Огонь желаний - Картленд Барбара - Страница 10

Несмотря на поздний час, Чэрити настояла на том, чтобы распаковать несколько дорожных сундуков, и Вада распорядилась, чтобы ужин принесли в номер.

Покончив с едой, девушка отодвинула стул и сказала:

— Вот мы и в Париже, Чэрити! Я так боялась, что мы никогда сюда не попадем.

— А я бы нисколько не расстроилась, если бы никогда больше не увидела эти чужие кварталы! — ответила Чэрити. — Я уже однажды сказала, мадам: «Я слишком быстро старею, чтобы скитаться по свету, как будто мне восемнадцать лет».

— Но это же настоящее приключение, — мягко возразила Вада.

— Приключения — для тех, кто их любит. Мне бы не хотелось, чтобы вы, мисс Вада, затеяли что-нибудь более рискованное и дерзкое, чем просто легкие прогулки по улице Риволи.

— Думаю, что это самое скучное из всего, что может со мной приключиться, — улыбнулась девушка. — По меньшей мере я могу вообразить смелого темноглазого француза, который из-за меня дерется на дуэли в Булонском лесу.

— Ну уж этого я не допущу! — решительно заявила Чэрити, и Вада рассмеялась.

Ей в самом деле было интересно знать, привлекла бы она внимание тех французов, которых видела за столиками кафе.

Несмотря на свои белокурые волосы и голубые глаза, Вада была типичной американкой, но не могла с уверенностью сказать, преимущество это или нет.

После того как девушка переоделась ко сну, Чэрити еще долго суетилась в спальне, шурша тонкой оберточной бумагой. Но наконец она выдохлась и ушла к себе.

Оставшись одна, Вада подошла к окну и раздвинула шторы.

Окна номера выходили на улицу Риволи, за ней виднелся сад Тюильри.

Она вспомнила, что этот сад, на который сейчас опустилась ночная мгла, когда-то был местом героических и кровавых сражений.

Мисс Чэнинг рассказывала ей на уроке, что в 1792 году Людовик XVI сдал Тюильри вторгшейся толпе революционеров, и его швейцарская гвардия, которой он отдал приказ прекратить огонь, потеряла две трети своих солдат, когда те, отступая, пытались бежать через парк.

Какими скучными и безжизненными казались ей эти сведения на уроках истории и как по-новому она воспринимала все это сейчас, видя сад и живо представляя, что тогда происходило.

Вада и раньше знала, что Париж выглядит очень ярко, но электрический свет, появившийся здесь три года назад, положил начало новому Парижу — «городу Света», сделав его еще более прекрасным, и девушка едва могла поверить в то, что видит все это наяву.

Вокруг сверкали круглые блестящие шары, — они как бы сбегали вниз по улице, но особенно много их было справа — там, как догадалась Вада, находилась площадь Согласия.

Шары казались блестящими золотыми апельсинами, светящимися в темноте.

«Я в Париже, и я свободна! — сказала себе Вада. — Это самое волнующее мгновение в моей жизни!»

Глава 3

Утром, задолго до того, как Чэрити была готова, Вада встала, оделась и в приподнятом настроении предвкушала встречу с Парижем.

— Не спешите, мисс Вада, — повторяла Чэрити, — я должна сначала разобрать вещи.

— Можешь на время перестать распаковывать сундуки, — предложила Вада. — Если я сию минуту не выйду на улицу и не увижу город, то сойду с ума. Или пойду одна!

Эта угроза заставила служанку отложить свое занятие. Выйдя из отеля, Вада и Чэрити наняли открытый экипаж. Девушка попросила кучера ехать на Елисейские поля. Когда они приехали, Вада увидела, что именно такими их себе и представляла: за цветущими, в беловато-розовой дымке каштанами вереницей тянулись роскошные частные особняки.

Ваде очень хотелось узнать, кому они принадлежали, но застенчивость мешала ей обратиться с расспросами к кучеру, который управлял двумя тощими лошадьми, запряженными в экипаж.

Она, конечно, не предполагала, что один из особняков, особенно выделявшийся из всех, принадлежал Ла Паива.

Миссис Хольц пришла бы в ужас от того, что ее дочь хотя бы даже слышала о самой знаменитой куртизанке Второй империи, родившейся в России, в одном из еврейских местечек; о ней писали как о «величайшей развратнице века».

Между прочим, Вада читала книгу на французском — в этом языке ее мать была довольно слаба, в которой рассказывалось о том, что весьма состоятельный князь Хенкель фон Доннерсмарк построил для Ла Паива великолепный дворец.

Именно тут поощрялись интересы Пруссии, и когда в марте 1871 года немцы вошли в Париж, князь в полной военной форме, стоя на ступеньках этого дворца, наблюдал за войсками, маршировавшими по Елисейским полям.

Чуть дальше Вада обратила внимание на другой прекрасный особняк, окруженный собственным садом.

— Это резиденция герцогини д'Юзес, — неожиданно объявил кучер, обернувшись к Ваде.

Он знал, что американцы дополнительно платят за информацию, которую обычно гиды сообщают туристам.

— А кто эта герцогиня? — спросила Вада.

— Амазонка, — ответил он, — держит свору гончих для охоты на волков.

— Я и не знала, что во Франции, оказывается, есть волки! — воскликнула девушка.

— Герцогиня очень красива! — продолжал кучер. — Это «дорогая подружка» генерала Буланжера, который дрался из-за нее на дуэли с премьер-министром Флоке.

— Ну и как, победил? — заинтересовалась Вала.

— Нет, получил ранение в шею, — сказал кучер. — Четыре года назад генерал снова пытался вернуть роялистов к власти, но, увы, это ему не удалось, и он покончил жизнь самоубийством.

— Бедняга, — пробормотала Чэрити. Ваде хотелось увидеть не только красоту и простор Елисейских полей. Увлекательнейшее зрелище представляли расположенные здесь многочисленные лавочки и их торговцы. Всевозможные киоски, ларьки и палатки торговали игрушками и пряниками, а детвора с удовольствием глазела на кукольное представление с Панчем и Джуди в главных ролях. Везде продавали яркие воздушные шары; можно было полюбоваться детскими каруселями, а заодно и покататься на них.

Малышам предназначались мини-экипажи, запряженные козликами. Тут же популярный летний цирк готовился к очередному представлению, на которое, как узнала Вада, приходили самые вельможные парижские дети, если хорошо себя вели.

В уличных кафе за столиками уже сидели, судача о прохожих, мужчины в высоких шляпах и очень элегантные женщины.

Нэнси Спарлинг рассказывала Ваде, что на Елисейских полях, вслед за улицей Мира, можно увидеть весь высший свет Парижа и встретить самых знаменитых представителей двух великих аристократий.

— Почему — двух? Что вы имеете в виду? — спросила Вада.

— Финансовых магнатов и наследных представителей высшего дворянства, — ответила Нэнси Спарлинг.

Наверное, еще слишком рано, подумала Вада, для шикарных экипажей с замечательными чистокровными лошадьми, в которых разъезжают знатные, безупречно одетые молодые люди и знаменитые куртизанки. Об этом она читала в книгах, но такое чтение ее мать, если бы знала об этом, никогда не одобрила.

Вдруг Ваде показалось, что она узнала баронессу Адольф де Ротшильд — по описанию в светских журналах: прекрасно одетую, выезжающую в своем экипаже, всегда в сопровождении двух грумов в котелках с кокардами.

— О Чэрити, как здесь интересно! — воскликнула девушка.

Их экипаж быстро миновал Елисейские поля и катил по улицам с высокими серыми зданиями, пока не остановился у дома номер шесть по улице Мира, прославленного Дома моды Уорта.

Чарльз Фредерик Уорт родился в 1826 году в Англии. Его отец служил адвокатом, но проиграл в карты все, что имел. В одиннадцать лет маленький Фредерик вынужден был оставить школу и зарабатывать себе на жизнь. В тринадцать лет он стоял за кассой, затем работал в фирме «Суон и Эдгар» на Пиккадилли.

Каждую свободную минуту он проводил в музеях и художественных галереях. Потом, когда ему еще не было и двенадцати, уехал в Париж, не зная ни слова по-французски, с сотней франков в кармане.

Он поступил на работу в компанию «Силк Мерчантс»и там начал серьезно заниматься вопросами моды — не только моделированием одежды, но и разработкой новых тканей, из которых ее шили.