Магия Парижа - Картленд Барбара - Страница 23

Потом она спросила едва слышным шепотом:

— Бы… вы… просите меня… выйти за вас замуж?

Герцог улыбнулся.

— Как же еще я смогу заботиться о тебе и защищать тебя? Ты слишком красива, чтобы оставлять тебя одну хоть на минуту!

— Я люблю вас… я люблю вас… всем своим существом! Но… я не знала, что это… любовь.

— Я научу тебя любви, а если кто-то другой попытается это сделать — я его убью!

Ева с обожанием посмотрела на герцога, и он сказал:

— Я не собирался говорить тебе о моих чувствах, пока не отвезу тебя обратно в Англию, и мы не узнаем друг друга получше.

— Теперь я… понимаю, почему вы… хотели, чтобы я… вернулась домой, — прошептала девушка.

— То была главная причина. Но и мои замечания о войне и о том, что значит быть француженкой, остаются в силе.

— Я хочу… быть англичанкой… и я… хочу быть… с вами! — страстно воскликнула Ева.

— Так и будет, — пообещал герцог, — и если, моя дорогая, ты достаточно меня любишь, мы можем пожениться еще до возвращения в Англию.

— Я так… сильно вас люблю, что… хочу… выйти за вас сейчас… немедленно… сию же минуту! — вскричала девушка.

Герцог засмеялся.

— Это было бы затруднительно, но я постараюсь устроить нам венчание на завтра или послезавтра.

Ева прижалась к нему.

— Бы… совсем-совсем уверены… что хотите жениться на мне?

— До встречи с тобой у меня ни разу не возникало желания жениться, — признался герцог. — Все думают, что я — убежденный холостяк.

Помолчав, девушка спросила:

— А вдруг… когда мы… поженимся… вы разочаруетесь… и решите, что… ошиблись?

Герцог улыбнулся.

— Ты — все, что я мечтал видеть в своей жене. Я люблю и обожаю в тебе все. И хочу знать о тебе как можно больше.

Ева торжественно посмотрела на него.

— Бы обещаете… научить меня… всему тому, что вы… хотите от меня?

— Обещаю, — сказал герцог, — но, главное, будь такой, какая ты есть.

Девушка снова спрятала лицо на его груди.

— Мне… так стыдно теперь, что я… лгала.

Но герцог знал, что она попала в беду не потому, что солгала, а потому, что связалась с Леонидой Лебланк.

С другой стороны, если бы Ева не пошла к куртизанке за отцовской запонкой, он бы никогда не встретил ее.

— Пути Господни неисповедимы, моя драгоценная. Мы нашли друг друга, и это все, что мы должны помнить, и отныне мы будем очень-очень счастливы.

— А ваша семья не… возмутится, что вы женились на такой… незначительной девушке, как я?

— Я думаю, многие из них встречали твоего отца и были очарованы им, как, впрочем, и все, кто его знал.

— Мне так… приятно слышать это… от вас, — призналась Ева. — Может, я тоже сумею… очаровать их?

— Конечно, сумеешь, — заверил ее герцог, — ты очаруешь их точно так же, как очаровала меня.

И его губы снова прильнули к ее губам.

Теперь девушка плыла по радуге в Небеса, о существовании которых она даже не подозревала.

«Это Небеса Любви», — подумала Ева.

Ее охватил неземной восторг, и чудо его было так велико, что, казалось, сердце девушки сейчас не выдержит и разорвется у нее в груди.

Наконец герцог промолвил:

— Я хочу остаться здесь, моя дорогая, целовать тебя и говорить, какая ты удивительная, но тебе пора спать.

Переполненная счастьем, Ева забыла свой страх, что маркиз прячется где-то здесь.

Но теперь она снова огляделась по сторонам, и герцог сказал:

— Давай только закончим проверку. Зажги свечи, а я пока закрою окна.

Девушка взяла подсвечник и зажгла несколько свечей. От их света комната стала уютной и теплой.

Прежде чем закрыть окно, герцог выглянул наружу и с удовлетворением увидел, что стена дома отвесно уходит в маленький сад. Никто не смог бы залезть по ней без очень длинной приставной лестницы.

Ничего не сказав Еве, герцог задернул занавески и поднял горшок, валяющийся на полу.

Затем он снова взял девушку за руку и вывел ее в коридор.

Они осмотрели две оставшиеся спальни, поменьше той, в которой спала Ева.

В них никого не было.

Закончив с проверкой, герцог запер двери снаружи и дал Еве ключи.

— Теперь ты должна запереться изнутри, а я скажу твоему слуге, что до моего прихода никому — абсолютно никому — не разрешается входить в дом.

— Бы… не забудете обо мне?

— Ну что ты, разве это возможно? Стоя наверху лестницы, герцог привлек девушку к себе и сказал:

— Чтобы тебе было легче, прелесть моя, я сообщу твоему дяде, с которым увижусь завтра утром, что мы намерены пожениться.

Нежно посмотрев на Еву, он продолжил:

— Поэтому тебе незачем будет обедать с ним, как вы договаривались.

— Вы передадите ему, что я очень… очень благодарна за его доброту? — спросила девушка.

— Конечно, передам, — обещал герцог, — но я каждую минуту хочу быть с тобой, так что давай пообедаем вместе, вдвоем. К тому времени я уже буду знать, как и когда мы сможем пожениться.

Ева радостно кивнула, и герцог еще раз поцеловал ее, очень нежно и с бесконечной любовью, как самую большую драгоценность.

— Теперь иди в свою спальню. Запри дверь так, чтобы я услышал, и постарайся заснуть.

— Я… я помолюсь и… миллион раз поблагодарю Бога, что вы любите меня, — сказала Ева.

Растроганный ее словами, герцог поцеловал девушку в лоб.

Потом повернул ее кругом, ласково подтолкнул в спальню и закрыл за ней дверь.

Услышав, как повернулся ключ в замке, герцог спустился вниз.

Там он отыскал Анри, дал ему распоряжения на завтра и оставил чаевые за то, что старик так долго не ложился спать.

Убедившись, что слуга запер дверь на засовы, герцог сел в фаэтон, который повез его обратно к дому у Булонского леса.

Дорогой герцог думал о том, что готов всю свою жизнь посвятить Еве, готов до конца своих дней любить и защищать ее.

Еще ни к одной женщине он не испытывал подобных чувств.

Герцог знал, как беспомощна без него Ева и какие страшные беды угрожают ей не только во Франции, но и в Англии.

«Я нужен ей, — сказал себе англичанин, — а она нужна мне, только до сих пор я этого не понимал».

Когда герцог спустился к завтраку, хозяин дома уже сидел за столом, держа перед собой развернутую газету.

— Газетчики уже настраивают народ против Пруссии, — сообщил он. — Остается надеяться, что они не зайдут слишком далеко.

Герцог не стал заводить полемику. Он уже высказал графу свое мнение о происходящем, но тот ему не поверил.

Поэтому англичанин сменил тему и сказал графу, что собирается жениться на Еве.

Граф страшно удивился.

— Бот так новость! — воскликнул он. — Мне и в голову не приходило, что вы интересуетесь ею!

Герцог улыбнулся.

— Я нахожу ее совершенно восхитительной.

— Тут я с вами согласен, и конечно, я очень рад, что один из моих самых уважаемых друзей женится на моей племяннице.

— Я надеялся, что вы не станете возражать, потому что мне нужна ваша помощь.

Как герцог и ожидал, де Шабрилен решительно высказался за тайный брак.

— Если британское посольство узнает, что вы поженились, — заявил он, — эта новость разойдется по всем английским газетам!

— Верно, — согласился герцог. — И, как вы понимаете, все начнут осуждать Еву за то, что она вышла замуж, не сняв траура. А уж сколько появится догадок о том, почему брак заключен в такой спешке — лучше и не говорить.

Дальнейшие комментарии были не нужны. Оба аристократа понимали, какие неприятные сплетни могут возникнуть в таких условиях.

В полном согласии друг с другом герцог и граф разработали на их взгляд идеальный план.

Затем герцог взял один из фаэтонов графа и поехал к Еве на Сент-Оноре.

Девушка ждала его в салоне, нарядившись в одно из своих самых хорошеньких платьев.

Когда герцог вошел в гостиную, и Анри закрыл за ним дверь, Ева шагнула к нему навстречу, а потом замерла в нерешительности, хотя ей страшно хотелось побежать к своему возлюбленному.