Ядерный шантаж - Москвин Сергей Львович - Страница 10

– Такие вещи, Марина, как фамилии и должности выходящих с вами на контакт сотрудников ФСБ, следует держать в голове, а не записывать в блокноты.

– Я же стенографирую, Петр Вениаминович. – Женщина показала Бершу свой испещренный закорючками блокнот. – Мало кто сможет разобрать эти записи. И потом, что плохого в том, что помощница депутата записала фамилию и должность человека, с которым пришлось общаться ее шефу?

Берш улыбнулся в ответ:

– Ты записываешь фамилию и должность каждого, кто звонит твоему шефу в течение дня?

– Нет. – Марина отрицательно покачала головой.

– Вот. – Улыбка на лице руководителя службы безопасности «Промэкса» стала еще шире. – Просто есть определенные правила конспирации, и их следует соблюдать. У тебя же прекрасная память, Мариночка, в чем я уже не раз имел возможность убедиться.

– Я все поняла, Петр Вениаминович, – ответила Марина и в доказательство спрятала блокнот обратно в сумочку.

– Вот и отлично, – кивнул Берш и задал новый вопрос: – Пленка у тебя с собой?

– Конечно, Петр Вениаминович. – Женщина извлекла из сумочки миниатюрную видеокассету и положила ее на стол. – Здесь весь разговор от начала и до конца.

– Твое мнение о беседе? – спросил Берш, забирая кассету со стола и перекладывая ее в один из ящиков.

– Я не присутствовала в кабинете Георгия Яковлевича, – осторожно ответила Марина. – Тем не менее у меня создалось впечатление, что Георгий Яковлевич очень испугался, особенно когда Ветров спросил, известно ли ему, что Симонов со своей семьей проживал на даче. Мне даже пришлось вмешаться, чтобы дать Георгию Яковлевичу повод не отвечать на этот вопрос.

– Ну, Георгий Яковлевич – паникер известный, – вновь улыбнулся Берш. – К тому же он тяжело переживает смерть своего коллеги.

Своей непринужденной улыбкой Берш постарался создать у женщины впечатление, что испуг ее патрона лишен всякого основания, хотя в действительности это было далеко не так. Страх депутата был вполне обоснован, так как именно он сообщил начальнику службы безопасности «Промэкса» о переезде Симонова на загородную дачу. «Фактически Варенников такой же соучастник убийства, как Шон – непосредственный его исполнитель, – мысленно усмехнулся Берш. – Вот только сам факт убийства недоказуем, а следовательно, нет ни убийц, ни соучастников».

– А как ты находишь сотрудника ФСБ, который с ним беседовал? – сменил Берш тему разговора.

– Оперуполномоченный Управления по борьбе с терроризмом капитан Ветров Артем Васильевич, – назвала по памяти Марина. – Он старается выглядеть этаким простачком и балагуром, но на самом деле это не так. У него очень цепкий и пристальный взгляд. Даже когда шутит и улыбается, его глаза остаются очень внимательными. Я уверена, что во время разговора с Георгием Яковлевичем он заметил его испуг.

«В таком случае мне тоже следует внимательнее присмотреться к этому остроглазику», – мысленно отметил руководитель службы безопасности. У Берша больше не было вопросов к Марине, и он перешел к следующей части встречи с агентом – инструктажу:

– В понедельник на заседании экологического комитета Георгий Яковлевич выступит с предложением изменить маршрут инспекционной поездки, вернее, дополнить его посещением еще одного объекта, – объявил Берш. – Речь идет об Арзамасском механосборочном заводе. Это предложение не должно вызвать возражений у членов комитета. На АМСЗ тоже работают с радиоактивными материалами. Поэтому посещение завода вполне соответствует целям поездки. Однако мне необходимо знать реакцию участников заседания на предложение Георгия Яковлевича. Завтра перед заседанием комитета встретишься с нашим техником. Он передаст тебе видеокамеру скрытого ношения и диктофон.

При последних словах руководителя службы безопасности «Промэкса» женщина улыбнулась. Записывающие устройства, а также выносные микрофоны, объектив видеокамеры и вся сбруя соединительных проводов закреплялись на теле полосками лейкопластыря. Причем самостоятельно проделать эту процедуру было совершенно невозможно. Марина представила, как ей придется раздеваться перед сотрудником отдела технической безопасности, – именно эта мысль и вызвала у молодой женщины улыбку. Но Берш оставил ее улыбку без внимания. Закончив инструктаж, он отпустил женщину и достал из ящика полученную от нее видеокассету. Для просмотра таких мини-кассет в комнате отдыха руководителя службы безопасности имелась специальная аппаратура. Берш прошел туда и, вставив кассету в видеоплеер, включил воспроизведение. На экране монитора возникло изображение уже знакомого Бершу депутатского кабинета. В кадре появились двое мужчин. В одном из них Берш узнал депутата Варенникова, второго видел впервые. Именно на нем он и сосредоточил свое внимание…

Видеозапись закончилась через девятнадцать минут. «Марина оказалась довольно точна при подсчете времени, – подумал Берш, выключая видеоплеер. – Не ошиблась она и в характеристике фээсбэшника. Этот парень, безусловно, наблюдателен. Он может представлять опасность. Чтобы оценить ее, мне нужно знать о нем больше. Ну и о его начальнике, разумеется, тоже».

Глава 8

ВЕТРОВ: «ТАЙНЫ ПОЛИТТЕХНОЛОГИИ»

12.05, суббота, 11.30

Среди представителей известных мне профессий наиболее охотно идут на контакт с нашей службой журналисты. Но с этой публикой приходится держать ухо востро. Так как шустрые парни и еще более нагловатые девицы из журналистской братии постоянно норовят урвать у тебя побольше информации, при этом ничего не давая взамен. В этом смысле Гена Сысоев – корреспондент скандально известной газеты «Совершенно конкретно» – типичный представитель молодого поколения журналистов. С Геной мы познакомились в прошлом году, во время командировки нашей опергруппы в Чечню. Сысоев, не получив аккредитации, пытался проникнуть в район боевых действий, за что и был задержан военными. Командование намеревалось вообще удалить журналиста из Чечни, но за Сысоева вступился полковник Чернышов. С его помощью Гена все же получил желанную аккредитацию. Понятно, что за такую поддержку мы надеялись на ответные услуги, но не тут-то было. По возвращении в Москву Гена сделал вид, что ничего не знает о якобы произошедшем с ним в Чечне инциденте. Пришлось всю работу с журналистом строить, как и с прочими его коллегами: информация – за информацию. Не знаю, кто от этого обмена выиграл больше, но подозреваю, что Генка. Потому что он строчил публикацию за публикацией, соответственно получая за них гонорары, а мы всего лишь по крохам накапливали оперативные материалы. Но все же кой-какая польза от Генки была. В подводных течениях российской политики он чувствовал себя как рыба в воде. Поэтому, когда мне потребовалось собрать информацию о депутате Варенникове, я в первую очередь подумал о Генке Сысоеве.

Несмотря на все мои попытки, накануне найти журналиста мне не удалось. В Генкиной редакции с неизменным постоянством отвечали, что не знают, где находится Сысоев, и уж тем более неизвестно, когда он появится на рабочем месте и появится ли вообще. После очередного моего звонка в редакцию газеты «Совершенно конкретно» трубку вообще не сняли, из чего я сделал вывод, что сотрудники редакции, так и не дождавшись своего коллеги, разошлись по домам. Я перезвонил Генке домой, но увы – с тем же результатом. Ответом мне стали длинные непрекращающиеся гудки. Последний звонок Сысоеву на квартиру я сделал уже в двенадцатом часу вечера и услышал все те же длинные гудки…

В субботу я возобновил свои попытки. Помня о Генкиной привычке подолгу спать по утрам, я позвонил ему лишь после десяти. Трубку долго не снимали, но я проявил настойчивость и в конце концов дождался ответа. Ответил мне заспанный женский голос. Признаться, в первый момент я решил, что ошибся номером, но потом все же попросил пригласить к телефону Сысоева.

– Кого? – переспросила женщина на другом конце провода.

– Геннадия Сысоева, – уточнил я.

– Ген, не пойму, тебя, что ли, спрашивают, – глухо донеслось из трубки, после чего мне ответил уже знакомый Генкин голос.