Любовь и страдания принцессы Марицы - Картленд Барбара - Страница 18

– Какого черта ты задаешь столько вопросов? – изменил он тон. – Делай, что тебе велят. Заговори с Эркли о Франции и передай мне его слова.

Марица ничего не сказала. Она просто встала из-за стола и оставила мужа наедине с очередным бокалом бренди. В спальне она внезапно почувствовала, что ей стало холодно, хотя вечер был очень теплый. Сейчас все вокруг казалось ей холодным и темным, а самое главное – беспросветным.

Первой мыслью принцессы было пойти к герцогине и попросить у нее совета, но потом она решила, что было бы нелояльно обсуждать мужа даже с таким близким человеком, как герцогиня, да еще француженкой. Только одному человеку она могла довериться, он должен был все знать не столько ради нее, сколько ради него самого. Ей казалось, прошла целая вечность, прежде чем она услышала, что Фридрих ложится спать. Он, как всегда, осыпал Джозефа ругательствами, а многие фразы звучали как неразборчивое пьяное бормотание.

Все комнаты в номере выходили на балкон. Сначала шла гостиная, которая находилась рядом с гостиной лорда Эркли, затем спальня Марицы. Из спальни принцессы дверь вела в комнату побольше, принадлежащую Фридриху, а рядом находилась маленькая туалетная комната, где спал Джозеф.

Марица подождала, когда в соседней комнате стихнет возня. Наконец Джозеф уложил Фридриха в постель, и через мгновение принц уже спал. Правда, не было никакой гарантии, что через час он не проснется и не начнет кричать, призывая кого-нибудь на помощь.

Принцесса посмотрела на часы. Не было еще и половины одиннадцатого, и лорд Эркли, вероятно, еще обедал или с королем, или на одной из тех шикарных вилл, высокопоставленные хозяева которых давали богатые балы чуть ли не каждую ночь. Но где бы он ни был, Марица надеялась только на одно, что он придет в отель через сад. Большинство балов, как ей было известно, заканчивались в казино, откуда к отелю вела тропинка, протоптанная между лужайками и клумбами.

"Я буду сидеть под ивой и ждать", – твердо сказала себе Марица. Она знала, что отсюда она увидит, горит ли свет в гостиной лорда Эркли и не напрасно ли она ждет.

Было еще тепло, но она все же вынула из комода мягкую бархатную шаль и, повесив ее на руку, вышла из номера, спустилась по лестнице и оказалась в саду. Никого не видя, принцесса пробиралась сквозь нависающие ветви ивы. Она уселась на скамейку, где встретилась с лордом Эркли в тот первый вечер, и приготовилась к долгому ожиданию. Марица пыталась хотя бы сейчас не думать о том, что узнала, а унестись мыслями в ту волшебную землю, о которой они говорили с лордом. Усилием воли она заставляла себя не смотреть на тропинку и на окна его комнаты.

Прошло, должно быть, уже часа два, и мысли Марицы были очень далеко, когда она неожиданно увидела лорда. Она почувствовала его присутствие, когда он еще не раздвинул ветви ивы. Яркие огни парка создавали впечатление, что лорд Эркли окружен нимбом.

– Я чувствовал, что и сегодня увижу вас здесь, – сказал он своим густым голосом. Она молчала, и он сел рядом с ней.

– Что вас волнует? – спросил он через некоторое время.

– Откуда вы знаете, что я волнуюсь?

– Я чувствую это – я чувствовал это еще до того, как встретил вас здесь. Мне вдруг показалось, что вы хотите видеть меня.

Эркли увидел, как глаза принцессы расширились. Потом она произнесла:

– Я действительно хочу вас видеть. Поэтому я… и жду.

– Что случилось?

Надо быть очень близкими друзьями, подумала она, чтобы не тратить время на предварительные любезности. Марица не ответила, а лорд, подождав немного, сказал:

– Дайте вашу руку.

Она подчинилась, хотя и была очень удивлена этой просьбой. Когда Эркли крепко сжал ее озябшие пальцы в своих ладонях, принцесса почувствовала, как тепло его рук придает ей силы. Она беспомощно посмотрела на него, и в этом взгляде было что-то бесконечно трогательное.

– Что случилось? – снова спросил лорд.

– Я не знаю, как вам сказать.

Согревая ее дрожащие пальцы, он сказал:

– Я думаю, нам нечего скрывать друг от друга, Марица.

– Я не хочу… шокировать вас. Он улыбнулся.

– Не верю, что вы можете это сделать.

– Вы же не знаете, что я хочу сказать.

– И все же, скажите мне. Надеюсь, вы не боитесь?

– Я… боюсь!

– Меня не надо бояться.

– Я боюсь только, что вы почувствуете ко мне отвращение.

– То, что я чувствую к вам, Марица, я даже боюсь высказать вслух. – Она сразу замкнулась. Лорд очень мягко произнес: – Скажите, что вас угнетает.

Он видел, что ей очень трудно говорить, но все же она взяла себя в руки.

– Фридриху приказано следить за вами!

– И это все?

– Он хочет, чтобы я ему в этом помогала!

– И это вас так расстроило?

– Конечно! Как я могу делать подобные вещи? Как я могу… шпионить… тем более за вами?

– Тем более за мной? – медленно повторил лорд Эркли. – А чем же я лучше других, Марица?

Принцесса отвернулась от него, и он мог видеть только ее профиль.

– Чем же? – очень мягко спросил он. Как будто по его велению она повернулась, и их глаза встретились. Лицо ее было озарено светом, проникающим сквозь ветви деревьев, и лорд ясно видел боль в ее глазах.

– Дорогая! – сказал он. – Вы не должны волноваться из-за таких пустяков.

– Как вы меня… назвали? – спросила Марица еле слышно.

– Я назвал вас "дорогая", не имея на это никакого права, – ответил лорд Эркли, – но это слово было у меня в душе с первой минуты нашей встречи. – Он увидел, что лицо принцессы засияло каким-то внутренним светом, и продолжал: – Увидев вас, я понял, что вы самая замечательная женщина из тех, кого я знал, но даже эти слова слишком слабы. Ваше сердце заговорило с моим, и мы сразу поняли друг друга без слов.

– Я тоже это почувствовала, – прошептала Марица. – Я люблю вас всей душой, – призналась Марица, – и не могу делать то, что делала баронесса фон Кеттлер.

Лорд Эркли был очень удивлен.

– Что вы знаете о баронессе фон Кеттлер? – спросил он.

– Я слышала, генерал фон Эхардштейн грозил Фридриху, что, если он не выполнит требований кайзера, они попросят приехать баронессу фон Кеттлер. – У Марицы перехватило дыхание. – Я не знала, что он имел в виду. Мне только сегодня стали понятны его слова, когда я спросила у герцогини о баронессе фон Кеттлер.

– И она вам рассказала?

– Да, она рассказала, и мне стало ясно, о чем просил меня Фридрих.

Принцесса была потрясена, и слова ее трудно было расслышать.

– Послушайте, моя любимая, – старался он успокоить ее. – Я понимаю, почему вы так расстроены, но уверяю вас, вы никоим образом не напоминаете баронессу.

– Вы знаете ее?

– Слышал о ней очень давно и несколько раз встречал.

– Но вы не сказали ей того, что она выпытывала у вас?

– Я надеюсь, у меня достаточно опыта, чтобы не стать орудием в руках немецкой секретной службы, – ответил лорд Эркли. – И пусть ваша совесть будет чиста, моя драгоценная, ведь еще в первый вечер, когда я обедал с вами, я хорошо сознавал, зачем приглашен.

– Вы… знали? Откуда вы знали?

– Я увидел, как фон Эхардштейн и фон Сенден навещали вашего мужа, и мне это показалось весьма странным. Кроме того, хорошо известны симпатии к немцам барона Карлова.

– Вы знали… и все же захотели быть моим другом?

– Неужели вы думаете, что я хоть на секунду подозреваю вас в этом грязном шпионаже? – спросил лорд Эркли. Не дожидаясь ответа на этот вопрос, он сказал с улыбкой: – Моя миссия в Германии была несколько иной. Я должен был докладывать об отношениях при немецком дворе и в среде простых людей к Франции и Великобритании. – Марица .внимательно слушала, и лорд продолжал: – Это были не более чем впечатления от обыкновенных разговоров. Даже немецкая секретная служба, как бы она ни старалась, не могла бы найти в моей деятельности ничего предосудительного.

– Я счастлива, так счастлива!

– Клянусь вам, я не подсматривал в замочную скважину, не читал чужих писем и даже. не пытался выпытывать секреты у пьяниц или женщин! – В голосе лорда Эркли звучал едкий сарказм, но, почувствовав, что Марица дрожит, он быстро осекся: – Простите меня. Я не должен был этого говорить! Забудьте обо всем, что вас шокировало и так расстроило.