Любовь и страдания принцессы Марицы - Картленд Барбара - Страница 3

Было время большой прогулки высшего света и приема вод. Джентльмены, во всем подражавшие королю, носили серые костюмы и фетровые шляпы с загибающимися вверх полями. Абсолютно у всех в одной руке была прогулочная трость или тщательно сложенный зонт, а в другой – кружка мариенбадской серной воды, из которой время от времени делался глоток.

Несколько позже появлялись дамы, одетые в шикарные, дорогие платья и огромные шляпы, украшенные перьями или цветами, у каждой в руках также была кружка с водой и зонтик от солнца.

Наконец, встретив по дороге примерно дюжину друзей, лорд Эркли нашел короля.

Как и следовало ожидать, он разговаривал с хорошенькой женщиной, которая перебежала дорогу остальным дамам, решив встать очень рано и во что бы то ни стало привлечь внимание короля.

Лорд Эркли подошел поближе, подождал, когда король закончит разговор, конечно же, интимного характера.

– В пять часов, – сказал наконец его величество. – Я буду ждать этого момента.

Лорд Эркли знал, что это означало визит к даме во время пятичасового чая. Этих свиданий не только упорно искали, но и специально готовились к ним. Для таких случаев были придуманы специальные платья без всяких корсетов и многочисленных нижних юбок. В комнате, где проходило свидание, обычно чувствовался аромат духов, а шторы были спущены.

Король отошел от прелестницы, завладевшей его вниманием, и увидел лорда Эркли. Он искренне обрадовался и протянул руку.

– Наконец-то вы приехали, Эркли! А я ожидал вас еще вчера.

– Я приехал уже после ужина, ваше величество, и подумал, что слишком поздно искать встречи с вами.

– Меня в любое время интересует, что вы хотите мне сказать, – ответил король. – Пойдемте, я с нетерпением жду вашего доклада.

Он быстро отошел от колоннады в более уединенную часть парка. Сняв шляпу перед двумя дамами полусвета, бросивших на него кокетливые взгляды, и поклонившись нескольким высокопоставленным иностранцам, он подошел наконец к свободной скамейке на маленькой лужайке, окруженной клумбами. Король сел, а его секретарь и конюший почтительно отошли в сторону, строго следя, чтобы никто не прервал разговор его величества.

– Итак, – спросил король, усаживаясь поудобнее, насколько это позволял его большой живот, и внимательно глядя на лорда Эркли.

– Все, как вы и ожидали, ваше величество, – ответил лорд Эркли. -Кайзер настроен против Англии, а чиновники подражают ему, они так же грубы и пренебрежительны с нами.

Король кивнул.

– Я так и думал.

Ревность кайзера к своему дяде, его поведение во время англо-бурской войны, а также недоброжелательность по отношению к покойной матери-англичанке, – все это не давало королю повода для оптимизма.

У короля всегда были сложные отношения с Германией, да и кайзер держался очень неприветливо, нарочно доставляя дяде неприятности в Коуэсе. Кайзер жаловался, что "эта ужасная система сплошных препятствий несправедлива к нему, и столько говорил о предстоящей регате, что король сказал своим друзьям:

– Регата в Коуэсе была для меня праздником, но сейчас, когда там командует кайзер, это очень скучное зрелище с многочисленными салютами, криками и прочей мишурой.

Король ездил в Германию в 1901 году к сестре, умирающей от рака в Фридрихшафене. Надеясь, что это будет чисто семейный визит, он был немало я разочарован, когда, выйдя из поезда во Франкфурте, увидел своего племянника во главе целого военного эскорта. Все это не было бы так досадно, если бы кайзер не обращался с британскими министрами как с абсолютными ничтожествами. Еще хуже было, когда через год кайзер приехал в Англию, и, хотя было предпринято все, чтобы сделать его визит приятным: охота, обеды, музыка, актеры, приглашенные из Лондона в Сандрингем, – он только и делал, что жаловался. Словом, кайзеру не понравились англичане, и это было взаимно.

Англичане были шокированы, когда некоторые члены штаба кайзера вынули револьверы, чтобы пострелять зайцев, раздражало их высокомерие и зазнайство.

Отношения короля и кайзера резко ухудшились, а в этом году кайзер произнес напыщенную речь в Танджере, утверждая интересы Германии в Марокко. Это были отчаянные усилия посеять смуту перед заключением англо-русского союза.

Немцам, однако, не удалось направить ход Марокканской конференции в нужном направлении, и хозяевами в регионе стали французы в союзе с англичанами.

Кайзер был уверен, что его дядя замышляет что-то против Германии, и от этого ненавидел его больше, чем когда-либо. "Это дьявол, – сказал он на банкете в Берлине, на котором был лорд Эркли. – Вы даже не представляете себе, что это за дьявол!" Было сделано еще несколько подобных замечаний, которые лорд Эркли считал себя обязанным передать королю. Он, однако, скрыл бесцеремонные высказывания кайзера о распущенных нравах английского общества и, в частности, об отношениях короля с миссис Кеппел. Но из слов короля он понял почти наверняка, что все это уже известно ему. Его величество был очень щепетилен на этот счет.

Сейчас лорду Эркли нужно было передать сведения, добытые им в Германии. Он упомянул, что там большое внимание уделяется строительству военных кораблей, которые больше и лучше английских, и численность армии растет из года в год, если не из месяца в месяц.

Король слушал очень внимательно, что вообще было его особенностью. Потом он поблагодарил лорда Эркли и, вставая, произнес:

– Вы должны сказать мне больше. Я хочу знать в мельчайших подробностях, что обо мне думают мои родственники. Сейчас же я должен заняться своими упражнениями. – С улыбкой, покоряющей как людей, так и целые нации, он продолжал: – Благодарю вас, Эркли. Я всегда знал, что могу на вас положиться, и очень скоро вы мне снова понадобитесь. – Король довольно засмеялся. – Я, однако, даю вам небольшой отпуск, и здесь вы можете найти себе хорошенькую женщину. – Все еще смеясь, он добавил: – Я думаю, вы уже это знаете. Оставлю вам одну или двух!

– Это очень великодушно с вашей стороны, ваше величество, – ответил лорд Эркли, весело сверкнув глазами.

– Вернемся к колоннаде и посмотрим, кого мы можем тут найти, – предложил король.

Они отправились, а за ними последовали секретарь и конюший. Вдруг лорд Эркли увидел человека в инвалидном кресле, направляющегося им навстречу. Он с трудом узнал принца Фридриха, так тот изменился. Лорд помнил красивое лицо с исключительно правильными чертами. Человек же в коляске был очень толст, а на грубом красном лице выделялись шрамы от ран, полученных на дуэлях. Невозможно так измениться за три года, и тем не менее это был принц Фридрих! За ним лорд Эркли увидел тоненькую фигурку в белом, которую он видел ночью на балконе. Лицо принцессы, безусловно, осталось так же красиво, как и в год свадьбы. Однако, в отличие от мужа, она была очень худа и бледна, кожа ее казалась алебастровой и прозрачной. В огромных темных глазах, заполнявших почти все ее лицо, ясно читались боль и глубокие страдания. У нее были черные волосы, хотя лорд Эркли предполагал, что она рыжая: ведь она была венгерка. В ней было что-то одухотворенное и призрачное, она казалась существом из другого мира.

При виде короля человек, везущий принца Фридриха, отвел коляску в сторону, и лорд Эркли увидел двух телохранителей.

Король снял шляпу.

– Доброе утро, Фридрих, – произнес он самым сердечным тоном. – Доброе утро, Марица!

Принц Фридрих проворчал что-то невнятно, а принцесса присела в реверансе, король же, необычайно грациозно для человека его размеров, поднес ее руку к своим губам.

– Как приятно, – сказал он, – в такой чудесный день встретить столь очаровательную женщину.

Принцесса улыбнулась и, казалось, на минуту повеселела.

– Ваше величество всегда говорит мне такие приятные комплименты, – ответила она мягким, мелодичным голосом.

Король произнес:

– Разрешите мне представить вам замечательного англичанина, который только что приехал сюда. Я обещал лорду Эркли, что он встретит в Мариенбаде красивую женщину, и вот появляетесь вы!