Бескрайние земли - Амаду Жоржи - Страница 57

Однако инцидент этот постепенно разросся и стал предметом сплетен в городе. Одни утверждали, что Жука вырвал Марго из объятий Виржилио и при всех избил ее. Другие придумали более драматическую версию: Жука застал Марго целующейся с Виржилио и выхватил револьвер. Виржилио, однако, не дал ему выстрелить, набросился на Жуку, и произошла драка. Всеми была принята эта версия. И даже те, кто присутствовал при инциденте, рассказывали о нем весьма противоречиво. Некоторые утверждали, что Жука покинул кабаре, уведя с собой Марго, чтобы помешать Виржилио снова пригласить ее танцевать, и при этом попросил у адвоката извинения. Большинство, однако, склонялось к обратному: что Жука вызывал Виржилио на ссору, а тот струсил.

Хотя Виржилио и знал, как раздуваются в Ильеусе любые пустяки, он все же поразился, насколько серьезно отнесся к инциденту Орасио. Полковник пригласил его на другой день к себе на обед. Виржилио охотно принял приглашение, он сам искал предлога, чтобы зайти к Орасио и таким образом хоть немного побыть около Эстер, видеть ее, слышать ее голос.

Он пришел незадолго до обеденного часа и в дверях столкнулся с Манекой Дантасом, который был тоже приглашен. Манека обнял его, Орасио сжал его в своих объятиях. Виржилио нашел обоих друзей очень серьезными и подумал, что произошло еще что-то в Секейро-Гранде. Он собирался спросить, в чем дело, но служанка объявила, что обед подан, и Виржилио забыл обо всем, потому что ему предстояло увидеть Эстер. Но та холодно поздоровалась с ним. Виржилио заметил в ее глазах следы недавних слез. Он подумал, что Орасио узнал об их отношениях и приглашение на обед — не что иное, как западня. Он снова взглянул на Эстер и заметил, что она не просто печальна, а смотрит на него с обидой и злобой. А полковник держался любезнее и приветливее, чем когда-либо. Нет, это, несомненно, никак не связано с ним и Эстер. Но в чем же тогда дело, чорт возьми?

За обедом говорили почти исключительно Орасио и Манека Дантас. Виржилио вспомнил о другом обеде на фазенде, когда он познакомился с Эстер. Прошло всего несколько месяцев — и она принадлежит ему, он знает все секреты ее любимого тела, он овладел им, научил ее самым нежным тайнам любви. Она была его возлюбленной, он думал лишь о том, как бы увезти ее подальше от этих земель, на которых не прекращаются стычки и убийства. Увезти ее в Рио-де-Жанейро, где у них был бы собственный домик, в котором они прожили бы всю свою жизнь. Это не было просто мечтой. Виржилио выжидал, когда он заработает побольше денег, получит известие от друга, который обещал подыскать ему в Рио место в адвокатской конторе либо хорошую службу в государственном учреждении. Только Виржилио и Эстер знали эту тайну, они уже разработали во всех подробностях план, обсуждавшийся ими в перерывах между поцелуями на широкой постели, занимавшей почти всю спальню. Они представляли себе тот день, когда смогут принадлежать друг другу целиком, когда ничто не будет нарушать их ласки, как в нынешние ночи — они все время опасались, что служанки догадаются о его присутствии в доме. Они мечтали об этом другом дне, когда она сможет открыто пройтись с ним под руку по улице, когда они навсегда будут принадлежать друг другу.

Пока Орасио и Манека Дантас беседовали об урожае, о ценах на какао, о дождях, об испорченном какао, Виржилио вспоминал об этих мгновениях в постели, о плане бегства, который они строили в перерывах между ласками. Все это кончалось радостными и долгими поцелуями, возбуждавшими для новых любовных ласк до тех пор, пока рассвет не изгонял Виржилио и он на цыпочках не выбирался из дома Орасио.

Ему пришлось оторваться от своих мыслей, потому что Эстер, воспользовавшись перерывом в разговоре между Орасио и Манекой Дантасом, сказала:

— Говорят, вы вчера изображали из себя странствующего рыцаря, доктор Виржилио? — она улыбалась, но лицо ее было печально.

— Я? — воскликнул Виржилио, вилка замерла у него в руке.

— Эстер имеет в виду вчерашний инцидент в кабаре… — сказал Орасио. — Я тоже об этом слышал.

— Но ведь никакого инцидента не было… — возразил Виржилио.

И он объяснил, как все произошло: накануне он почувствовал безграничную грусть, беспричинную тоску, — при этом он взглянул на Эстер, — а полковник Манека пригласил его зайти в кабаре…

Манека Дантас, смеясь, прервал его:

— Так это же вы меня туда затащили, доктор! Рассказывайте так, как было на самом деле…

Придя в кабаре, продолжал Виржилио, они заказали себе по невинному бокалу виски, в это время к ним подошел поболтать Мануэл де Оливейра. А за его столиком сидела женщина, с которой Виржилио был знаком еще в Баие в те времена, когда был студентом. Он протанцевал с ней вальс, и в этот момент к женщине подошел Жука Бадаро и увел ее. Виржилио совершенно не был в ней заинтересован и вообще не обратил бы внимания на этот инцидент, если бы Жука, проходя мимо него, не произнес несколько неприятных слов. Но полковник Манека Дантас помешал ему реагировать на них; и Виржилио, в общем, благодарен ему за это, так как он не дал ему наделать глупостей из-за особы, которая абсолютно его не интересует. Вот и все, что произошло. Он сослался на свидетельство Манеки Дантаса. Эстер с нарочитым безразличием отнеслась к его объяснениям и натянутым тоном заявила:

— Ну и что с того? Кабаре как раз подходящее место для холостого человека, не связанного семейными обязательствами. Вы хорошо делаете, что развлекаетесь, у вас ведь некому из-за этого страдать… А вот Манеке там не место… — и она погрозила полковнику пальцем. — У вас жена и дети. Вот подождите, я расскажу жене, что тогда? — и, грустно улыбаясь, она снова погрозила ему пальцем.

Манека Дантас, громко смеясь, стал просить, чтобы она ничего не говорила доне Аурисидии:

— Она ведь страшно ревнива…

Орасио заключил:

— Ну, это ты брось, жена. Все имеют право иногда поразвлечься, развеять скуку…

Теперь Виржилио успокоился. Он понял, почему Эстер рассержена, отчего у нее этот деланно безразличный вид и следы слез на глазах. Чего только, должно быть, не наговорили ей в городе эти невозможные старые девы, эти святоши, которым нет другого дела, как сплетничать о чужой жизни! И ему захотелось заключить ее в свои объятья, чтобы объяснить среди тысячи ласк, что Марго для него ничего не представляет, что он случайно танцевал с ней. Виржилио почувствовал нежность и даже некоторое тщеславие, узнав, что причина ее печали — ревность.

Служанка подала кофе. Орасио пригласил Виржилио пройти к нему в кабинет поговорить о делах. Манека Дантас пошел с ними, Эстер осталась, склонившись над вязанием.

Кабинет представлял собой небольшую комнату, где внимание привлекал огромный железный сейф. Виржилио уселся, Манека Дантас пододвинул себе широкое кресло:

— Это для моих телес повместительнее…

Орасио остался стоять, скручивая папиросу. Виржилио ждал; он решил, что Орасио хотел узнать его мнение о какой-нибудь юридической детали процесса. Полковник не торопился, он не спеша скручивал папиросу своими мозолистыми руками, скребя перочинным ножом кукурузный лист. Наконец он заговорил:

— Мне понравилось, как вы рассказали Эстер вчерашнюю историю, иначе она пришла бы в ужас. Она вас очень уважает, доктор. Бедняжке здесь почти не с кем разговаривать, она ведь воспитана иначе, чем здешние женщины… Она любит с вами беседовать: вы оба говорите на одном языке…

Виржилио склонил голову, и Орасио продолжал, закурив папиросу, которую только что кончил свертывать:

— Между нами говоря, доктор, вчерашний скандал имеет свою дурную сторону. Вы знаете, что Жука Бадаро про вас болтает?

— Не знаю, да и, по правде сказать, полковник, меня это мало интересует. Братья Бадаро не любят меня, у них для этого есть основания. Я ваш адвокат и, кроме того, адвокат партии. Ясно, что они обо мне дурно отзываются…

Орасио поставил ногу на стул, он стоял почти спиной к Виржилио:

— Это ваше дело, доктор. Я не люблю вмешиваться в чужую жизнь. Разве только когда это касается друга, вроде вас…