерческим делам приехал один богатый итальянец. Узнав об этом, Мишиц вскоре познакомился с толстосумом и, как бы между прочим, предложил свои услуги женить его на своей знакомой миллионерше. Как известно, жадность предела не имеет — богачу захотелось познакомиться с этой девушкой, которая, по словам Мишица, была к тому же очень красива. Для этой цели аферистом была найдена какая-то женщина легкого поведения, которую нарядили в шелк и бархат, а также увесили взятыми напрокат дорогими бриллиантами. При состоявшемся знакомстве красота и «богатство» молодой женщины буквально сразили жениха, и он, долго не раздумывая, сделал ей предложение, которое с радостью было принято. Вскоре была сыграна пышная свадьба итальянца с «миллионершей», а Мишиц в виде вознаграждения за такую большую услугу получил 100 тысяч рублей, что составляло чуть ли не все состояние иностранца. Но это его не печалило — он уже мечтал о миллионах своей жены. Финал этой истории для неумного человека был печальным. Бедняга очень скоро понял, что сделался жертвой афериста и оказался разоренным, Мишица же и след простыл.

В Мишице было много контрастного и загадочного, что влекло к нему многих людей, особенно женщин, которые не видели в нем авантюриста и афериста, а он представлялся им обаятельной и прекрасной личностью. Это всегда помогало Мишицу добиваться своих целей, в частности, входить в дома богатых одесситов и быть у них своим человеком. Но однажды, несмотря на ряд попыток, ему не удалось проникнуть в дом крупного одесского коммерсанта Михеева. Это объяснялось тем, что члены его семьи были воспитаны в старом аристократическом духе и не любили завязывать новые и тем более случайные знакомства. Поэтому планы инженера потерпели фиаско. Но не таким был Мишиц, чтобы «без боя складывать оружие», — он всегда бился до конца в поисках путей реализации намеченного плана. И ему повезло — удалось узнать, что летом прошлого года, купаясь в море в районе курорта Аркадия, утонул единственный и горячо любимый сын Михеева. Эту печальную информацию Мишиц и решил использовать в своих корыстных интересах.

Придя однажды в субботу на кладбище, госпожа Михеева нашла на мраморной плите могилы сына прелестные свежие цветы, положенные, как ей показалось, любящей рукой, и материнское сердце невольно дрогнуло. Когда же, придя вновь на могилу, она нашла новые цветы, на глазах ее выступили слезы благодарности тому, кто, как и она, бережно хранит и лелеет память о погибшем. В то время как таинственные розы, лилии, фиалки и гвоздики делали свое дело, госпожа Михеева находилась под постоянным и неотлучным наблюдением… агентов Мишица.

В одно прекрасное утро госпожа Михеева, придя на кладбище, застала на могиле сына какого-то элегантно одетого молодого человека, который, облокотясь на мраморную плиту памятника, горько плакал. Взволнованная и растроганная этим зрелищем женщина стала утешать незнакомца. Придя якобы немного в себя, молодой человек сквозь слезы тихо сказал:

— Странно видеть взрослого человека, который плачет, как ребенок, а я… без слез не могу вспоминать своего погибшего друга.

Симулируя волнение, бессовестный аферист рассказал бедной женщине, что ее сын был его лучшим другом. И он, приехав в Одессу и узнав о его гибели, не может до сих пор прийти в себя. И «лучший друг» сына, таким образом, все же проник в дом Михеева и, познакомившись с семьей, смог осуществить все свои замыслы. Это убедительно доказывает, что у Мишица, с его «утонченной натурой», при реализации намеченных аферных планов такие понятия, как совесть и честь, полностью отсутствовали.

Во время так называемой болезни Мишиц продолжал получать массу писем и телеграмм от ряда высокопоставленных лиц европейских и азиатских государств. В этот же период следившим за ним сыщикам удалось обнаружить большое количество печатей и штемпелей, которые привез ему какой-то иезуитский монах. Было ясно, что инженер, несмотря на то, что не выходил из квартиры, подготавливал какую-то преступную акцию.

Пролежав «больным» 20 дней, Мишиц совершенно неожиданно для сыщиков написал три письма, в которых сообщал адресатам, что решил покончить счеты с жизнью. Одно из писем предназначалось влиятельному лицу в Америке, другое — консулу европейского государства и, наконец, третье — высокопоставленной даме при иностранном дворе. Трогательно прощаясь с этими людьми, инженер их уведомлял, что 30 октября его уже не будет в живых.

Начальнику сыскного отделения стало ясно, что какой-то преступный план должен быть реализован буквально в ближайшие дни. Упреждая его и опасаясь возможного внезапного исчезновения Мишица из Одессы, он решил 23 октября провести операцию по его аресту с одновременным обыском у лиц, имевших подозрительные с ним контакты. В этот день в 12 часов повсюду, в том числе у дома, где жил Мишиц, были расставлены полицейские и агенты сыска.

Неотлучно дежурившие у инженера «Шерлоки Холмсы» получили указание до последней возможности разыгрывать роль его сообщников. В полдень под видом посетителей через черный ход в дом вошли агенты сыска во главе с Р. М. Тунебергом — помощником начальника сыскного отделения. Инженер, ожидая знакомых, лежал в постели, как обычно, «загипсованный» и в присутствии своих «друзей» с увлечением читал исторический роман.

Быстро распахнулась дверь, и Мишиц, не успев даже повернуть голову, был схвачен за руки и лишен возможности двигаться. Он даже не вскрикнул, хотя, видимо, несколько растерялся, но быстро пришел в себя и даже без дрожи в голосе сказал «друзьям»:

— Не беспокойтесь, господа доктора, это, вероятно, ошибка.

В присутствии приехавшего фон Кюгельгена с Мишица были сняты гипсовые повязки, под которыми, конечно, оказались совершенно здоровые рука и нога. Инженер метнул на «друзей» гневный взгляд, давая им понять, что теперь все ему понятно — они предатели и легавые.

Обыск в квартире афериста продолжался более суток, в результате которого была найдена масса компрометирующих его документов и вещей. В тайнике агенты нашли ящик с поддельными штемпелями и печатями как российских государственных организаций, так и американских, французских, итальянских, турецких и многих других. Обнаружили и пачку бланков дипломов различных университетов, русских и иностранных, со свободными местами для внесения фамилий. В тайнике хранились и десятки паспортов на различные имена и титулы. Здесь же хранились фотографические карточки, а на фотографии бельгийской королевы стояла ее дарственная надпись… Мишицу. В потайном месте удалось обнаружить сверток, в котором оказалась художественной работы маска, изображающая Мефистофеля, причем так «естественно», что даже неробкий человек при виде ее невольно вздрагивал и шарахался в сторону.

Результаты обыска в квартире у Мишица были ошеломляющими — особенно много было изъято корреспонденции. В сыскном отделении пришлось выделить для нее с целью изучения преступных связей арестованного две комнаты, в которых работники прокуратуры изучали переписку с утра до ночи. На основе ее удалось выявить проживавшего в Одессе очень важного сообщника Мишица. Этот сообщник и еще 10 одесситов, связанных с аферистом, были арестованы.