Пятёрка с хвостиком - Нестайко Всеволод Зиновьевич - Страница 22

И сам лучезарный директор Вадим Григорьевич, бригадир бригады «бешников», через два часа после обеда, когда трудовой день ученических бригад завершался (ясное дело, он был короче взрослого), честно признался перед всеми:

— Конечно, нам очень хотелось быть первыми, что и говорить. Или хотя бы сравняться, то есть когда говорят: "Победила дружба…" — но… хотя мой четвёртый «Б» работал отлично и по песням был вне конкуренции… на этот раз первой придётся признать бригаду Иринарха Ивановича. И я лично открыто признаю его руководство бригады непревзойдённым. Если пользоваться военной терминологией, то я только старший сержант, а он — генерал.

Такая директорская скромность на всех произвела очень хорошее впечатление, и даже «бешники» после этого не так уж переживали своё поражение. Раз сам директор не стыдится второго призового места, то чего уж им!

Взрослые ещё продолжали работать, а ученические бригады отдыхали. Таково было распоряжение начальства.

Кто в жмурки играл, кто в горелки, кто в сыщиков-разбойников, кто в классы, кто в волейбол. Это уж как водится. А кто просто себе гулял по лесу. Шурочка Горобенко и Тая Таранюк были как раз из таких. И вот, гуляя, отошли они довольно далеко и вышли на дорогу, по которой приехали в лагерь.

И вдруг увидели Андрюху.

Ползая на коленях и сопя от старательности, он что-то чертил зажатым в кулаке сучком прямо на пыльной дороге. Причём всё время насторожённо оглядывался и торопился. Словно делал что-то непозволительное или секретное. Девочки были далеко, он их ещё не заметил.

Шурочка приложила палец к губам, и они с Таей, свернув в кусты, крадучись, приблизились.

На дороге большими буквами было написано: "Весь четвёртый «А». А внизу здоровенная, метра на полтора, пятёрка с хвостиком. Именно в тот момент, когда девочки приблизились, Андрюха заканчивал выводить этот самый хвостик.

Девочки успели только раскрыть рты от удивления, как Андрюха уже встал, ещё раз оглянулся воровато и побежал в сторону лагеря.

— Так вот кто эти пятёрки с хвостиком выставлял! — покраснела Тая.

— А Люба, значит, приносила и клала на парты, — сказала Шурочка. — Но Андрюху трогать не будем, поговорим с Любой.

…Люба так растерялась, что сразу и не ответила. Потом вздохнула и опустила голову:

— Ему так хотелось, чтобы была тайна. И он же не двойки, не единицы пятёрки ставил! Понимаете, я всё время рассказывала дома про наш класс. И вот как-то рассказала про Кума Цыбулю, про ту историю с яблоками. Андрюха и говорит: "Знаешь, а его надо отметить. Давай ему пятёрку поставим". И вывел на листке из моей тетради пятёрку с хвостиком. Он почему-то так пятёрки пишет. И сказал, чтобы я тайком подложила Куму Цыбуле на парту и никому чтобы ничего не говорила. Ну, я и молчала… Только не думайте, только не думайте, что он и мне написал. Нет! Это уж я не знаю кто, это уж кто-то другой.

— А я знаю кто, — сказала Шурочка. — То есть не знаю, а догадываюсь.

— Аллочка? Правда? — подняла на неё глаза Тая.

— По-моему, да…

Люба почему-то покраснела, потом умоляюще посмотрела на девочек:

— Только вы не говорите ему, ладно? Пусть он думает, что никто не знает. Он так хочет, чтобы была тайна.

— Конечно, конечно, — покраснела Тая.

— Не скажем. Пусть думает, — кивнула Шурочка. Так перестала существовать первая тайна четвёртого «А» класса. А через полчаса совсем случайно раскрылась и вторая. Те две милицейские машины, сопровождавшие автобусы, проводив их к лагерю, с утра поехали назад в Киев. А под вечер приехали опять. Поскольку взрослая бригада, к которой присоединились и шофёры автобусов, ещё свою работу не закончила, милицейским машинам пришлось ждать. И конечно же, их окружили хлопцы. Ну какие бы они были хлопцы, если бы не окружили милицейские машины и не воспользовались бы случаем поговорить о разных уголовных делах, об отчаянных погонях и преследованиях!

И вот Игорь Дмитруха, между прочим, спросил белобрысого, с пшеничными усиками автоинспектора-лейтенанта, который стоял, опершись на капот машины:

— Скажите, а вы случайно не знаете, нашли того хлопца, который сумку с деньгами в милицию подбросил?

— Представь себе, что как раз случайно знаю, — улыбнулся лейтенант. — Друг мой в том райотделе работает. Нашли. Её, оказывается, несколько человек видело. Описали, и по словесному портрету нашли. Кстати, девочка, а не хлопец. Не из вашей, правда, школы. Вообще из другого района, из Дарницы. Случайно в том скверике была. У неё там бабушка напротив живёт. Скромная такая, застенчивая, говорит, девочка. Не помню точно, как зовут. Но нашли. Он мне как раз вчера говорил.

— Ха-ха! — расплылся в улыбке Игорь Дмитруха. — Из другой школы! Девочка! Ха-ха! А они думали, что из ихнего передового «А». Разогнались!.. А это чужая. Конечно! Я так и думал. Не мог никто из ихнего такое сделать. Не те кадры. Мелкота!

Спасокукоцкий и Кукуевицкий весело захихикали. А Галушкинский и Монькин даже захохотали.

— А вот и те, те кадры! Неправда! — закричал Валя Тараненко.

— Обознался! Геройский кадр! Ха-ха! — презрительно бросил Дмитруха под дружный хохот «бешников».

Валя втянул голову в плечи. Хлопцы-"ашники" промолчали. Как-то тяжело говорить о самих себе, что мы, мол, не такие. А девочек из «А» поблизости не было. И потому в этом игровом эпизоде, как любят говорить спортивные комментаторы, «бешники» были сверху.

И хоть было понятно, что «бешники» берут реванш за сегодняшнее поражение, настроение у наших хлопцев малость подупало. Неприятно, когда кто-то сомневается в твоей способности совершить благородный поступок.

Наконец этот необыкновенный трудовой день кончился…

Лагеря не узнать!

Всё кругом чисто. Белые корпуса светятся чистыми окнами в лучах заходящего солнца.

Над эстрадой — красный транспарант с белыми буквами: "Приветствуем первую смену! Радостного вам труда! Весёлого вам отдыха!"

А на большущей клумбе высажено цветами: "Добро пожаловать!"

Любо глянуть, какая всюду красота. И особенно — когда это дело твоих рук. Автобусы уже заполнены. Вот бежит последний пассажир — шестилетний Андрюха, который где-то было затерялся, чем очень взволновал Глафиру Павловну. Родители почему-то волновались значительно меньше. Вот уже и он сидит на переднем сиденье у окна.

Прощально пропела сирена милицейской машины.

Автоколонна двинулась.

Шурочка и Тая прилепились к окну.

Вот сейчас… сейчас… вот…

— Ой! Смотрите! Смотрите! — удивлённо вскрикнула Оля Татарчук.

На обочине дороги, на пыльной земле, виднелась уже знакомая нам нацарапанная сучком надпись: "Весь четвёртый «А» — и большая пятёрка с хвостиком.

Все повытягивали шеи, выглядывая из окон. Сидящие с другой стороны повскакивали с мест, а некоторые даже вскочили на сиденья.

По лесной ухабистой дороге автобус двигался медленно, и потому все успели заметить.

Но не проехали они и сто метров, как снова автобус взорвался криками.

На обочине было написано: "Весь четвёртый «Б», и тоже стояла здоровенная пятёрка с хвостиком.

Автобус четвёртого «А» ехал первым после милицейской машины. Следом за ним ехал автобус четвёртого «Б».

И все «ашники» обернулись назад.

Там уже тоже увидели надпись, и в их автобусе поднялась такая же самая удивлённая суета.

Шурочка и Тая взглянули друг на друга, а потом на переднее сиденье.

Ещё никто, кроме них, не знал Андрюхиной тайны. И Шурочка громко, на весь автобус, сказала:

— И правильно! Они сегодня тоже абсолютно заслужили. — Ага! Правильно! Заслужили! — закричали девочки. Хлопцы молча переглянулись. Валя Тараненко пожал плечами:

— Может, и заслужили, не будем злопамятными… — Потом подумал и добавил: — Будем благородными. И хлопцы одобряюще загудели. Это всё-таки приятно — быть благородными. А Шурочка сказала, опять же таки громко, на весь автобус:

— Я не знаю, кто ставит эти пятёрки с хвостиком, но это мудрый и добрый человек.