От ненависти до любви - Картленд Барбара - Страница 25

— Не может быть!

— Это правда! — сказал граф. — И это единственное оправдание тому, как я обращался с тобой и что говорил.

Он улыбнулся, и оказалось, что его улыбка может быть чарующей.

— Так сможешь ли ты простить меня? Атейла с трудом поднялась с пола и не в силах отвести глаза от графа так и стояла, глядя на него снизу вверх.

— Я не думаю… что правильно поняла… то, о чем вы говорили. Может, я просто сплю… и это все мне… снится.

Граф придвинулся поближе к ней.

— Это не сон, это правда. И если ты думаешь, что я отпущу тебя, ты очень ошибаешься.

— Но… вы же приказали… мне уйти, — по-детски пролепетала Атейла.

— Только потому что ты так мучила меня, что я больше не мог терпеть! Ты представляешь, что я вообразил, когда увидел тебя в коридоре? Я подумал…

— Как вы могли… думать… такое… такое обо мне? — прервала его Атейла.

— Я задавал себе тот же вопрос, когда узнал, где ты была на самом деле, — признался граф. — Я пытался ненавидеть и презирать тебя с того самого момента, как ты появилась здесь, но у меня ничего не вышло!

Атейла смотрела на него широко раскрытыми глазами, пытаясь понять, о чем он говорит. Вдруг совсем другим тоном граф попросил:

— Помоги мне, пожалуйста, понять, расскажи, зачем ты приехала сюда вместе с Фелисити, — Я хотела… рассказать вам об этом… прошлой ночью… но вы не стали слушать меня.

— Я знаю. Но когда ты потеряла сознание и я нес тебя сюда, я увидел эту рану у тебя на плече и вдруг понял, что ты чиста и невинна и просто не можешь быть другой.

Он протянул руки Атейле и повторил:

— Доверься мне. Расскажи мне правду. Я знаю, ничто не помешает мне продолжать любить тебя.

Атейла не думая вложила свои пальчики в его протянутые к ней ладони. От этого прикосновения девушке показалось, что теплый солнечный лучик пробежал по ее телу. Она поняла, что как бы ни старалась она ненавидеть его, ее чувство к нему отнюдь не было ненавистью.

И не только потому, что он был красив и внушителен и ей нравилось смотреть на него, даже когда он хмурился. Когда его не было, замок казался пустым. Ей не хотелось признаваться в этом даже самой себе, но она скучала по нему и с нетерпением ждала его возвращения.

Прошлым вечером, разговаривая с сэром Кристофером о своем отце, она краем глаза видела графа во главе стола. Он показался ей похожим на короля, но, главное, она восхищалась этим человеком, этим мужчиной, и чувствовала, что ее тянет к нему. Не важно, смотрела она на него в этот момент или нет.

Теперь, когда ее пальцы лежали в его ладони, Атейла живо чувствовала, что между ними существует какая-то невидимая связь и ничего не требуется объяснять.

Она принадлежала ему, она была частью его, и нежное прикосновение его руки подтверждало это. Атейла взглянула в лицо графа и поняла, что он думает о том же, что она.

Опустив ее руки, осторожно, словно боясь напугать ее, граф обнял девушку.

— Мне действительно больше ничего не надо знать, — сказал он. — Я знаю, что люблю тебя больше жизни, моя дорогая, ты моя, а все остальное не имеет значения.

Он говорил глубоким негромким голосом, медленно наклоняясь к ней. Наконец их губы соприкоснулись. Он нежно целовал ее. И от этого поцелуя ее сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди от счастья.

Любовь, о которой она мечтала, пришла к ней. Такая любовь, какая связывала ее родителей, такая, которая и есть главная драгоценность в жизни.

Граф прижал ее к себе. Его губы становились все более требовательными, более настойчивыми, и все-таки очень нежными. Этот поцелуй был так прекрасен, что слезы снова покатились по щекам девушки.

Он поднял голову.

— Не надо плакать, моя дорогая! Гоблины исчезли, больше они никогда не напугают тебя.

Она попыталась улыбнуться, но почувствовала, что больше не выдержит такого напряжения, и спрятала лицо на его плече.

— Я… я думала, мне придется уехать… и я больше не увижу тебя! — прошептала она. Его объятие стало еще крепче.

— Я бы никогда не отпустил тебя. Я был вне себя прошлой ночью, когда произнес эти безумные слова. Я знаю, что не могу жить без тебя.

Неожиданно он замолчал, потом заговорил снова, и голос его звучал невесело.

— Ты знаешь, несмотря на мою любовь, я не могу сейчас просить твоей руки. Но я дам Надин развод, которого она так жаждет.

Атейла подняла голову.

— Ты… что, действительно думаешь, что… я приехала сюда… с такими низкими целями?

— Зачем же ты приехала?

— Все гораздо… проще, чем ты думаешь, — ответила Атейла. — Графиня, как называют твою жену в Танжере, попросила отца Игнатия найти англичанку, с которой она могла бы отправить Фелисити в Англию.

Граф внимательно слушал, а его руки по-прежнему обнимали ее.

— Я была очень больна. В пустыне разбойники напали на наш караван… убили моего отца… и ранили меня… Меня подобрали и принесли в Танжер. Отец Игнатий приютил меня в миссии, главой которой он был.

— Так вот откуда эта страшная рана у тебя на плече, — воскликнул граф. — Я понял прошлой ночью, почему ты потеряла сознание, когда я дотронулся до нее.

— Она только что зажила, — ответила Атейла. — Я хотела вернуться в Англию, но у меня не было денег. И отец Игнатий отвел меня на виллу, где жила мать Фелисити. На следующий же день началось наше путешествие.

— Но, почему вдруг моя жена решила возвратить мне ребенка, которого три года назад так жестоко похитила у меня, — спросил граф.

— Графиня очень больна, и она говорила, что Фелисити осложняет ее отношения с Comte. А сама девочка… была… не очень счастлива с ним.

Она почувствовала, как замер граф, и испугалась, что он вновь начнет оскорблять Comte, как он делал это не раз, но тот промолчал. Тогда Атейла продолжила:

— Я согласилась с предложением графиня, потому что надеялась в Англии найти своих родственников, а деньги на дорогу графиня дала мне.

Она взглянула на кровать и добавила:

— Но к тому времени, как мы добрались сюда, деньги почти кончились. На кровати это все, что осталось.

Граф улыбнулся, а потом нежно сказал:

— И ты серьезно думала, мое сокровище, что сможешь уехать и жить на эти деньги?

— Мне было очень страшно, я не знала, куда идти, — призналась Атейла.

— Поверь мне, больше тебе не придется бояться. Теперь я все понял и умоляю простить меня за то, что я мог заподозрить тебя. И все из-за того, что ты необычайно красива и, конечно, так великолепно была одета.

Он замолчал, словно обдумывая что-то, потом сказал:

— Как же я глуп, что не догадался сразу, откуда у тебя такая дорогая и красивая одежда. Это моя жена подарила тебе?

Атейла кивнула:

— У нас отняли все. В миссии мне дали платье, но оно больше всего было похоже на безобразный серый мешок.

Граф засмеялся:

— Каким бы безобразным ни было твое платье, оно не могло скрыть красоту твоих волос, твоих глаз, твоего очаровательного маленького носика и твоих губ, мое сокровище. Они были созданы для моих поцелуев.

Он поцеловал ее требовательно и страстно.

— Сколько мужчин целовали тебя до меня?

— Никто, — ответила Атейла. — Раньше я… не встречала никого… похожего на тебя.

— Уж я постараюсь, чтобы ты их не встретила, — ответил граф. — Но о чем же ты проговорила весь вечер с сэром Кристофером? Я ведь вообразил, что он влюбился в тебя!

Атейла засмеялась:

— Он знает все о моем отце, читал его книги и статьи в Королевском географическом журнале. Граф удивленно посмотрел на нее:

— Ты хочешь сказать, что твой отец — Гордон Линдсей?

— Да, но я не думала, что тебе что-нибудь говорит это имя.

— Я слышал о нем. Так уж получилось, что именно я президент Королевского географического общества, и, естественно, я регулярно читаю наш журнал.

— Я и представить себе этого не могла. Я ни за что не догадалась бы, что имя папы тебе известно.

— Его статьи читаются с захватывающим интересом. Но его дочь кажется мне просто восхитительной!