Аня и Долина Радуг - Монтгомери Люси Мод - Страница 10

— Миссис Блайт из того же самого приюта! — воскликнула Фейт.

— Я в приюте два года жила. Попала туда в шесть лет. Мамаша моя повесилась, а папаша глотку себе перерезал.

— Ну и дела! А почему? — спросил Джерри.

— От пьянки, — сказала Мэри коротко и выразительно.

— И у тебя нет никакой родни?

— Ни единой души, насколько я знаю. Хотя когда-то, должно быть, родня была. Меня назвали в честь полудюжины родственничков. Мое полное имя — Мэри Марта Лусилла Мур Болл Ванс. Слыхали что-нибудь подобное? Мой дед был богатым человеком. Побогаче вашего деда — готова об заклад побиться! Но папаша все пропил, и мамаша ему помогла. Они меня тоже били. Ух, меня так часто лупили, что мне это теперь вроде как даже нравится.

Мэри гордо вскинула голову. Было очевидно, что детям священника жаль ее, а она не хотела, чтобы ее жалели. Она хотела, чтобы ей завидовали. С веселым видом она огляделась кругом. Ее странные глаза, прежде тусклые от голода, теперь ярко блестели. Уж она покажет этим мальцам, что она за особа!

— Я страшно много болела, — объявила она с гордостью. — Мало найдется ребят, которые перенесли бы столько хворей, сколько перенесла я. У меня была скарлатина, и корь, и рожа, и свинка, и коклюш, и невмония.

— А у тебя была когда-нибудь смертельная болезнь? — спросила Уна.

— Не знаю, — сказала Мэри неуверенно.

— Конечно же, не было, — презрительно фыркнул Джерри. — Если человек смертельно болен, он умирает.

— О! Ну, до конца-то я ни разу не умерла, — сказала Мэри, — но однажды была чертовски близка к этому. Они уже думали, что я покойница. Собирались тело на стол выложить, когда я вдруг взяла да очнулась.

— А что ты чувствуешь, когда полумертв? — спросил Джерри с любопытством.

— Да ничего. Я узнала об этом только через несколько дней. Это случилось в тот раз, когда у меня была невмония. Миссис Уайли не хотела звать доктора — говорила, что не собирается входить в такие расходы из-за приютской девчонки. Старая Кристина Макаллистер выходила меня припарками. Это она меня к жизни вернула. Но иногда я думаю, что уж лучше бы я померла не наполовину, а целиком — и со всем этим покончила. Мне было бы лучше.

— Если бы ты попала на небеса, то полагаю, что да, — заметила Фейт с некоторым сомнением в голосе.

— А что, есть еще какое-то место, куда попадают после смерти? — спросила Мэри озадаченно.

— Еще есть ад, — сказала Уна, понижая голос и обнимая Мэри, чтобы намек звучал не так ужасно.

— Ад? Это где?

— Ну, это там, где дьявол живет, — пояснил Джерри. — Ты же о дьяволе слышала… сама о нем упоминала.

— Ну да, слышала, но я не знала, что он где-то живет. Я думала, он просто бродит по свету. Мистер Уайли, когда был жив, частенько ад поминал. Всегда туда других людей посылал. Я думала, это какой-то городок в Нью-Брансуике, откуда он был родом.

— Ад — ужасное место, — сказала Фейт, испытывая приятный трепет, который ощущаешь, рассказывая о чем-нибудь страшном. — Плохие люди попадают туда после смерти и горят там в огне целую вечность.

— Кто это тебе такое сказал? — спросила Мэри недоверчиво.

— Это в Библии написано. И мистер Айзек Кродерз говорил нам то же самое в воскресной школе, когда мы жили в Мэйуотере. Он был церковным старостой и все-все про это знал. Но тут не о чем беспокоиться. Если человек хороший, то он отправится на небеса, а если плохой, то, я думаю, сам захочет в ад.

— Я в ад не хочу! — заявила Мэри однозначно. — Какой бы плохой я ни была, вечно гореть в огне не хотела бы. Уж я-то знаю, что это такое. Я однажды случайно схватилась за раскаленную кочергу. Что надо делать, чтобы быть хорошим?

— Надо посещать церковь и воскресную школу, читать Библию, молиться каждый вечер и жертвовать на зарубежные миссии, — сообщила Уна.

— Многовато, — покачала головой Мэри. — Еще что-нибудь?

— Еще ты должна попросить Бога простить тебе грехи, которые ты совершила.

— Да я никогда никаких грехов не совершала, — сказала Мэри. — А что это вообще такое — грех?

— О, Мэри, наверняка ты какие-нибудь грехи совершала. Все совершают. Разве ты никогда не лгала?

— Тыщу раз, — сказала Мэри.

— Это ужасный грех, — торжественно заявила Уна.

— Ты хочешь сказать, — уточнила Мэри, — я попаду в ад за то, что мне случалось иногда соврать? Да не могла я не врать. Однажды такое дело было, что, не соври я мистеру Уайли, он бы мне все кости переломал. Вранье меня не раз от порки спасало это я вам точно могу сказать.

Уна вздохнула. Разрешить такое множество теоретических трудностей, с которыми она столкнулась в данном случае, ей явно было не под силу. Она содрогнулась, когда подумала о том, каково это — подвергнуться жестокой порке. Вполне вероятно, что она тоже солгала бы в такой ситуации. Она сочувственно стиснула маленькую мозолистую руку Мэри.

— Это твое единственное платье? — спросила Фейт; слишком веселая по натуре, она не могла долго рассуждать на неприятные темы.

— Да я просто напялила это платье, потому как оно уже никуда не годилось! — воскликнула Мэри, покраснев. — Вся одежда, в какой я ходила, была куплена для меня миссис Уайли, а я не хотела ничем быть ей обязанной. Я честная. Хоть я и решила удрать, совсем не собиралась брать с собой ничего из того, что ей принадлежало и хоть сколько-нибудь стоило. Когда вырасту, куплю себе голубое атласное платье… Вы и сами не особо модно одеты. Я думала, дети священников всегда разряжены.

Было очевидно, что Мэри вспыльчива и в некоторых отношениях довольно обидчива. Но странное очарование, которым обладала эта грубоватая девочка, оказалось неотразимым для всех них. В тот же вечер они взяли ее с собой в Долину Радуг и представили Блайтам как «нашу подругу — она живет на той стороне гавани, а сейчас гостит у нас». У Блайтов не возникло никаких вопросов — возможно, по той причине, что к тому моменту она уже выглядела довольно прилично.

После обеда — во время которого тетушка Марта что-то бормотала себе под нос, а мистер Мередит пребывал в полубессознательном состоянии, обдумывая предстоящую воскресную проповедь, — Фейт уговорила Мэри переодеться, предложив одно из своих собственных платьев и некоторые другие предметы одежды. А когда ей вдобавок аккуратно заплели косы, она не стала так заметно отличаться от остальных. Проводить с ней время оказалось довольно интересно — она знала несколько новых увлекательных игр, а ее речи были отнюдь не скучными. Правда, некоторые из ее выражений заставили Нэн и Ди взглянуть на нее довольно косо. У них возникли некоторые сомнения относительно того, что подумала бы о ней их мать, но они отлично знали, что подумала бы Сюзан. Однако эта девочка гостила в доме священника, так что, должно быть, ее общество могло считаться вполне приемлемым.

Когда пришло время ложиться спать, возник вопрос, где устроить постель для Мэри.

— Ты же знаешь, мы не можем положить ее в комнате для гостей, — смущенно сказала Фейт Уне.

— У меня ничего такого в волосах нет! — обиженно воскликнула Мэри.

— Да я не об этом, — запротестовала Фейт. — В комнате для гостей вся постель рваная. Мыши прогрызли большущую дыру в перине и устроили там гнездо. Мы ничего не знали об этом, пока на прошлой неделе тетушка Марта не положила там спать преподобного мистера Фишера из Шарлоттауна. Но он все очень быстро выяснил. Тогда папе пришлось уступить ему свою кровать, а самому лечь на кушетке в кабинете. У тетушки Марты еще не было времени разобраться с кроватью в комнате для гостей — так она говорит, — поэтому там никого нельзя положить спать, какая бы чистая голова у него ни была. А наша комната ужасно маленькая, и кровать тоже, так что с нами ты спать не сможешь.

— Я могу вернуться на ночь в сарай и спать в сене, если только вы мне одолжите одеяло, — сказала Мэри с философским спокойствием. — Прошлой ночью там было очень холодно, а в остальном ничего — у меня и похуже постели бывали.