Страсть горца (Темный горец) - Монинг Карен Мари - Страница 17

Сила. В нем живет сила, и он не имеет права забывать о ней. И эта сила заставила девушку разделить его фантазии.

Это опасно.

Очевидно, он снова воспользовался магией, даже не понимая, что делает.

Дэйгис стиснул челюсти. Было чертовски сложно определить, где заканчивался он и начинались древние.

«У меня еще есть дела на сегодня», – напомнил себе Дэйгис и резко встряхнулся, сопротивляясь тьме, которая извивалась и пульсировала в нем. Тьма пыталась убедить его, что он бог и имеет право на все, чего только пожелает.

Он обулся и надел плащ, бросил последний взгляд в направлении спальни и выскользнул из пентхауса. Хло надежно привязана и даже не узнает, что он выходил. К тому же его не будет всего несколько часов.

Прежде чем уйти, он включил отопление. В пентхаусе было холодно.

7

Ему снова пришлось воспользоваться магией, feth fiada, друидским заклятием, которое делало его незаметным для людских глаз, и к тому времени, как Дэйгис вернулся в пентхаус, он был слишком напряжен, чтобы спать. До того как темные заявили свои права на него в ту роковую ночь, Дэйгис даже не подозревал о существовании такого заклятия. Теперь их знания стали его знаниями, и, хотя он пытался притворяться, что не подозревает об истинной мощи, скрывающейся в нем, иногда, когда Дэйгис был чем-то занят, в памяти всплывало нужное заклятие, которое он словно бы знал всю свою жизнь.

Некоторые заклятия, которые он «просто знал», ужасали. Древние в нем были судом, присяжными и палачами.

Это становилось опасным, и Дэйгис старался отстраниться от них. Балансировать на краю бездны, которая смотрела на него жестокими алыми глазами.

Он желал. Ему нужно было женское тело, нежное прикосновение. Желание женщины, которое заставит его снова почувствовать себя мужчиной, а не чудовищем.

Дэйгис мог бы отправиться к Катерине, это не заняло бы и часа. Она бы приняла его с распростертыми объятиями, и он мог бы потерять контроль над собой, зажать ее руки над головой и вколачиваться в нее, пока снова не почувствует себя человеком.

Но он не хотел Катерину. Он желал девушку, привязанную наверху к его кровати.

Слишком легко было представить себе, как он, перескакивая через три ступеньки, раздевается еще на лестнице, потом вытягивается поверх ее связанного, беспомощного тела, дразнит ее до тех пор, пока она не станет животным, которое ему требуется, до тех пор, пока не начнет умолять овладеть ею. Дэйгис знал, что может сделать так, что она отдастся ему. О, сначала она может этого не хотеть, но он знал местечки, прикосновение к которым сводило женщин с ума.

Его дыхание было неровным.

Дэйгис направился вверх по лестнице, стягивая свитер через голову, но на полпути опомнился.

Дыши глубже. Соберись, МакКелтар.

Если он пойдет к ней сейчас, он причинит ей боль. Сейчас он для нее слишком дик, слишком жаден. Стиснув зубы, он снова натянул свитер и вернулся вниз, чтобы невидящим взглядом уставиться в окно.

Еще дважды он ловил себя на том, что направляется к лестнице. Дважды заставлял себя вернуться назад. Он опустился на пол и отжимался, пока все тело не покрылось потом. Затем – упражнения для пресса и снова отжимания. Он цитировал исторические книги, считал в обратном порядке на латыни, потом на греческом, потом на менее известных, более сложных языках.

И через некоторое время снова себя контролировал. Настолько, насколько это возможно было без секса.

Сегодня она примет душ, решил Дэйгис, внезапно рассердившись на недостаток доверия с ее стороны. Примет, даже если ему придется запереть ее в ванной на весь день.

Она словно боится, что он вломится в ванную, когда она будет мыться.

Он только что доказал, что способен контролировать себя. Во всем, что касалось этой девушки, ему постоянно приходилось контролировать себя. Если бы она знала, с чем ему приходится бороться и как сложно ему было до сих пор – и все же он победил, – она приняла бы душ.

«Ха. Если бы она знала, она бы, скорее всего, спрыгнула с сорок третьего этажа, лишь бы сбежать от меня подальше», – подумал он, вставая и открывая одну из дверей на балкон.

Дэйгис посмотрел на тихий город – настолько тихий, насколько вообще может быть тихим Манхэттен, который все еще гудел, несмотря на четыре утра. Переменчивая мартовская погода колебалась на протяжении часа от плюса до ноля и ниже. Сильных перепадов не было, но небольшой дождь вполне мог к утру превратиться в снег. Весна пыталась отбросить зиму с ее позиций, но проигрывала, прекрасно отражая внутреннее состояние Дэйгиса.

С отрывистым вздохом он сел и погрузился в чтение Третьей Книги Мананнана. Это последний том, а потом он уедет. Не завтра, а на следующий день. Он сделал здесь все, что мог. И сомневался, что нужная информация окажется в этой книге. Когда-то книг Мананнана было пять, но сохранились только три. И первые две он уже прочитал; в них были собраны легенды о богах Ирландии до прибытия Туата де Данаан. В третьем томе были сказания о богах и об их встрече с первой волной переселенцев, которые вторглись в Ирландию. Судя по тому, как медленно продвигалось повествование, Дэйгис подозревал, что упоминание о прибытии интересующей его расы созданий не появится раньше пятого тома. Который не существовал нигде в мире, кроме, может быть, библиотеки МакКелтаров.

Нравилось ему это или нет, но придется отправиться домой. Встретиться с братом, чтобы продолжить поиски в библиотеке МакКелтаров. Дэйгис потратил много месяцев, пытаясь найти решение в одиночку, а время шло. Если он подождет еще немного… Но он не осмеливался ждать дольше.

«А как же девушка?» – всколыхнулась его совесть.

Дэйгис слишком устал, чтобы лгать себе.

Она моя.

Он попытается соблазнить Хло ее же собственными желаниями, чтобы ей было проще, но, как бы она ни сопротивлялась, так или иначе она отправится с ним.

Хло стояла под горячими струями семи насадок – по три с каждой стороны, одна вверху – и вздыхала от удовольствия. Она чувствовала себя девушкой с глянцевого плаката. Дверь была заперта, и стул, который Дэйгис подал ей, чтобы подпереть дверь, был тщательно подставлен под ручку.

После того как Дэйгис ей приснился, а потом, проснувшись ночью, она обнаружила, что он сидит рядом и смотрит на нее так же, как смотрел во сне, Хло не решалась смотреть ему в глаза – с самого утра, когда он развязал ее. От одной мысли о том, что ей приснилось, Хло краснела и начинала дрожать.

«Я нехороший человек», – сказал он ей. И был прав. Он был нехорошим. Он жил по собственным правилам. Присваивал личную собственность других людей – хотя настаивал на том, что просто «берет ее взаймы», и, как ни странно, не трогал куда более ценных вещей. Он держал ее в заложниках – и готовил для нее великолепные блюда, и, честно говоря, она сама согласилась на взятку в обмен на сотрудничество. В худшем случае он был преступником, в лучшем – существовал на краю цивилизованного общества.

И все же с тех пор, как она приняла взятку, Хло сама оказалась на грани.

Но по-настоящему плохой человек не стал бы предупреждать девушку о том, что он нехороший. По-настоящему плохой человек не прекратил бы целовать девушку, когда она его об этом попросила.

Дэйгис был сплошной загадкой, анахронизмом! Его пентхаус был современным, но поведение его хозяина напоминало о Старом Свете. И говорил он, как принято у современных людей, но иногда забывался, и его речь превращалась в странную, редкую смесь штампов и старых гэльских разговорных выражений. В нем было скрыто гораздо больше, чем она могла увидеть. Хло чувствовала, как это нечто буквально танцует на краю восприятия, но, как бы она ни старалась, она не могла дать ему определение. И что-то было в его глазах…

Пусть Хло не была такой опытной, как женщины Нью-Йорка, но и совсем наивной она тоже не была; она чувствовала в Дэйгисе опасность – только мертвая женщина не ощутила бы этого. Он излучал опасность и тестостерон, который буквально сочился из каждой его поры. И в то же время его дисциплина и самоконтроль были удивительными. Хло оказалась полностью в его власти, но он не воспользовался своим преимуществом.