Любовь во спасение (Отзывчивое сердце) (Другой перевод) - Картленд Барбара - Страница 25

— Прости, Фредди. Мы уезжаем в девять утра. Предупреди обо всем Энтони и Чарлза. Я весь день пытался с ними связаться, но Хорек таскался за мной по пятам.

— Мне это не нравится. Клянусь, мы все пожалеем об этом, даже не успев состариться.

— Возможно, — согласился герцог, — но мы сами этого добивались и теперь, когда это случилось, я лично буду рад перейти к действиям. Мне до смерти надоело каждый вечер любоваться на лица Энтони и Чарлза. Ты когда-нибудь замечал, что у Энтони дергается глаз, когда он выигрывает?

— Ей-богу, Сильвестр, — не выдержал Фредди, — мне бы твое хладнокровие! Я на твоем месте уже готовил бы оружие. Мы едем не для того, чтобы целовать дамам ручки, и ты это знаешь!

— Да, знаю, — спокойно подтвердил герцог, — и чертовски рад, что наше безделье кончилось. Иди собирай вещи, Фредди. Тебе понадобится твое лучшее платье. И вспомни французский, старина. Он всегда был у тебя чертовски плох, даже когда мы учились в Итоне.

— Должен заметить, Сильвестр, — с достоинством ответил Фредди, — что, если ты так много требуешь от своих друзей, мог бы по крайней мере хоть притвориться вежливым.

— Вот еще! — воскликнул герцог. — Ты же не притворяешься, что доволен, а мог бы. Дело будет чертовски трудным, и мы все это знаем. Если я смогу взглянуть на тот список, я буду считать, что дело сделано.

— Можно сказать тебе одну вещь? — спросил Фредди.

— Да, конечно.

— Я не думаю, что у тебя есть шанс увидеть тот список или услышать хотя бы одно имя из него, — твердо заявил Фредди.. — Насчет этого они будут держать рты на замке. Возможно, они достаточно заморочены, чтобы доверять тебе, Сильвестр, но не настолько.

— Ты пытаешься меня обескуражить? Но я скажу тебе, Фредди, что добуду тот список, даже если меня за это повесят.

— Пятьсот фунтов стерлингов против твоих двух вороных жеребцов. Согласен?

— Согласен, — откликнулся герцог. — А если со мной что-нибудь случится, Фредди, они в любом случае будут твоими. Я оставил письмо для своего поверенного со всеми распоряжениями.

— Оставил письмо? — задохнулся Фредди. — Черт побери, Сильвестр, не будь таким щедрым и не говори так, словно готовишься уйти из этого мира. У тебя еще по крайней мере лет сорок. У меня от таких разговоров мороз по коже, честное слово.

— Прости, Фредди, — ответил герцог, — но я все равно принимаю твое пари! Только запомни, я не намерен расставаться со своими жеребцами!

— Ну, ты точно хладнокровный тип, — повторил Фредди. — А теперь, если я вынужден тебя сопровождать — а ты прекрасно знаешь, что у меня не хватит духу заявить Питту, что я отказываюсь, — мне надо вернуться к себе и заставить моего камердинера пошвырять в чемодан какую-нибудь одежду. У тебя полно места для багажа, я полагаю.

— Полно, — подтвердил герцог. — Мы с тобой поедем в фаэтоне. Посмотрим, не удастся ли нам побить рекорд принца. Кстати, каков он был? Четыре часа и тридцать минут?

— Что-то вроде того, — ответил Фредди.

— Бабушка и Клеона поедут в карете ее светлости, а слуги и багаж последуют за ними в другой карете. Конечно, мы будем в Дувре намного раньше остальных. Но это даст нам время предупредить капитана, что мы собираемся отчалить, и сделать еще кое-какие приготовления, которые пришли мне на ум. Да, кстати, мы захватываем Хорька в Челси. Я рассчитываю на тебя, Фредди. Постарайся его занять, чтобы он не услышал того, о чем ему не следует знать.

— О Боже! Он едет с нами? Он крепко держит тебя на крючке!

— Во всяком случае, он убежден, будто это так. Фредди, у меня есть тост. За Францию! Пусть она стоит тебе пятьсот фунтов!

После минутной паузы Клеона услышала голос Фредди:

— За Францию, Сильвестр, и давай молиться, чтобы я не выиграл тех жеребцов!

Раздался звон, который заставил Клеону вздрогнуть. Но она быстро поняла, что мужчины бросили бокалы через плечо, и они разбились о камин. Затем герцог и Фредди, должно быть, вышли из комнаты, ибо через минуту их голоса стали удаляться и постепенно затихли.

Виновато вздрогнув, девушка поняла, что подслушивала чужой разговор. Подслушивала не случайно, а намеренно, в течение довольно долгого времени. Ей стало стыдно, но любопытство быстро взяло верх. Что все это значит? Что происходит? В голове у Клеоны роились вопросы, но девушка была настолько растерянна, что не могла ответить ни на один.

Она быстро поднялась обратно по узкой лестнице. По пути Клеону на минуту охватил ужас: что, если она нечаянно закрыла потайную панель и теперь не сможет выйти? Но, слава Богу, панель была отодвинута, а оказавшись в спальне, девушка поспешно вернула ее на место.

Снаружи на площадке никого не было, и никто не видел, как она впорхнула обратно к себе. Там Клеона постяла минуту, прислонившись спиной к двери.

Затем медленно пересекла комнату, поставила свечу на бюро, сама опустилась на каминный коврик и схватилась за голову.

Она попыталась слово за словом восстановить то, что услышала, но почему-то было трудно вспомнить все. В одном девушка была уверена: герцог находится в опасности, но он нарочно идет ей навстречу, потому что — по какой-то неведомой Клеоне причине — ищет некий список. Но что это за список?

Фредди-то знал, о чем идет речь, и не хотел ехать, пока герцог не упомянул имя Питт. В первый момент оно ничего девушке не сказало. Затем она внезапно сообразила, словно в ее голове что-то вспыхнуло: бывший премьер-министр! Блестящий молодой человек, который ушел в отставку и вернулся в свое имение. Клеоне смутно вспомнилось, как кто-то говорил, что он сажает там яблони! Ну конечно, мистер Уильям Питт-младший был премьер-министром в течение всех лет войны.

Один из друзей ее отца рассказывал, что мистеру Питту стало скучно, когда наступил мир, поэтому он передал пост Эддингтону, своему протеже, человеку унылому и бездарному, которого никто особенно не любил.

Девушка напрягла память. Что она знает о мистере Питте? Однажды к ним на обед приезжал местный член парламента, старый друг ее папы, с которым они вместе учились в Оксфорде. Во время трапезы они не говорили ни о чем, кроме политики, Клеоне это показалось довольно скучным. Тем , не менее девушка слушала, ибо мама часто говорила ей, что человек с хорошими манерами должен выказывать интерес к тому, что интересует других людей.

Закрыв глаза, Клеона представила себя там, в маленькой убогой столовой в доме викария.

— Питт считает, — снова словно услышала она слова парламентария, — что единственная причина, по которой Наполеон подписал Амьенский мир, — это его желание выиграть время, чтобы создать свой военно-морской флот. Он понимает, что не сможет победить нас, если у него не будет кораблей. Один мой друг, который ездил во Францию в прошлом месяце, узнал, что Бонапарт заказал двадцать пять линейных кораблей, которые должны быть готовы в течение года.

— Я этому не верю, — возразил викарий. — Я думаю, что после девяти лет войны Европа устала от сражений. Ее народы жаждут мира и не возьмутся снова за оружие.

— То же думает и Эддингтон, — ответил член парламента. — Как вы знаете, в первом бюджете, принятом через десять дней после подписания мирного договора, он отменил подоходный налог Питта. Великий флот в Торбее распущен, запреты на морской рыболовный промысел отменены, из ста с лишним боевых кораблей, полностью оснащенных, осталось только сорок. В следующем месяце свыше сорока тысяч матросов будут уволены в запас. Давайте молиться, чтобы не оказалось, что мы сами роем себе яму.

— Я убежден, что вся Европа, однажды вкусив мира, не потерпит больше возобновления военных действий, — упрямо сказал викарий. — Французы восстанут, как восставали раньше.

— А мне интересно, — ответил член парламента, — как долго продлится эта передышка? Через пять-шесть лет у Наполеона будет двести линкоров, и он станет так же непобедим на море, как на суше. Вы когда-нибудь встречали людей, которые желают завоевывать, невзирая ни на какие жертвы, и при этом не считают победу личным достижением, которого стоит добиваться любой ценой?