Стояние в Вере - Митрополит (Снычев) Иоанн - Страница 13

Российское духовенство получило возможность авторитетно разъяснять своей пастве истинное положение дел в Церкви. Так, например, в селе Егоршинском Свердловского округа 2 марта 1927 года состоялся объединенный съезд сергиевцев, григориан и обновленцев, на котором прот. Рыболовлев документально доказал безблагодатность последователей ВВЦС. Он разъяснил собравшимся, что архиеп. Григорий обманом похитил “благодатное преемство власти” у митр. Петра и что теперь он находится под запрещением. Рыболовлев также указал, кто является законным носителем власти и кому необходимо подчиняться, чтобы оставаться в недрах Русской Православной Церкви.[39] Участники съезда согласились с доводами проповедника и, в знак своего согласия, отслужили молебен.

Итак, усилиями двух первоиерархов волнения, доставлявшие Церкви столько страданий, прекратились, и наступило небольшое перемирие. 

4. В отрыве от Церкви

ПОСЛАНИЕ МЕСТОБЛЮСТИТЕЛЯ от 1 января 1927 года знаменовало собой полное размежевание Русской Православной Церкви с ВВЦС. Григорианский Синод вступил на самостоятельную стезю, вне всякой зависимости и от митр. Петра, и от митр. Сергия, тем более, что последний был арестован, и четыре месяца (с 30 ноября 1926 г. по 27 марта 1927 года) Церковью управлял архиеп. Угличский Серафим (Самойлович). Куда вела григориан эта стезя — понятно: она вела в глубокую пропасть антиканонической раскольнической жизни. Но члены ВВЦС продолжали коснеть в заблуждении относительно их права управлять Церковью и соблазняли других мнимой правотой своего дела. Называя наложенное на них запрещение кощунственным, “хуже прощений обновленческого собора”,[18] они демонстративно игнорировали его. На все же вопросы по этому поводу они отвечали так: поскольку запрещение было вынесено единолично и вдобавок человеком, который не имеет законных полномочий на управление Церковью, то оно не имеет канонической силы. Недействительным считали они и подтверждение запрещения митр. Петром — поскольку тот, по логике григориан, был физически отстранен от управления. Не пожелали раскольники признать каноничным и вступление в должность временно управляющего Церковью архиеп. Серафима. [41]

К весне 1927 года, когда позиции сторон выяснились окончательно, григорианский епископат составляли 16 архиереев (13 из них старого поставления и 3 — нового). По своим нравственно-духовным качествам большинство из них особыми достоинствами не отличалось. Например, архиеп. Константин (Булычев) еще в 1922 году ушел в обновленческий раскол, а оттуда переметнулся к григорианам. Еп. Назарий (Андреев) перешел из обновленческого раскола в ВВЦС в октябре 1926 года. [42] Архиеп. Иоанникий (Соколовский) осквернил свою архиерейскую клятву переходом в лубенский раскол. Не отличался устойчивостью в истине и еп. Виссарион (Зорин), который после покаяния в июне 1926 года вновь вернулся к прежней неправоте. Еп. Тихон (Русинов) проявил колебание еще до хиротонии во епископа, ибо первая его хиротония была совершена обновленцами. Еп. Борис (Рукин), пользовавшийся большой популярностью среди столичной интеллигенции, тем не менее ставил свои интересы выше церковных: самый его переход в григорианство, по свидетельству авторитетных лиц, состоялся исключительно по личной вражде к митр. Петру. [43] Не раз переменял “вотчину” и митр. Митрофан (Симашкевич): человек вроде бы незаурядных способностей, высокообразованный и справедливый, он также, прежде чем примкнуть к ВВЦС, побывал в обновленческом расколе...

Подобная неустойчивость во взглядах григорианских епископов свидетельствовала о том, что учредители ВВЦС отнюдь не были сторонниками твердых идейных убеждений. В основе их деятельности лежали прежде всего личные интересы.

Вступив на самостоятельную стезю, григориане рассчитывали склонить русский епископат на свою сторону. А чтобы устранить влияние “сергианства”, они торопились как можно скорее созвать “Поместный Собор”, который бы установил авторитетное коллегиальное управление и, осудив деяния митр. Сергия, предал бы его суду архиереев.

Поставив перед собой эту цель, ВВЦС вел усиленную разработку программы “собора”. Однако события церковной жизни препятствовали планам самочинного совета.

27 марта 1927 года Промыслом Божиим освободившийся митр. Сергий вновь вступил в отправление обязанностей Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. Предварительно посоветовавшись с преосвященными, он начал вести переговоры с гражданскими властями о легализации возглавляемой им Церкви и учреждения при ней Временного Патриаршего Синода. Григориане поначалу одобрительно восприняли эти действия, полагая, что если митр. Сергий признал необходимость соборности и легализации (т. е. то, что, по их мнению, давно уже осуществил ВВЦС), то, естественно, он осознает свои ошибки и в отношении их “Совета”, признает ВВЦС и тем самым прекратит разделение.[44]

Однако, когда выяснилось, что ни о каком сближении с григорианами митрополит и не помышляет, они восприняли это как личную неприязнь к ним Заместителя.

28 апреля (11 мая) григориане собрались на совещание в Донском монастыре. Их целью являлось, во-первых, противоборство митр. Сергию и защита своих полномочий, а во-вторых, подготовка общественно-церковного мнения к предстоящему съезду епископов-староцерковников, [Здесь и далее под “староцерковниками” имеются в виду епископы, не участвовавшие в обновленческом движении] намеченному ими на ноябрь.

Совещание длилось три дня и выработало послание и объяснительную записку к нему. Первый из этих документов гласил:

“Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами (Флп. 4:33).

Волею Божией, 25 марта — 7 апреля 1925 г. скончался канонический первоиерарх и возглавитель управления Российской Православной Церкви, святейший Патриарх Тихон. Преемник его, митрополит Петр Крутицкий, 6 декабря того же года передал управление Церковью, в порядке единоличного противуканоничного поручения м. Сергию Нижегородскому. Последний означенное поручение утаил, и Церковь осталась без управления, будучи в то же время и вне гарантий и защиты закона, как нелегализованная. Этим представлялось широкое и открытое поле деятельности обновленцам, организованным и имевшим свободное положение в государстве и управление. Ввиду этого, группа епископов-староцерковников, находившихся тогда в Москве, испросив разрешение государственной власти на собрание и обсудив на нем положение церковных дел, избрала для управления церковного Малый Собор Епископов, или Временный Высший Церковный Совет, предусмотренный Поместным Собором 1917 — 1918 гг., дала ему Наказ, узаконила его и подчиняющиеся ему общины, чем вывела Русскую Православную Церковь из тупика, в котором она оказалась, и преградила дорогу обновленцам в их разрушительной церковной деятельности. Казалось, надо было радоваться и благодарить Бога за случившееся (случилось это 9/22 декабря, в день празднования иконы Божией Матери, именуемой “Нечаянная радость").

Но сатана, просивший некогда у Бога, дабы сеять верных как пшеницу, попущением Божиим внес в это святое и полезное дело семя раздора. Митр. Сергий Нижегородский, доселе скрывавший полученные им от м. Петра Крутицкого неканоничные полномочия, тут неожиданно предъявил свои права. И хотя м. Сергий был приглашаем неоднократно в состав БВЦСовета для совместной работы, он все же дерзнул, вопреки Евангелию и св. канонам церковным, осудить один целый Собор Епископов, обнаруживши этим присущее ему, как бывшему главе и учредителю обновленцев, стремление к насилию над Церковью Божией через застращивание немощной совести верных, и давая этим обновленцам возможность вновь действовать, пользуясь раздором в среде православных.