Любовь и колдовство (Сокровище любви) - Картленд Барбара - Страница 3

Помолчав, он добавил;

— Когда Дессалин покидал Жереми, его сопровождал караван из двадцати пяти мулов, нагруженных серебряной утварью, женскими украшениями и другими ценностями. Но, по слухам, это — пустяк по сравнению с тем, что хранится в Окайе. Кстати, тиран тоже завел привычку хранить свои сокровища под землей.

— Все равно я должен испытать удачу, — упрямо сказал Андре. — В конце концов, я всегда был оптимистом.

— Ты станешь мертвым оптимистом, последовав за тысячами своих соотечественников, — мрачно изрек Хорнер. Смягчившись, он улыбнулся.

— Тебе повезло в одном: внешне ты не похож на француза. Ты слишком высокий и крупный.

— Не забывай, что моя мать — англичанка, — заметил Андре.

Хорнер подумал, что его друг действительно унаследовал от матери сходство с ее родственниками.

Цветом волос и глаз Андре пошел в отца, кареглазого брюнета, но ростом был гораздо выше — подобно своим английским кузенам и дядям.

Широкие плечи, узкие бедра и атлетическое сложение считались эталоном красоты среди родовитых денди, составлявших окружение принца Уэльского. Андре как раз соответствовал этому описанию.

Кроме того, он был на удивление силен.

«Однако, — подумал Кирк, — это едва ли поможет ему сохранить жизнь, если он, белый человек, окажется на зловещем острове».

Вновь посмотрев в иллюминатор, капитан Хорнер наконец сказал:

— Если нам повезет, Жак Дежан явится сюда, как только заметит наш корабль. Он должен был ожидать нашего прибытия уже два месяца. Во всяком случае, мне хотелось бы на это надеяться, — добавил капитан, тут же вспомнив, что в этой стране судьба человека могла измениться в считанные минуты.

— Кирк, у тебя повсюду друзья! — добродушно заметил Андре. — Наверное, в мире нет уголка, где ты не имел бы знакомых.

— В моем деле без этого не обойтись, — ответил Кирк.

— Точнее будет сказать, что ты не можешь обойтись без шпионов, которые разнюхивают для тебя, что происходит, — возразил Андре. — Но мне все равно, с кем ты дружишь, лишь бы эти люди мне помогли.

— Все-таки ты невообразимый эгоист, Андре, — полушутливо-полусерьезно упрекнул Кирк.

При этом он подумал, что Андре отличает способность целиком сосредоточиться на своей цели.

Капитан вышел из каюты, чтобы занять свое место на мостике — судно входило в порт.

Андре присел у стола. Если бы в этот момент его увидели друзья, они бы сразу поняли, что молодой человек преисполнен решимости, а зная упрямый характер Андре, можно было не сомневаться, что его не остановят никакие преграды.

Дома Андре пришлось повоевать с матерью, умолявшей его отказаться от путешествия, а в дороге он ежеминутно пускался в споры с Кирком, который, как человек здравомыслящий, прекрасно сознавал, какой риск ждет его друга.

Вся история восстания рабов на Гаити стала проклятьем Франции. Вначале повстанцы сожгли Кап, где пытался высадиться со своими войсками генерал Леклерк, затем генерал умер от желтой лихорадки, после чего война между Великобританией и Францией возобновилась.

Но Андре доводилось слышать, как обращались французские плантаторы со своими рабами. Было бы странно, если бы рано или поздно их жестокость не породила ответной вспышки гнева, вылившейся в кровопролитный бунт.

Рабам повезло: во главе восставших встали два блестяще одаренных в своем роде человека: Жан-Жак Дессалин и Анри Кристоф.

Дессалин, при всей его дикости и жестокости, был опытным воином. Кристоф, более мягкий и здравомыслящий человек, упросил кровожадного сподвижника пощадить нескольких французов, нормально обращавшихся со своими рабами, а также врачей и священников, без которых повстанцам было не обойтись.

Тем не менее девять десятых французских поселенцев стали жертвами кровавой расправы, и Дессалин продолжал разыскивать белых, пытать их самыми изощренными способами, которым позавидовала бы испанская инквизиция в мрачную пору своего расцвета, — и «дарить им облегчение смертью», как он это высокопарно называл.

Андре глубоко вздохнул.

— Если мне суждено умереть, ничего не поделаешь, — сказал он себе. — Однако рискнуть стоит. В крайнем случае моя кровь прольется на землю, которая уже обагрена кровью моих соотечественников. Вернулся Кирк.

— Хорошие новости! — воскликнул он. — Я был прав: Жак Дежан поджидал меня. Он уже на борту, сейчас я вас познакомлю.

В этот момент в каюту вошел мужчина. Андре пристально посмотрел на него, пытаясь составить себе первое впечатление. Ведь от этого человека во многом будет зависеть его дальнейшая судьба.

Кожа у Жака Дежана была темно-золотистого оттенка. Встретив его в Лондоне, Андре не догадался бы, что перед ним мулат. В Англии он сошел бы за очень загорелого европейца. Черты лица также не позволяли заподозрить в Жаке Дежане примесь иной расы, они были вполне европейские. Его выдавали лишь пронзительно черные, без блеска, глаза — столь темных глаз не найдешь даже у жителей Южной Европы, итальянцев или испанцев — да характерные вьющиеся волосы.

Элегантностью наряда мулат не уступал Кирку или Андре, его накрахмаленный муслиновый галстук был завязан с безупречным вкусом, а камзол цвета электрик сидел как влитой.

— Жак, познакомься, это мой друг Андре, которому требуется твоя помощь. Я пообещал, что ты окажешь ему всяческую поддержку, и не сомневаюсь, что ты меня не подведешь.

— Любой твой друг… — судя по тому, что мулат не завершил фразы, ее окончание было хорошо известно им обоим. — Ты же знаешь, Кирк, что я дал тебе обет верности и не собираюсь нарушать его.

Он выражался несколько высокопарно, но смысл слов был очевиден, и Андре решил, что Жаку Дежану можно доверять.

На всякий случай Андре бросил мимолетный взгляд на капитана, желая убедиться, что не ошибается в своем мнении.

Словно отгадав, что означает этот взгляд, Кирк Хорнер сказал:

— Однажды, когда на море был очень сильный шторм, я спас Жаку жизнь. Он обещал всегда, когда понадобится, отблагодарить меня ответной помощью. Мы договорились, что его клятва относится не только ко мне, но и к моим друзьям. Мы знакомы с Жаком не первый год, и я знаю: он никогда не нарушает своих обещаний.

— Это верно, — торжественно кивнул Жак. — Итак, мсье, чем я могу быть вам полезен?

И Кирк, и Андре были неприятно поражены таким обращением. Жак явно с первого взгляда узнал в Андре француза, хотя никто не упоминал его национальности.

Кирк подошел к двери каюты, приоткрыл ее и, убедившись, что в коридоре никого нет, захлопнул посильнее. Только потом он спросил:

— Неужели национальность моего друга так бросается в глаза?

— Я считаю себя неплохим знатоком людей. Само то, что человек, которому требуется моя помощь, не спускается с корабля, а вызывает меня к себе в каюту, вызывает подозрения. А взглянув на мсье, я сразу понял, что передо мной не американец.

Андре рассмеялся.

— Я собирался выдавать себя за англичанина, ведь в моих жилах половина английской крови.

— А в моих — белой, — заметил Жак. — Однако белые общаются со мной, только когда я им нужен.

Андре не уловил в его голосе горечи. Мулат лишь констатировал всем известный факт.

— Ну хорошо, сознаюсь, я действительно француз, — сказал молодой человек. — Да, я забыл представиться. Меня зовут Андре де Вилларе.

После недолгого размышления мулат спросил:

— Вы приходились родственником де Вилларе, чья плантация находилась в Черных горах?

— Да. Хозяин плантации — мой дядя.

— Ваш дядя погиб.

— Кирк сообщил мне об этом еще два года назад.

— Так зачем вы явились на эту землю? — не сводя с Андре своих проницательных глаз, спросил Жак.

Чувствуя, что терять ему нечего, Андре решил сказать правду.

— Мне кажется, что дядя зарыл деньги и другие ценности где-нибудь в своем имении. Поскольку его сыновья погибли, глава семьи теперь я, так что наследство принадлежит мне по праву.

— Я буду удивлен вашему везению, если наш доблестный император приберег его для вас, — ответил Жак.