Любовь контрабандиста - Картленд Барбара - Страница 26

— Я сейчас же пойду к себе, — сказала она. — И вашей светлости нет смысла меня сопровождать. Со мною все будет в порядке.

Она поднялась на ноги и тут же услышала, как он откинул одеяло и слез с противоположной стороны кровати.

— Нет, пожалуйста… я лучше… дойду одна, — пробормотала Леона дрожащим, нерешительным голоском.

Ей было трудно скрыть свой испуг, и, судя по всему, он почувствовал это, поскольку поспешно надел халат, который перед тем, должно быть, бросил поперек кресла, и к тому моменту, когда она уже была у двери, настиг ее.

— Я пойду с вами, — бросил он, и, так как Леона понимала, что ей больше нечего было возразить или предпринять, она открыла дверь и шагнула в коридор.

Свечи в канделябрах уже догорели, и вместо них путь освещал только слабый, тусклый свет зари, пробивавшийся сквозь незанавешенное окно. Босиком ступая по ковру, Леона улавливала слабый шелест скользившего за нею шлейфом шелкового покрывала, которое она все еще придерживала на груди, воскресивший в ее памяти движения змеи.

» Неужели я стала предательницей? — промелькнуло у нее в сознании, и затем девушка начала молиться про себя с неистовой энергией, исходившей, казалось, из самых заветных глубин ее души:

— Только бы комната оказалась пустой! О господи, только бы комната оказалась пустой!«

Она не оборачивалась, чтобы ненароком не встретиться взглядом с идущим позади лордом Чардом. Только когда они подошли к двери ее спальни, он выступил вперед и приоткрыл ее, давая Леоне войти.

Какое-то мгновение девушка боялась взглянуть перед собой, но потом обнаружила, что ее горячие мольбы не остались без ответа. Лью Куэйл исчез, и сверкающие рулоны шитых серебром и золотом дорогих тканей тоже куда-то пропали. Можно было подумать, что его появление на самом деле не более чем сон, если бы не ее белая шаль, лежавшая на полу бесформенной грудой складок — очевидно, она выпала у него из рук, — и две еще горевшие тонкие свечки на столике у кровати, куда он поставил их, чтобы они освещали принесенные им подарки.

— Вы сами видите, милорд, что здесь никого нет, — сказала Леона с ноткой облегчения в голосе. — Я же говорила вам, что это был всего лишь дурной с-сон.

— Действительно, никого, — подтвердил лорд Чард слегка мрачноватым тоном, как ей показалось.

Он подошел к окну, отдернул занавески и осмотрелся вокруг. Она заметила, как он окинул беглым взглядом комнату, подмечая каждую деталь обстановки, как будто подозревал, что тот, кого он искал, мог скрываться в тени платяного шкафа или за туалетным столиком.

Тут она впервые взглянула на него и обнаружила, что со слегка растрепанной со сна шевелюрой и без модного высокого галстука он выглядел намного моложе и не столь внушительно. Его парчовый халат с широкими манжетами и воротником из голубого бархата контрастировал с белым, украшенным оборочками воротничком ночной сорочки. На мгновение у нее создалось впечатление, что в его облике было что-то трогательное, почти мальчишеское. Затем она вспомнила о возложенном на него поручении и, сделав над собой усилие, произнесла:

— Теперь вы убедились, милорд, как глупо я поступила, бросившись бежать от пустых п-призраков.

— Тогда заприте вашу дверь на задвижку, чтобы они больше не смели вас беспокоить, — ответил лорд Чард.

Он быстро взглянул на нее сверху вниз, и ей показалось, что на его лице появилось странное выражение, какого она никогда не замечала раньше. Вслед за тем он осторожно сжал в ладони ее замерзшие пальчики и с удивительной нежностью поцеловал ей руку.

— Спокойной ночи, Леона, — сказал он. — И, по крайней мере, до утра вас ничто не потревожит.

Она не знала точно, что именно он подразумевал под этими словами, но могла предположить, что он намеревался оставаться на страже, дабы никто не мог приблизиться к ее двери.

Он вышел из спальни. Подчиняясь его настоянию, Леона заперла за ним дверь и, замерев, прислушивалась к звуку его шагов, удалявшихся по коридору. Невозможно было проникнуть к ней, минуя его комнату, и, хотя это обстоятельство ограждало ее от вторжения Лью Куэйла, она испытывала ужас при мысли, что, если он явится снова, лорд Чард будет ждать его в засаде.

Но Лью ушел, и она была уверена, что этой ночью он не станет идти на дальнейший риск. Кроме того, вспомнила она, невольно похолодев, при желании он всегда сумеет найти ее.

Девушка забралась в постель, чувствуя, что продрогла, однако щеки ее пылали. Теперь, когда она осталась одна, все значение случившегося в полной мере предстало перед нею, словно свидетельство обвинения, и одна мысль о том, что должен был подумать о ней лорд Чард, приводила ее в пугливое замешательство.

Откуда ей было знать, что он поменялся комнатами с Хьюго, спрашивала она себя. А если бы даже и знала, какая разница? В любом случае ей необходимо было обратиться к кому-нибудь, кто мог бы защитить ее от Лью Куэйла.

Едва увидев отражение Лью в зеркале, Леона поняла, к чему он клонил. Ее догадка переросла в уверенность, когда его руки коснулись ее груди и он привлек ее к себе, положив ее голову на свое плечо. При этом воспоминании она снова содрогнулась от ужаса, безотчетного слепого ужаса, который он всегда пробуждал в ней. В ее представлении он был похож на дикого зверя, и никогда нельзя было предугадать, когда он ударит в следующий раз.

Она уткнулась лицом в подушку, мысленно пытаясь найти хоть какой-нибудь путь к избавлению. Путь, который казался бы ей приемлемым и не столь безрассудным — так как в ее глазах было чистой воды безрассудством полагаться на лорда Чарда, — допустить хотя бы на миг, что она может обрести в нем своего защитника или покровителя. На свой лад он был еще более опасен, чем Лью Куэйл, и, разумеется, представлял собою гораздо большую угрозу для Хьюго.

Чувствуя себя до крайности уставшей, смущенной и подавленной и потому совершенно беспомощной, она заплакала — не так, как незадолго перед тем в приливе ужаса, неистово и отчаянно, но тихо и безнадежно, слезинки медленно стекали по щекам девушки, словно чья-то безжалостная, неумолимая рука сжимала ей сердце.

Леона так и не заснула, но, должно быть, ей все же удалось ненадолго вздремнуть, потому что, когда она открыла глаза, еще мокрые от слез, яркий лучик солнца, проникший сквозь окошко, ударил ей в лицо. Она, вздрогнув, приподнялась на постели, затем встала и, подобрав белую шаль, закуталась в нее. Ей нужно было проведать больного прежде, чем кто-либо в доме проснется. Леона очень тихо приподняла задвижку на двери.

Едва ли лорд Чард мог подслушивать, но у нее не было желания столкнуться с необходимостью отвечать на щекотливые вопросы.

Тишину в доме нарушало только тиканье дедушкиных часов в зале, и со стороны казалось, что ножки Леоны едва касались ковра, когда она стремительно и бесшумно двигалась по коридору в зеленую туалетную.

Девушка открыла дверь. Воздух в комнате был душным и спертым. Подойдя к окну, она раздвинула занавески, впуская солнечный свет, и обернулась к кровати.

Она была пуста! В первое мгновение Леона не поверила собственным глазам. Когда Лью успел увести отсюда раненого?

На наволочке виднелись следы крови, одеяла — по-видимому, в спешке — были сброшены на пол. Ей оставалось только догадываться, что здесь произошло, и в то же время для нее было очевидно, что степень риска в данном случае была чудовищно велика. Выйди Лью несколькими секундами раньше или позже — и они с лордом Чардом могли вплотную столкнуться с ним.

Само предположение о том, что могло за этим последовать, заставило ее побледнеть. Лью, бесспорно, не относился к числу тех, кто даст захватить себя голыми руками, и ему ничего не стоило напасть на безоружного человека и оставить его умирать, как он часто поступал до того со многими другими. Леона вдруг представила себе лорда Чарда в его парчовом с бархатом халате лежащим в агонии на ковре в коридоре и едва не вскрикнула от одной этой мысли. Затем она покинула комнату, плотно прикрыв дверь, вернулась в свою спальню и наскоро оделась. У нее не было времени размышлять, какое платье ей выбрать или как уложить волосы на более привлекательный манер. Она знала только, что ей необходимо было немедленно разыскать Хьюго и рассказать ему о случившемся. Леона попыталась сообразить, где он провел эту ночь, и решила, что, предоставив свою комнату лорду Чарду, сам он, скорее всего, перебрался в их бывшую детскую. Там всегда держалась наготове заправленная чистым бельем кровать для поверенного в делах, который раз в месяц приезжал ознакомиться со счетами имения.