Аня и Долина Радуг - Монтгомери Люси Мод - Страница 27

— Помилуйте, — пробормотал он рассеянно, — странно… очень странно.

Невеста — чрезвычайно слабонервная — заплакала, а жених — его нервы были в полном порядке — засмеялся и сказал:

— Прошу прошения, сэр, но, кажется, вы нас хороните — вместо того чтобы поженить.

— Извините, — пробормотал мистер Мередит так, как будто это было не так уж важно. Он перешел к венчальной службе и прочел ее до конца, но невеста всю оставшуюся жизнь не чувствовала себя правильно обвенчанной.

Он снова забыл о молитвенном собрании… но это не имело большого значения, так как вечер оказался дождливым и никто не пришел. Он, возможно, забыл бы даже о воскресной службе, если бы не миссис Дейвис, вдова Алека Дейвиса…

В субботу после обеда к нему в кабинет зашла тетушка Марта и сообщила, что в гостиной находится миссис Дейвис, которая желает его видеть. Джон Мередит вздохнул. Миссис Дейвис была единственной женщиной в Глене, вызывавшей у него отвращение. К несчастью, она была также самой богатой из его прихожанок, и попечительский совет предупредил мистера Мередита, чтобы он старался ничем ее не обидеть. Мистер Мередит редко думал о таких житейских вещах, как собственное жалованье, но попечители были более практичны. К тому же они отличались хитростью и, даже не упоминая о деньгах, сумели исподволь внушить мистеру Мередиту, что ему не следует раздражать миссис Дейвис. Не будь этого, он, вероятно, совершенно забыл бы о ее визите, как только тетушка Марта вышла из комнаты. Но предостережения помогли, и, с досадой отложив том Эвальда[23], он прошел через холл в гостиную.

Миссис Дейвис сидела на диване, оглядывая гостиную с высокомерным и неодобрительным видом.

Что за гостиная! Ужас! На окнах не было штор! Миссис Дейвис не знала, что Фейт и Уна сняли их накануне, чтобы превратить в собственные королевские шлейфы, а после игры забыли повесить обратно, но, если бы ей даже стала известна причина, это никак не могло бы умерить суровое осуждение, которое вызвал у нее вид окон. Картины на стенах висели косо, половики лежали криво, в вазах стояли увядшие цветы, пыль лежала слоями… буквально слоями.

«К чему мы идем?» — спросила себя миссис Дейвис и поджала свои некрасивые тонкие губы.

Джерри и Карл с радостными криками поочередно съезжали вниз по перилам, когда она проходила через переднюю мимо лестницы. Они не заметили миссис Дейвис и потому продолжали шумно развлекаться, но она не сомневалась, что они нарочно делают это в ее присутствии. Через переднюю важно прошествовал любимый петух Фейт и, остановившись в дверях гостиной, внимательно посмотрел на гостью. Ее вид ему не понравился, так что войти он не решился. Миссис Дейвис презрительно фыркнула. Хорош дом священника, где петухи расхаживают по комнатам и таращатся на гостей!

— Кыш! — приказала миссис Дейвис, ткнув в его сторону своим отделанным оборками зонтиком из переливающегося шелка.

Адам повиновался. Он был умным петухом, а миссис Дейвис за минувшие пятьдесят лет собственными белыми руками свернула шею столь многим петухам, что даже по внешности в ней можно было узнать палача. В то время как Адам удалялся от дверей гостиной, туда вошел мистер Мередит.

На нем по-прежнему были домашние тапочки и халат, а его темные волосы падали неопрятными локонами на высокий лоб. Но он был и выглядел джентльменом, а миссис Дейвис, в украшенном перьями чепце, шелковом платье, лайковых перчатках и с золотой цепочкой, была и выглядела вульгарной, грубой, бездушной женщиной. Каждый из них чувствовал в личности другого нечто враждебное. Мистер Мередит внутренне сжался, но миссис Дейвис приготовилась к схватке. Она пришла в дом священника с серьезным предложением и заранее решила сделать это предложение, не теряя времени. Она собиралась оказать этому человеку услугу… облагодетельствовать его… и чем скорее он узнает обо всем, тем лучше. Она обдумывала этот вопрос все лето и наконец приняла решение. Это и только это, по мнению миссис Дейвис, имело значение. Когда она принимала решение, вопрос был исчерпан. Никто другой не имел права высказывать свое мнение относительно этого решения. Таков был ее обычный подход к делу. Когда она решила выйти замуж за Алека Дейвиса, она вышла, и больше говорить было не о чем. Алек так и не понял, как это произошло, но какая разница? И в данном случае миссис Дейвис уже приняла решение, которое ее устраивало. Оставалось лишь сообщить о нем мистеру Мередиту.

— Пожалуйста, закройте ту дверь, — сказала миссис Дейвис — при этом ей пришлось слегка расслабить недовольно поджатые губы, но слова все же прозвучали резко. — Я намерена сообщить вам нечто важное, но я не могу говорить, когда в передней такой тарарам.

Мистер Мередит послушно закрыл дверь и сел перед миссис Дейвис. Он еще не до конца осознал ее присутствие. Мысленно он все еще искал возражения на аргументы Эвальда. Миссис Дейвис почувствовала, что он думает о чем-то своем, и это вызвало у нее раздражение.

— Я пришла сказать вам, мистер Мередит, — напористо начала она, — что решила удочерить Уну.

— Удочерить… Уну! — Мистер Мередит смотрел на нее недоуменно, ничего не понимая.

— Да. Я рассматривала этот вопрос довольно долго. Со времени кончины моего мужа я не раз подумывала о том, чтобы взять на воспитание ребенка. Но, похоже, довольно трудно отыскать такого, который устроил бы меня. Не каждого ребенка я захотела бы взять в мой дом. У меня нет ни малейшего желания заниматься приютскими — по всей вероятности, каким-нибудь беспризорником из городских трущоб. А другого едва ли раздобудешь. Умер, правда, тут прошлой осенью один рыбак… оставил шестерых детей. Меня пытались убедить взять одного из них, но я живо дала понять, что не имею ни малейшего намерения усыновлять подобную шваль. Их дедушка украл лошадь. Кроме того, все шестеро были мальчиками, а я хотела девочку… тихую послушную девочку, из которой я могла бы сделать настоящую леди. Уна отлично мне подойдет. Она была бы очень милой крошкой, если бы о ней как следует заботились. Она совсем не такая, как Фейт. Мне бы и в голову не пришло удочерить Фейт. Но Уну я возьму. Я обеспечу ей прекрасные условия жизни и надлежащее воспитание, мистер Мередит, а если она будет почтительной и послушной, завещаю ей все, что имею. Ни один из моих собственных родственников ни в коем случае не получит ни цента из моих денег — я это твердо решила. Именно желание насолить им впервые навело меня на мысль взять на воспитание ребенка. Уна будет хорошо одета, получит прекрасное образование и воспитание. Она будет посещать уроки музыки и рисования, и я буду обращаться с ней так, как если бы она была моей родной дочерью.

К этому моменту мистер Мередит уже совершенно проснулся. Слабый румянец появился на его бледных щеках, и опасный огонек — в его красивых темных глазах. Неужели эта женщина, все существо которой источает самодовольство богачки и вульгарность, действительно просит его отдать ей Уну… его дорогую маленькую мечтательную Уну с темно-голубыми глазами Сесилии — ребенка, которого умирающая мать еще прижимала к сердцу, когда всех других уже увели, плачущих, из ее комнаты. Сесилия обнимала свою малютку, пока ворота смерти, закрывшись, не разделили их. Глядя поверх маленькой темной головки на мужа, она умоляюще говорила: «Старайся всегда заботиться о ней, Джон. Она такая маленькая… и чувствительная. Те трое смогут сами проложить себе дорогу… но ей этот мир может причинить немало боли. О, Джон, не знаю, что ты и она будете делать без меня. Я так нужна вам обоим. Но держи ее поближе к себе… держи ее поближе к себе».

Это были почти последние ее слова, кроме еще нескольких, незабываемых, предназначенных ему одному. И вот приходит миссис Дейвис и хладнокровно объявляет о своем намерении забрать у него ребенка. Он выпрямился на стуле и пристально посмотрел на миссис Дейвис. Несмотря на изношенный халат и потрепанные тапочки, было в нем нечто, заставившее миссис Дейвис ощутить, пусть в небольшой степени, прежнее почтение к лицу духовного звания — почтение, в котором она когда-то была воспитана. В конце концов, существовала все же некая божественная преграда, отделяющая священника, пусть даже бедного, непрактичного и рассеянного, от обычных людей.