Цвет мира — серый - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 41

— Никаких, — отрезал Ланс.

— Пожалуй, я бы отказался, — заявил я после небольших раздумий. — В такой-то ситуации.

— А у того юноши, которого я знал, выбора не было, — сказал Ланс. — Отказаться он не смог. Но и полностью привыкнуть к своей роли у него тоже не получилось.

— Полагаю, немногие бы согласились на такое, — сказал я. — По сравнению с ним даже Гаррис находится в более выигрышной позиции.

— Сравнения тут неуместны. Если Гаррис выиграет свою войну, вряд ли кто-то запомнит его воплощением зла, уже независимо от его личных качеств, — хмыкнул Ланс. — Помнишь, кто пишет историю?

— Да. Так этот юноша, которого ты знал, проиграл свою войну?

— Ее невозможно было выиграть чисто технически, — сказал Ланс. — Огромная армия вторглась на территорию его государства и прошлась по землям с огнем и мечом. Они вырезали всех, они воевали не только с другой армией, но и с мирным населением этой страны и никому не давали пощады. В конце концов юноша и остатки его сторонников оказались заперты в его родовом замке, а в подвалах разместились те подданные, которым посчастливилось выжить. Но в итоге они все равно погибли еще до того, как пал сам замок. А в день последнего штурма юноша потерял всех своих друзей и соратников. Вообще всех. Он остался один.

Голос Ланса звучал все глуше и глуше. Похоже, ему было не очень легко об этом говорить.

— Попробуй понять, что он чувствовал, — сказал Ланс. — Воины добра и света убили его отца. Убили его приемных родителей. Убили его учителей, его слуг, всех, кого он знал. Они убили всех женщин, с которыми он когда-либо встречался. Просто потому что хотели обезопасить себя от его потомства. Уничтожили его страну. Вырезали всех его подданных, которых он клялся защищать.

Не хотел бы я повстречаться с теми воинами света и добра где-нибудь в темном… в светлом переулке. Среди рыцарей моего отца ходила поговорка о том, что добро должно быть с кулаками, и в принципе я был с этой поговоркой согласен. Теперь же я впервые в жизни задумался над тем, до какого размера добро может отращивать свои кулаки, не потеряв при этом права называться добром.

— Потеряв все, юноша испытал временное помутнение рассудка, — сказал Ланс. — И сделал то, о чем впоследствии очень сильно пожалел. Впрочем, впоследствии об этом очень многие сильно пожалели. Он призвал в мир зло. Настоящее зло, армию демонов, слуг хаоса, которые могли сокрушить всех его врагов, утопив их в собственной крови, и устроить на земле форменный ад. И тогда те, кто ему противостоял, познали разницу между злом нареченным и злом истинным. Для многих из них это стало последним, что они узнали.

— То есть в итоге он все-таки победил? — уточнил я. — Стал таким, каким его все это время видели, и победил?

— Нет, — ответил Ланс, после чего принялся махать мечом с удвоенной силой, хотя подлесок здесь был уже не таким густым и необходимость прорубать путь вроде бы отпала.

Я уже не решился спрашивать, что было дальше. Но Ланс все-таки собирался довести свой рассказ до конца.

— Очень быстро он понял, что натворил. Но обратного пути не было, демоны, а это были самые настоящие демоны, уже пришли в мир, и они ни за что не оставили бы его просто так. Тогда юноша повернулся против них, и даже его старые враги, осознав степень опасности, заключили с ним временный союз.

— Какой в этом смысл? — спросил я. — Для них, я имею в виду. Если у юноши не осталось армии…

— Он обладал сверхчеловеческими способностями, — напомнил Ланс. — По меркам того мира даже в одиночку он был очень опасной боевой единицей, и они не могли себе позволить отказаться от любой помощи. Война с демонами была очень жестокой и длилась почти год, но в итоге армия союзников победила, и демоны были загнаны обратно в то измерение, из которого они явились. А может быть, в саму преисподнюю.

— Надеюсь, юношу оставили в покое? — спросил я. — Ведь он показал всем, что такое истинное зло, и сам бился с ним…

— Нет, — сказал Ланс. — Дело в том, что он слишком многим мешал. В частности, он мешал одному генералу, который метил в императоры. Кто-то типа вашего Гарриса, только размах у него был чуть поменьше. Юношу порешили всего через несколько дней после окончательной победы. Существовало очень немного способов его уничтожить, но врагам удалось воспользоваться одним из них.

— И его убили?

— Да, — кивнул головой Ланс. — Я был там, но не смог помешать убийцам. В сущности, я был последним его другом и, как оказалось, единственным, кто выжил в войне против его маленького государства.

Наверное, надо было что-то сказать, но мой мозг не мог выдумать ни одной подходящей моменту реплики.

— Я служил командиром отряда наемников, который бился на стороне этого юноши с самого начала, — сказал Ланс — В тот день, день решающего штурма, когда мы потерпели окончательное поражение, меня вывели из строя заклинанием, и это спасло мне жизнь.

— Заклинание было обратимым?

— Иначе я бы тут с тобой не разговаривал.

Да, это был глупый вопрос. Но я очень плохо разбираюсь во всех этих магических штуковинах.

— Тот человек, который убил этого юношу, стал императором, как и хотел?

— Нет, — ответил Ланс. — Но не потому, что не попытался. Он просто не успел.

— А что с ним случилось?

— С ним случился я, — сказал Ланс. — Когда Ке… тот юноша умер, я взял себе его меч, Призрак Ночи. Думаю, его прежний владелец не стал бы возражать. И я напоил черный клинок кровью врагов.

— Это же не просто меч, не так ли? Это нечто большее?

— Да, — Ланс вдруг остановился и развернулся ко мне лицом. На какое-то мгновение мне показалось, что его глаза сверкают дьявольским огнем, наверное, я все еще находился под впечатлением от его рассказа. Прошел какой-то миг, и видение исчезло. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — сказал Ланс. — Ты думаешь, что этим оружием ты можешь сразить Гарриса. Думаешь, что нашел искомое? Так?

— Я…

Он отшвырнул в сторону трофейный меч — тот вонзился в ствол дерева в десятке шагов от нас — и сгусток тьмы, черный клинок, почти невидимый в ночном лесу, оказался в его правой руке.

Он сумасшедший, подумал я. Не может быть, чтобы он пережил то, что рассказал мне, и при этом остался в ясном уме. А сумасшедший может сделать все что угодно.

Против него у меня не было никаких шансов. Я видел, что этот человек творит со своими врагами.

Но прежде чем я успел толком испугаться, Ланс протянул меч мне.

— Возьми.

Рукоять Призрака Ночи была холодной. То есть это в первые доли секунды она показалась мне просто прохладной, потом она обожгла мою руку холодным огнем. Это было невыносимо.

Я разжал пальцы. Ланс подхватил свой меч, не позволив клинку коснуться земли.

— Ты прав, это не просто оружие, а нечто большее, — спокойно произнес Ланс. — Это магическое оружие, и оно само выбирает своего владельца. Не знаю, по какому принципу, но догадываюсь, что нового хозяина эта штука обретет только после смерти старого. Хотя это, наверное, не является единственным условием, иначе… Хочешь попытать своего счастья, малыш?

— Нет, — твердо ответил я. — Надеюсь, в Тхай-Кае найдутся артефакты посговорчивее.

— Наверняка, — сказал Ланс. — Думаю, мы можем остановиться на привал. Заночуем здесь. До рассвета осталась всего пара часов, тогда и продолжим путь.