Любовь и страдания принцессы Марицы - Картленд Барбара - Страница 6

Лорд Эркли смотрел на письмо и не верил своим глазам. Однако опыт и проницательность сразу подсказали ему, что за этим что-то стояло. Не мог же принц без причины стать вдруг таким приветливым, и наверняка это имело какое-то отношение к визиту двух высокопоставленных офицеров. Мысль об отпуске, конечно, была отброшена, а ведь он так надеялся отдохнуть здесь, в Мариенбаде.

Переодеваясь к ужину, лорд, однако, поймал себя на мысли, что он заинтригован так же, как и в момент, когда он получил первое задание короля. Когда-то его отец надеялся, что сын сделает дипломатическую карьеру, и, окончив Оксфорд, он сразу же поступил на службу в министерство иностранных дел. Это было естественно, ведь он говорил почти на всех европейских языках и считался одним из самых блестящих молодых людей своего круга. Через два года отец его умер, и лорд Эркли нашел, что политика гораздо более занимательна, чем дипломатия, пока министерство иностранных дел не поручило ему посетить несколько стран с особо секретными миссиями. Главным козырем лорда Эркли, и он это знал, была его необычайная способность к языкам. Среди языков, которые знал лорд, был и русский, но об этом почти никому не было известно, что позволило ему однажды собрать в Петербурге сенсационный материал.

Он был спортсменом, мог рассказать любопытную историю за бокалом портвейна, не говоря уже об успехе, которым он пользовался у дам, все это, конечно, не могло не привлечь внимание короля. Лорд Эркли постоянно присутствовал на королевских балах, а вскоре король стал давать ему особые поручения, которые благодаря удачливости и опыту лорд выполнял блестяще. Однако эта работа сделала его очень подозрительным, и он об этом глубоко сожалел..

В это напряженное время Европа кишела шпионами самых разных стран, среди которых было немало красивых и обаятельных женщин. Лорд Эркли научился всегда быть начеку.

Как ни старался он убедить себя, что это самое обыкновенное приглашение и не о чем тревожиться, интуиция подсказывала ему, что все не так просто.

– Вы поздно вернетесь, милорд? – спросил Хоукинс.

Лорд Эркли был готов и сам не понимал, мельком посмотрев на себя в зеркало, как он был хорош. В отличие от многих своих соотечественников, он не закалывал рубашку богато украшенной булавкой.

Вместо этого у него были три булавки с жемчужинами, одна с ярко-розовой и две с белыми, подарок женщины, преподавшей ему урок любви. Эркли всегда вспоминал о ней, когда застегивал рубашку. Женщина была не только красива, но мила и добра, и лорд не только обожал ее, когда они были близки, но до сих пор преклонялся перед ее памятью. Лорд сознавал, что любая из его последующих приятельниц, а таких было немало, меркнет в сравнении с его первой любовью. Возможно, это было сентиментально.

Он не был одинок в естественных для любого мужчины поисках восторгов любви. Он знал, что после визита к принцу Фридриху сможет еще и поразвлечься.

Ровно без четверти восемь лорд подошел к соседнему номеру. Дверь открыл Джозеф, слуга, который очень церемонно провел его к двери гостиной и по-немецки педантично доложил о нем. Принцесса Марица стояла в дальнем углу гостиной, которая, заметил лорд Эркли, была больше, чем его. Она опять была в белом и, как только о нем доложили, подошла к нему. Голова ее была украшена маленькой диадемой, и она напоминала прекрасную богиню, сошедшую с неба, совершенно чуждую испытаниям и горестям человеческого племени. Когда лорд Эркли поднес руку принцессы к губам, ему не верилось, что этой ночью он слышал ее плач и что она была избита почти до потери сознания. На ней была мягкая шифоновая шаль, закрывающая вырез на спине ее платья и закрепленная на плечах двумя маленькими бриллиантовыми брошами.

– Как прекрасно, что вы пришли отобедать с нами, лорд Эркли, – сказала принцесса по-английски.

– Очень мило с вашей стороны, что вы пригласили меня, ваше королевское высочество, – ответил лорд.

– Муж будет очень рад, – произнесла она.

Лорд Эркли повернулся к принцу Фридриху. Он сидел в своем кресле с пледом на коленях и разговаривал с пожилым человеком, который представился как барон Карлов. Лорд Эркли знал, что тот был богемцем и имел дом недалеко от Мариенбада. Лорд видел его в свой предыдущий визит, но они никогда не знакомились.

– Добрый день, Эркли, – очень любезно поздоровался принц Фридрих.

Барон Карлов беседовал с принцессой, а лорд Эркли, как и ожидалось, начал вспоминать минувшие дни с принцем Фридрихом. Вдруг он поймал себя на мысли, что за красным, обрюзгшим лицом ему виделся красивый, но властный и самоуверенный молодой человек, которого он никогда не любил. И все же лорд Эркли пытался сделать все возможное, чтобы разговор был приятным, ведь он сочувствовал несчастному калеке.

Наконец пригласили к столу, на котором стояли зажженные свечи, и единственным, что нарушало тишину, были проклятия принца в адрес официантов, когда они забывали вовремя наполнить его бокал.

Вообще-то, это был самый заурядный, если не сказать скучный, вечер, при других обстоятельствах лорд Эркли хотел бы, чтобы все поскорее закончилось. Однако он старался удержать в памяти все, что ему будет приятно вспомнить потом. Лорд видел тоскливые, испуганные глаза принцессы, когда она смотрела на мужа, ее напряжение, когда он обращался к ней, и ее перехваченное дыхание в эти моменты. Тем не менее она была полна гордости и достоинства и скорее умерла бы, чем открыла бы свои настоящие чувства постороннему.

Гордость венгерских вельмож, и в особенности Эстерхази, была всем известна. Хотя лорд всего раз был в Венгрии, он знал, что среди Эстерхази и их родственников были очень образованные люди: художники, музыканты, путешественники и ученые. В свое время лорда Эркли поразила шикарная жизнь венгерской знати и великолепие их жилищ. Оказалось, устрицы поставлялись в самые удаленные уголки Венгрии из Фиума и Триеста, дамы заказывали наряды в Париже, а мужчины покупали костюмы от Сэвила Роу. Но больше всего лорду понравилось то, как венгры ездили на лошадях, не говоря уже о самих лошадях. Когда он упомянул об этом в беседе с принцессой, ее глаза вдруг зажглись, и с ее лица на секунду исчезли печаль и страх.

– Мой отец был великолепным наездником, – произнесла она, – и хотя наша конюшня невелика, лошади там отменные.

– А вы умеете ездить верхом? – осведомился лорд Эркли.

Принцесса утвердительно кивнула головой и сразу погрустнела.

– Я иногда катаюсь дома, но принц не любит, когда я делаю то, чего не может он, – ответила она.

Это естественно для такого эгоистичного и жестокого человека, подумал лорд Эркли, вслух же он сказал:

– Да, это очень тяжело. Жаль, что я не могу вас пригласить покататься со мной, здесь есть чудесные тропинки в сосновых лесах, особенно одна, которая ведет к монастырю в Тепла.

– Я мечтаю об этом, – взволновалась принцесса. – Говорят, аббат в прошлом году устроил охоту Для короля Эдуарда, что, мне кажется, довольно странно для монаха.

– Они хотели доставить ему удовольствие, – улыбнулся лорд Эркли, – а король очень благосклонно относится к монастырю. Он бывает там каждый свой визит в Мариенбад, монахи его обожают.

– Это можно понять, – сказала принцесса, – он такой счастливый король и совершенно не похож…

Она осеклась, и лорд Эркли понял, что она чуть не сказала бестактность;

Ужин закончился, и принцесса нервно посмотрела на мужа.

– Ты можешь идти к себе, Марица, – приказал принц таким тоном, как будто разговаривал со служанкой.

Принцесса мгновенно встала и вышла из комнаты. Как только она удалилась, принц приказал принести портвейн и бренди и отпустил слуг.

– Теперь мы можем говорить свободно, – заметил он. – Скажите, Эркли, что вы думаете о политической ситуации в Европе?

Лорд Эркли отвечал очень осторожно, ему стало совершенно очевидно, что принц пытается его напоить и заставить кое-что выболтать. Если бы он отвечал принцу и барону искренне, то его оценки могли бы заинтересовать кое-кого в Берлине, у Эркли, к счастью, был слишком опытен, чтобы обмануться несдержанностью хозяина или чересчур увлечься великолепным портвейном и хорошо выдержанным бренди. Беседуя, он наблюдал за принцем, которого подстрекал барон, сам все больше и больше пьяневший. Наконец, устав от этого скучного и унизительного представления, лорд Эркли решил больше не вмешиваться в разговор.