Недосягаемая - Картленд Барбара - Страница 18

Остановилась я от полного изнеможения. Почувствовала, что меня постигла неудача, и попятилась с глубоким чувством разочарования. Внезапно женщина попыталась сесть и заговорила:

«Джем! Джем!» — Она выкрикивала имя мужа, и при первом же звуке послышался глубокий вздох от дверей, где стояли негры. Они упали на колени и закричали: «Славься, славься, аллилуйя!» Это был один из самых необыкновенных моментов, — мне кажется, никто не мог оставаться равнодушным. Я схватила руку мистера Вандерфельта, не знаю, говорила ли я что-нибудь при этом. Помню лишь, я смотрела ему в лицо, с радостью замечая, что он поверил в меня.

Кристин перевела дыхание. Она так быстро говорила, что почти задохнулась.

— Он поверил в меня, — повторила она.

— Я не удивлен, — тихо сказал сэр Фрейзер.

Глава 7

Довольная интересом, который она разглядела на лице сэра Фрейзера, и вниманием, проявленным с его стороны, Кристин продолжала свой рассказ, поджав под себя ноги для большего удобства.

— Мистер Вандерфельт, — сказала она, — осмотрел женщину после того, как она заговорила, а затем, когда она начала пить молоко — ее первая еда за несколько дней, — мы пошли домой. По дороге мы почти не обмолвились ни словом. Я была ужасно взволнована, но стеснялась выразить свои чувства или спросить мнение мистера Вандерфельта.

Как только мы пришли домой, он отозвал бабушку в сторону и долго с ней о чем-то беседовал. Я не присутствовала при разговоре и, естественно, даже не пыталась подслушивать, что там говорилось. Но час спустя, проходя по коридору после игры в теннис, я услышала сквозь приоткрытую дверь гостиной, как бабушка Иоанна говорит усталым голосом, каким обычно люди повторяют то, что им приходилось произносить уже не раз:

«Если бы она была религиозна, я могла бы это понять».

«Вот потому-то этот случай так интересен», — прозвучал ответ мистера Вандерфельта.

Больше я ничего не слышала, но его слова заставили меня как следует задуматься, и, возможно, впервые я очень серьезно начала интересоваться, почему именно мне досталась эта сила. Я прекрасно поняла, что имела в виду бабушка, и мне вполне было ясно ее удивление и даже раздражение. Если бы я верила, что моя сила шла от потусторонних сил, ангелов или святых, которые мною управляли, то все объяснилось бы просто. Но то, что я, Кристин Станфилд, совершенно обычная девушка, вдруг без всякой причины и предупреждения начала лечить болезни, было по меньшей мере поразительно. Почему это случилось? — задавала я себе вопрос. В то время я не могла придумать никакого объяснения.

— А теперь можете? — спросил сэр Фрейзер. Кристин помолчала, затем ответила:

— Не совсем объяснение, но мне кажется, должна быть какая-то причина… но можно я прежде закончу свой рассказ?

— Конечно. Я не хотел вас прерывать.

— Постараюсь покороче, — пообещала Кристин и продолжила: — Происшествие, как можете себе представить, дико взволновало всех негров поместья. Меня то и дело поджидал один или двое, но, следуя совету мистера Вандерфельта, бабушка больше не отсылала их сразу прочь, как делала раньше. Вместо этого она беседовала с ними и уговаривала обратиться к врачу.

Лишь еще в двух случаях я помогала им, но только в присутствии мистера Вандерфельта, и оба раза добивалась успеха. Он тщательно вел записи этих случаев, вы найдете их здесь среди многих других.

Кристин открыла большую белую сумку и вынула пачку плотно напечатанных листков.

— Не буду вдаваться в подробности, — сказала она. — Мистер Вандерфельт хотел, чтобы вы сами ознакомились с записями, и я оставлю вам их почитать на досуге, а сейчас доскажу, что случилось потом. Бабушка и мистер Вандерфельт боялись одного, что обо всем прослышит пресса — вы знаете, какова она в Америке. История и сама по себе вызвала бы интерес, но шум поднялся бы гораздо больше из-за моего родства с очень известной личностью.

— Вашей бабушкой, — прокомментировал сэр Фрейзер. Кристин имела в виду отца, но промолчала. Она не стала исправлять сэра Фрейзера и продолжила:

— Все это диктовало необходимость соблюдать секретность, но мистер Вандерфельт стремился подвергнуть меня дальнейшей проверке. Поэтому он отвел меня в детскую больницу, которую патронировал в Нью-Йорке.

— В больницу? — удивился сэр Фрейзер.

— Все было устроено очень хитро, — пояснила Кристин. — Мистер Вандерфельт прекрасно знал старшую медсестру — по-моему, она даже приходилась ему кузиной. Он рассказал ей правду, уверенный, что может рассчитывать на ее помощь.

Вот так мне позволили помочь в десятке случаев. Когда я должна была увидеть больного, старшая сестра переводила его в отдельную палату, и кроме меня и ее там был еще мистер Вандерфельт. Остальным сестрам, кажется, сказали, что я студентка и веду записи, а так как мистер Вандерфельт известная и важная личность, то понятно, что они не проявляли большого интереса к тем, кто его сопровождал.

— Вам удалось добиться успеха? — поинтересовался сэр Фрейзер.

— Во всех случаях, — ответила Кристин, — за исключением тех, где требовалось хирургическое вмешательство. В случае со злокачественной опухолью я сумела вылечить ребенка после двух сеансов. Очень сильный нарыв совершенно исчез за одну ночь. Я оказалась бессильной там, где была смещена кость, и в другом случае, когда нужно было ампутировать ногу, я ничего не могла поделать, правда общее состояние ребенка заметно улучшилось. Вы все это найдете в записях.

— А что вы чувствовали, когда вас постигала неудача? — спросил сэр Фрейзер.

— Я чувствовала, что затрачиваю усилия не впустую, но этого недостаточно. Это было… как бы объяснить?.. как будто толкаешь в гору что-то очень тяжелое и понимаешь, что ты хоть и можешь немного продвинуть этот груз, твоих сил все равно не хватит, чтобы достичь вершины.

Сэр Фрейзер улыбнулся, словно ему понравилось это сравнение.

— Хорошо! — одобрил он. — Продолжайте.

— Вот, пожалуй, и все, — сказала Кристин. — Как вы понимаете, дело продвигалось медленно. Между случаями проходило около месяца, к тому же, мне кажется, что, несмотря на свой крайний интерес, мистер Вандерфельт старался как можно реже вызывать меня в больницу, потому что каждый мой визит очень расстраивал бабушку. Моя деятельность приводила ее в неподдельный ужас, ей казалось, что в этом было что-то нездоровое и ненормальное. Кроме того, она ужасно боялась, что я попаду в газетные заголовки, поэтому мне никак не хотелось расстраивать ее.

Потом, естественно, я очень много времени проводила в школе, поэтому честно могу сказать, что в течение года я только тогда серьезно задумывалась над проблемой, когда мистер Вандерфельт представлял мне новый случай.

К тому же оказалось, что, когда я погружена в другие дела, мне очень трудно вспомнить, какие точно ощущения я испытывала, дотрагиваясь до людей и пытаясь их лечить. Пока я лечила, я понимала, что происходит и что именно я делаю, но после было очень сложно ясно вспомнить всю картину. Но я не утверждаю, что впадала в транс или что-то в этом роде.

— Все это безмерно интересно, — сказал сэр Фрейзер, — я буду очень рад просмотреть записи Кауана.

— Он был уверен, что вы заинтересуетесь. Он много мне рассказывал о ваших исследованиях, а когда вышла ваша последняя книга, он подарил мне экземпляр. Я прочитала очень внимательно.

— И что вы там поняли? — спросил сэр Фрейзер.

— Я узнала очень многое о человечестве, о чем раньше не подозревала, — ответила Кристин, — но не нашла объяснения про себя.

— Так вы хотите, чтобы теперь я написал книгу о вас? — спросил сэр Фрейзер, весело сверкнув глазами.

— Я не хочу, чтобы вы писали книгу обо мне, — ответила Кристин. — Я хочу, чтобы вы помогли мне.

— Помог?

— Я хочу, чтобы вы посоветовали, что мне делать с этим… как бы назвать его?.. даром.

Сэр Фрейзер вновь взял письмо, лежавшее перед ним.

— И Кауан тоже просит меня дать вам совет. Вы с ним обсуждали свою проблему?