Ола и морской волк - Картленд Барбара - Страница 26

Он вышел из каюты и вернулся с венком из флердоранжа, такого же, как и на платье, и с кружевной вуалью, тонкой и легкой как паутинка.

Ола позволила ему набросить вуаль на ее яркие волосы и возложить ей на голову свадебный венок. Она знала, что этот наряд очень идет ей, подчеркивая чистоту и невинность невесты.

— Жаль, мисс, что вы не можете надеть одну из тех диадем, которые лежат в сейфе его светлости в Элвине, — сказал Гибсон. — Они так хороши, и есть еще изумруды, которые вам очень подойдут, когда вы поедете на бал, — Мне вполне достаточно и флердоранжей, — тихо сказала Ола.

Она считала, что с ее стороны было бы самонадеянно и нескромно когда-либо надеть семейные драгоценности маркиза. Ей также не хотелось сегодня открывать свой кейс с украшениями.

Интуиция подсказывала ей, что, поскольку ее свадьба была столь странной и необычной, то все, что с ней связано, должно быть очень скромным.

Это было желанием маркиза, чтобы она выглядела как настоящая невеста, и она подчинялась его выбору во всем.

Выполнение его воли было с ее стороны своеобразным жестом извинения перед ним, и она не знала, поймет ли он это или нет.

Когда она наконец была готова, ей внезапно стало страшно выходить из каюты, потому что, войдя в салон, она могла увидеть нахмуренное лицо маркиза, недовольного предстоящей неприятной церемонией.

«Может быть, он захочет убежать, как это всегда делаю я, когда дела складываются слишком плохо», — размышляла она.

Она вспомнила, что они уже женаты, хотя об этом никто на яхте ничего не знает, кроме капитана.

Она не находила никакого оправдания, чтобы избежать венчания, и лишь по настоянию Гибсона Ола гордо вошла в салон.

Как она и ожидала, маркиз был уже там, и она поразилась, увидев его в вечернем костюме.

Она вспомнила, как девушки в монастыре говорили ей, что во Франции жених всегда надевает вечерний костюм, независимо от того, в какое время дня происходит церемония венчания.

Маркиз выглядел великолепно, и она даже забыла о своем наряде.

Он не хмурился и не казался недовольным, а смотрел на нее с улыбкой.

— Благодарю вас, — торопливо сказала она, — благодарю вас за мое… платье. Я не ожидала, что вы подумаете… об этом… но я… очень благодарна вам.

— Если вы готовы, я предлагаю поехать в церковь сейчас же, — сказал маркиз. — На набережной нас ждет экипаж.

Там два экипажа, поскольку капитан будет сопровождать вас в качестве свидетеля и поедет во втором экипаже.

Ола не ответила, она просто последовала за маркизом на палубу, и была рада и сумеркам, и вуали, которые защищали ее от любопытных глаз.

Однако вокруг никого не было, и когда она вошла в закрытый экипаж, поджидавший возле трапа, маркиз присоединился к ней, и они немедленно отъехали.

Она не заговорила с ним, поскольку он тоже не проронил ни слова, и они ехали в молчании. Огни вилл и отелей вдоль дороги создавали впечатление, будто она отправилась в необычное путешествие в неведомом направлении.

Церковь находилась неподалеку, и когда они подъехали к ней, маркиз вышел первым, чтобы помочь ей сойти, и предложил ей свою руку.

Они прошли несколько шагов и оказались в церкви, освещенной свечами на алтаре. Ола заметила, что церковь была маленькой с витражами в окнах и с каменными колоннами.

Алтарь утопал в лилиях, а основания колонн и хоры были усыпаны белыми гвоздиками.

Ола не ожидала увидеть такую красоту, которую придавали церкви цветы, а воздух был напоен их ароматом, точно фимиамом.

Маркиз повел ее по проходу к пастору, ожидавшему их, и, когда они встали перед ним, он сразу же начал службу.

Маркиз отвечал ему твердым голосом, но голос Олы ей самой показался таким странным, что она едва узнала его.

Она словно боялась чего-то и ей казалось, что она совершает необратимый шаг в неизвестность, не смея отступить, так будто ее подхватила и уносит волна в безбрежном чужом море.

Когда пастор благословил кольца, Ола почувствовала пальцы маркиза, держащие ее руку, и его крепкое прикосновение, казалось, придало ей мужества.

Они преклонили колени, и она невольно стала молиться о том, чтобы их брак оказался счастливым и маркиз не чувствовал бы ненависти к ней, как к виновнице этой женитьбы.

Пастор благословил их, и когда они поднялись, произнес добрым голосом:

— Я буду молиться о вашем счастье.

Обратясь к маркизу, он добавил:

— Теперь вы можете поцеловать невесту.

Ола замерла, думая, что маркиз может отказаться от этого, но он поднял вуаль, перебросив ее за венок.

Когда их взгляды встретились и она испуганно посмотрела ему в глаза, он, глядя на нее сверху, коснулся губами ее губ.

Это был очень короткий, скорее символический поцелуй, однако он вызвал в ней незнакомое доселе ощущение, пока она не почувствовала губы маркиза…

Маркиз предложил ей руку, и они медленно пошли по проходу.

Ола глядела вверх, на свет свечей, который не разгонял теней под куполом, и чувствовала, что они не одни, что на них взирают небесные существа и желают им счастья.

Когда они достигли портала, у нее от изумления перехватило дыхание: вдоль всего пути до их экипажа стоял почетный караул, состоящий из матросов яхты.

Она видела, что маркиз тоже удивлен, но он улыбался, когда вел Олу сквозь ряды своих людей, одетых в их лучшую одежду.

Экипаж был уже не закрыт, и, когда они дошли до него, Ола увидела, что его верх украшен такими же белыми гвоздиками, какие украшали церковь. Лошадей уже не было.

Два ряда матросов приготовились везти их, и как только Ола и маркиз сели в экипаж, они двинулись вперед, а почетный караул сопровождал их сзади.

— Вы знали об этом замысле? — спросила она.

— Не имел ни малейшего представления, — ответил маркиз. — Я думал, что о нашей тайне знали капитан и Гибсон.

Ола тихо рассмеялась.

— Я уверена, что только Гибсону могла прийти в голову такая захватывающая и романтичная идея. Ему это нравится.

— А вам нравится?

Голос маркиза был глубоким и проникновенным, от чего она немного смутилась и, не глядя на него, ответила:

— Конечно… это очень… трогательно для меня. Более… прекрасной обстановки для нашей… свадьбы трудно вообразить.

Она взглянула вверх, на звезда, которые ухе ярко сияли на темном небе. Подъезжая к гавани, «ни увидели на море мерцающее серебро лунного света и темные очертания мачт яхты, вырисовывающиеся на фоне сияющих славой небес.

Взор маркиза был устремлен на нежные линии ее шеи, но он не произносил ни слова, и Ола смущенно улыбнулась ему.

— Спасибо, спасибо вам! — сказала она матросам, остановившим экипаж у трапа.

Она улыбалась им, а они громко приветствовали ее и маркиза, взмахивая своими фуражками над головами, пока они не поднялись на палубу.

— Какой чудесный сюрприз они преподнесли нам! — сказала Ола, входя в салон.

Но сюрпризы еще не кончились. Огромные вазы с белыми лилиями стояли по обе стороны софы, изобилие белых цветов украшали стол, за которым им предстояло ужинать.

Ола всплеснула руками.

— Можно ли еще придумать что-то более прекрасное? — спрашивала она.

— Я постараюсь, чтобы каждый из них был должным образом вознагражден, — сказал с улыбкой маркиз.

Она слышала, как он приказывал стюардам выставить ром для всей команды судна, а также послать шампанское капитану и другим офицерам.

Настало время ужина, и кок превзошел самого себя, приготовив лучшие блюда, какие Ола не пробовала еще с тех пор, как впервые взошла на борт «Морского волка».

Наконец, когда был подан десерт, стюарды внесли большой свадебный торт.

— Это блюдо уже моя заслуга, — сказал маркиз. — Я купил его сегодня, когда выбирал ваше платье.

Торт был очень внушительным. Он состоял из трех ярусов, традиционно украшенных сахарными подковами счастья и кремовыми флердоранжами, а на самом верху стояли крошечные, но очень французские невеста и жених под пологом из сахарных цветочных бутонов.