Леди и разбойник - Картленд Барбара - Страница 2

– Глупышка! Ты получишь новую игрушку, гораздо более занимательную!

Голос Христиана стал хрипловатым и вкрадчивым, а его горячий рот жадно приник к губам Теи.

Она вырывалась, сопротивлялась, но не могла справиться с ним. Ей показалось, что вокруг нее сгущается темнота, страшнее которой она не могла вообразить ничего. Эта тьма душила ее, сталкивала в пучину отчаяния, которая была глубже пучины самого ада.

Казалось, его губы, его руки, само его присутствие высасывают из нее силы, стирают ее личность и она погружается в эту отвратительную тьму, не в силах ни пошевелиться, ни позвать на помощь.

Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание от ужаса и отвращения. А потом, когда ее душевные и телесные муки стали просто нестерпимыми, карета резко дернулась. Христиан на секунду ослабил свою хватку, и она смогла отвернуться, ловя ртом воздух. Она еще не успела понять, что происходит, как дверца кареты распахнулась, и какой-то голос резко и повелительно нарушил ночную тишину:

– Кошелек или жизнь!

Она услышала, что Христиан пробормотал какие-то странные слова, которых она никогда раньше не слышала и которые, вероятно, были самыми страшными ругательствами. Потом все тот же резкий и властный голос произнес:

– Извольте выйти, чтобы мой помощник мог обыскать вашу карету.

Христиан снова разразился ругательствами, но на этот раз в окошко кареты просунулось дуло пистолета, и ругань смолкла.

– Это неслыханно! – выкрикнул Дрисдейл наконец. – Уж я позабочусь, чтобы тебя повесили!

– Выходите, и побыстрее, – был ответ.

Сняв свою широкополую шляпу, Христиан Дрисдейл вышел из кареты.

Ночь выдалась довольно теплая для февраля: ветра не было, на голых ветвях деревьев и на земле еще лежал снег после недавнего снегопада, а в лесу, который подступал к узкой дороге, земля чернела по-осеннему.

Они стояли на небольшой поляне, освещенные лунным светом, и Христиан Дрисдейл имел возможность оценить ситуацию. Оба его кучера стояли, подняв руки. Поперек дороги остановился всадник на вороном чистокровном жеребце.

Лицо его было скрыто черной маской. Еще один разбойник успел спешиться и держал в каждой руке по пистолету. У него за спиной великолепный жеребец послушно дожидался хозяина.

Разбойник, который стоял рядом с Дрисдейлом, был одет богаче, чем тот, что остался в седле. Красиво вышитый черный бархатный камзол, ботфорты из лучшей кожи, жабо из бесценного венецианского кружева заколото булавкой, в которой сверкал бриллиант. Секунду Христиан Дрисдейл молча хватал ртом воздух, а потом сквозь зубы процедил:

– Белогрудый! Так это опять ты!

– Ваш слуга, мистер Дрисдейл, – насмешливо поклонился разбойник. – При нашей последней встрече я обещал вам, что мы вскоре увидимся снова.

– Ты за мной следил?

– Скажем так: был осведомлен о ваших передвижениях.

Как я сказал вам при нашей последней встрече, я не люблю сборщиков налогов, особенно если они пользуются своим положением для того, чтобы издеваться над невинными и беззащитными.

– Мошенник! Невежа! Ты за это заплатишь!

– Вы угрожали мне и при нашей прошлой встрече, если я не запамятовал. – Разбойник улыбнулся. – В тот раз я допустил серьезное упущение: я не догадался, что вы возите с собой большую часть отнятых у людей средств. На этот раз я такой глупости не сделаю.

Христиан Дрисдейл сделал неожиданное движение, но разбойник шагнул вперед.

– Мой пистолет заряжен, сэр, – угрожающе произнес он, 3 потом повернулся к кучерам и крикнул:

– Ну-ка, ребята, идите-ка сюда вниз и свяжите вашего хозяина, – Он никакой нам не хозяин, сэр, – проговорил один из слуг дрожащим голосом, в котором явственно слышался мягкий деревенский говор. – Мы подрядились отвезти его до церкви с его невестой, а потом везти их в свадебное путешествие.

– Свадьба? – вскричал разбойник. – Что за дьявольщину вы затеяли, мистер Дрисдейл? Готов поставить сто гиней, что это что-то мерзкое, раз исходит от вас. Свяжите его, – приказал он слугам, поспешно спустившимся с козел. – Последи за этим, Джек, – добавил он, обращаясь к своему спутнику в маске.

Тот проехал вперед, и его конь оттеснил Христиана Дрисдейла к стволу высокого дуба.

Второй разбойник бросил слугам веревку и, не опуская пистолет, объяснил им, как примотать сборщика податей к дереву.

Тот, которого Дрисдейл назвал Белогрудым, секунду понаблюдал за этой сценой с улыбкой на губах, а потом повернулся к карете. Заглянув в нее, он обнаружил Тею: она скорчилась на полу, прижимая к себе безжизненное тельце своего песика, и совершенно не замечала того, что происходило вокруг, Заливаясь беззвучными слезами, она прижимала к себе головку, размозженную тяжелой тростью.

Секунду разбойник с изумлением взирал на нее, а потом, сдернув с головы шляпу, негромко спросил:

– Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам?

Она подняла голову. Его скрытое маской лицо ничуть не испугало девушку. Непринужденно и доверчиво, словно старому другу, она протянула ему тельце собаки.

– Он совсем мертвый? – спросила она прерывающимся голосом.

Разбойник принял у нее песика и снова шагнул в полосу лунного света. Осмотрев разбитую головку, он умелыми пальцами проверил, бьется ли сердце.

– Кто посмел это сделать? – спросил он, заранее зная ответ.

Оглянувшись на край поляны, где привязанный к дубу Христиан грозил страшными карами перепуганным слугам, он услышал подтверждение. Тея увидела, куда направлен его взгляд.

– Мой песик его укусил, – объяснила она.

С этими словами она отошла от кареты, и в лунном свете разбойник увидел, что она еще совсем ребенок. Ее щеки были мокры от слез, слезы сверкали на длинных темных ресницах.

Юная грудь едва приподнимала кружева платья, короткие рукава обнажали худенькие руки с детскими ямочками на локтях. К тому же она была небольшого роста, и, когда она наклонилась к своему песику, ее светлые волосы коснулись бархатного рукава разбойника.

– Боюсь, ваш песик умер, – очень мягко проговорил он.

– Мы… мы не могли бы его похоронить?

Казалось, ее просьба нисколько не удивила разбойника.

– Да, конечно.

Он зашел за карету и достал из-под задней оси лопату, которую держали там в это время года, чтобы откапывать колеса, когда они увязали в сугробах или в липкой грязи. А потом повел Тею через дорогу и лесок к небольшой речке. Лунный свет пробивался сквозь черное кружево голых ветвей. Под серебристым стволом березы разбойник за несколько минут выкопал глубокую яму. По-прежнему не говоря ни слова, он взял у Теи песика, положил его в могилу и быстро засыпал рыхлой землей.

Тея опустилась на колени у холмика. Она казалась удивительно маленькой и беззащитной. Ее широкие юбки из бархата и атласа волной упали вокруг нее, подчеркивая хрупкость нежной шеи и изящество склоненной головки. Разбойник молча дождался, когда она поднялась, утирая слезы. Только потом он спросил:

– Почему вы вышли замуж за этого человека?

– Я должна была! У меня не было выхода, – ответила она и, глядя на маленькую могилу, гневно добавила:

– Я и раньше его ненавидела, но после того, как он убил Бобо, я буду ненавидеть его до самой моей смерти!

В ее гневе было нечто детски жалкое и беспомощное. Разбойник повторил свой вопрос:

– Но почему же вы вышли за него замуж?

Тея посмотрела на него, и в ее глазах он прочел отчаяние.

– Моего брата арестовали. Мистер Дрисдейл обещал спасти ему жизнь, если я выйду за него.

– И вы совершенно уверены, что он спасет вашего брата после того, как вы сделали то, чего он хотел?

Пантея только всплеснула руками:

– Но он обещал!

Разбойник молча смотрел на нее. Она впервые посмотрела на него внимательно. Лица она рассмотреть не могла – только твердый подбородок и рот, которые показались ей добрыми, лишенными жестокости. Пальцы у него были аристократически тонкими, на одном она увидела печатку с зеленым камнем.

Незнакомец держался с таким изяществом и говорил так хорошо, что Тея не сомневалась, что перед ней джентльмен. А потом до нее донесся гневный крик Христиана. Он все еще сыпал ругательствами и проклятиями, и по ее телу пробежала невольная дрожь. Она бессознательно шагнула к разбойнику, словно надеясь на его защиту.