Невинная обманщица - Картленд Барбара - Страница 19

Манелла зарделась. До сих пор ее глаза за зоркость хвалили отец да егерь, когда учили ее стрелять по мишени. Ни один посторонний мужчина пока не говорил ей комплиментов.

Впрочем, она сознавала, что у маркиза есть все основания благоволить к ней и не следует слишком воодушевляться похвалами ее внешности.

— Мне кажется, что пока я в полной безопасности. А если мне будет что-либо угрожать, я обращусь к вам за покровительством, — с достоинством ответила Манелла.

— Это обещание? — спросил маркиз.

— Да, я это твердо вам обещаю, — ответила Манелла. Она вдруг почувствовала, что в случае опасности действительно почтет себя обязанной попросить помощи у маркиза.

Глава 5

В ту ночь Манелле никак не удавалось заснуть. Впрочем, это было вполне естественно, учитывая все события, произошедшие в минувший вечер. Мысли девушки неотрывно кружились вокруг них, и не только. Не желая признаваться в этом самой себе, она то и дело возвращалась к воспоминаниям о маркизе.

Какую доброту, какое понимание он проявил к ней, простой поварихе!

Манелле при ее искренности было бы невероятно трудно притворяться, она была не склонна к недомолвкам, тем более ко лжи, которая так или иначе присутствовала в ее странном положении.

С другой стороны, девушка была от природы артистична, что проявлялось во всем: в оригинальности букетов, которые она составляла из скромных цветов, росших в имении отца, в восторженной любви к животным, даже в столь пригодившемся ей теперь кулинарном деле. Разумеется, при малом опыте она никогда бы не стала столь искусной поварихой, если бы не ее незаурядное воображение, без которого истинное мастерство даже в таком, как будто прозаическом, деле остается недостижимым.

Кроме того, в своем деревенском уединении она проводила долгие часы за чтением, и в ее памяти хранились десятки романтических сюжетов, а в фантазии жили любимые персонажи, будто она была с ними знакома.

Это и помогло ей войти в роль.

Нет, она не притворялась мисс Шинон, она перевоплощалась в простую девушку, как только оказывалась среди людей, и становилась Манеллой Эйвонсдейл лишь в одиночестве или в компании своих добрых четвероногих друзей.

Незаметно она стала ощущать себя французской поварихой и в другие моменты, когда ей случалось думать о событиях, в которых она участвовала как мисс Шинон.

Как раз теперь она размышляла таким образом. Когда Манелла поднялась, чтобы отправиться спать, маркиз спросил ее:

— Так мы договорились о нашей завтрашней прогулке? Вам будет удобно в семь часов или вы не привыкли вставать так рано?

— Нет, я встаю и раньше, но дело не в этом — в этот час я должна готовить завтрак, Маркиз рассмеялся:

— Если мне придется поголодать несколько минут после того, как мы вернемся, можете не сомневаться, я не рассержусь.

Манелла молча направилась к двери, но маркиз преградил ей дорогу:

— Я не могу отпустить вас вот так, не поблагодарив еще раз за то, что вы спасли мне жизнь! Я ведь даже не предполагал, что надо мной нависла угроза.

— Как можно было допустить, что люди могут оказаться настолько… порочны, — кивнула Манелла.

— Я всегда гордился тем, что на шаг опережаю противника и каким-то шестым чувством остро ощущаю опасность, — заметил маркиз. — На этот раз я позорно проиграл по всем статьям. Так что мне лишь остается снова выразить вам свою глубокую признательность и заверить вас, что я никогда не забуду ваш поступок. — С этими словами он взял ее руку и поднес к губам.

Манелла полагала, что маркиз просто склонится над рукой, как это делают французы. Но его губы обожгли поцелуем ее запястье.

Это вызвало у Манеллы странное ощущение, будто электрический разряд разом пронзил ее тело. Совершенно оробев, девушка поспешила прочь из комнаты, а оказавшись в коридоре, опрометью бросилась в холл.

Там в этот час находился всего один сонный лакей. Уютно устроившись на мягком стуле, он подставил под ноги табуретку и чувствовал себя вполне комфортно. Мельком взглянув на Манеллу с Флэшем, он и не подумал вставать.

Не прошло и минуты, как Манелла была у себя.

Страх, в плену которого она находилась, когда бежала от дяди, почти прошел. Воспоминания о пережитом давали себя знать лишь в легкой дрожи, изредка охватывавшей ее.

Манелла шагнула к окну и раздвинула шторы.

За окном в полном великолепии сияла луна, отражаясь в зеркальной глади воды, усыпанной звездами, словно кто-то раскидал их пригоршнями.

Манеллу охватило восторженное, как ей показалось, беспричинное волнение.

На следующее утро без пяти минут семь Манелла подходила к конюшне.

Она не удивилась, заметив, что маркиз уже дожидается ее. Он успел распорядиться, чтобы для его спутницы седлали Герона, а сам как раз выбирал лошадь для себя.

Спустя несколько минут, когда они уже скакали к лесу, он заметил:

— Меня восхищает, что вы оказались незаурядной ценительницей лошадей, и я в восторге от вашего кулинарного искусства.

— Герон должен быть польщен вашим комплиментом, ведь у вас столько великолепных лошадей.

— Я собираюсь завести еще больше, — признался ей маркиз. — Кстати, тот жеребец, на котором я воевал во Франции, вскоре тоже займет место в моей конюшне. Он заслужил покой и хороший уход.

«Как это похоже на маркиза с его великодушием! — отметила Про себя Манелла. — Он заботится даже об отслуживших лошадях. Не то что мой дядя Герберт, который, переезжая в Лондон, распорядился уволить пожилых слуг, не спросив, есть ли у них жилье. Счастье, что об этом успел позаботиться мой папа! И уж, конечно, маркиз не стал бы продавать чью-то любимую собаку, зная, что это доставит кому-то огорчение!»

Она боялась даже думать, как сложится судьба остальных лошадей в конюшне ее покойного отца. Разумеется, дядя Герберт постарается их всех распродать, причем некоторые достанутся местному живодеру.

— У вас очень грустный вид, — вдруг заметил маркиз. — Могу я спросить, чем вы так опечалены? Манелла заставила себя улыбнуться.

— Просто мне пришло в голову, что большинство лошадей, верой и правдой служивших своим хозяевам, кончают жизнь на бойне или доживают всеми забытые, — нашлась она.

— Мы не можем изменить мир в одночасье, — серьезно ответил маркиз. — Однако он постепенно изменится, если каждый будет прилагать к этому посильные старания.

Манелла ожидала услышать от него нечто подобное.

Маркиз добавил:

— Поспорим, перегонит ли мой Темпест вашего Герона. Финиш — вон у того раскидистого дуба.

Они как раз выехали на луг, очень подходящий для таких состязаний.

Хотя Манелла гнала Герона во весь опор, Темпест к концу дистанции обошел его на полголовы.

— Вы… победили, — признала Манелла, переводя Дух.

— А вы лучшая из всадниц, которых мне доводилось видеть, — галантно заметил маркиз. — И не возражайте, будто все дело в том, что вы француженка. Я-то знаю, что этим вы обязаны как раз английской крови, которая течет в ваших жилах.

Манелла беззаботно засмеялась. В это ясное утро ее, как никогда прежде, радовала каждая мелочь.

— Я согласна с этим, милорд. Спасибо за комплимент!

— Это вовсе не комплимент, а чистая правда, — отозвался маркиз. — Не смею вас расспрашивать, но, должен признаться, я заинтригован тем, что девушка, которой принадлежит такой великолепный жеребец, вынуждена зарабатывать себе на хлеб.

— И не надо расспрашивать, — постаралась уклониться от этого разговора Манелла. — Я уже говорила вам, что это секрет. По стечению обстоятельств я оказалась в деревне как раз в тот момент, когда вашу повариху разбил паралич, а дворецкий был без памяти от волнения, опасаясь, что в собственном поместье вас заморят голодом.

Маркиз рассмеялся.

— Я уверен, Доббинсу показалось, что он бредит, когда вы сказали ему, что можете заменить миссис Уэйд. — Помолчав, маркиз добавил совсем другим тоном: