Крылья экстаза - Картленд Барбара - Страница 3

Единственное, что пробуждало в них нечто человеческое, были разговоры о лошадях – но и только. Все сказанное эрцгерцогом о ее будущем женихе наводило Тину на мысль, что и он окажется достойным членом этой компании.

– Твоя мать намерена, – сказал перед выходом из столовой отец, – пригласить герцога Фэйверстоуна на «Золотой приз» в следующем месяце.

«Золотой приз» было названием одной из самых значительных скачек года, и владельцы породистых лошадей собирались в Виденштайн со всей Европы.

Тина никак не среагировала на Это сообщение, и эрцгерцог добавил:

– Таким образом, мы предстанем перед Фэйверстоуном в самом лучшем виде, и он встретится со всем цветом нации. Мы примем его так, что у него не будет возможности относиться к нам свысока только потому, что он состоит в родстве с английской королевой.

– Почему ты вообразил, что он будет себя вести именно так, Леопольд? – возмутилась эрцгерцогиня.

– Я знаю англичан, – спокойно ответил ей супруг, а Тина подумала, что наконец-то отец вслух сказал то, что не решилась произнести она сама.

– Так что же нам сделать, чтобы избежать тех напастей, что готовы на нас обрушиться? – спросила теперь девушка умолкнувшего брата. Кендрик не ответил. – Ясно, что и в Эттингене нам не придется много быть вместе, да еще и этот проклятый немецкий…

– Я тоже ненавижу этот язык, а говорят, что этот профессор еще более нудный, чем наши преподаватели.

– Я не сомневаюсь, – подхватила сестра, – ему, должно быть, никак не меньше ста восьмидесяти лет – иначе нас туда бы не отправили!

Последнее, что сообщил эрцгерцог своим детям, касалось даты их отъезда. Они должны были отправиться через три дня на маленькую узловую станцию на границе, пересесть здесь на поезд до Эттингена, а прибыв на место назначения, провести там три недели, занимаясь с профессором Шварцем, который был уже слишком стар для того, чтобы самому приехать в резиденцию эрцгерцога.

– Вас будут сопровождать, – объяснил отец, – барон Кауфлен и графиня Биронкаслер, которые станут следить за вашим поведением и успехами в науках. Если же таковых не будет, то по возвращении вам придется испытать всю силу моего гнева.

– Вот удовольствие торчать с этими старыми занудами, – заворчал Кендрик.

– Право, я чувствую, что готова сбежать, – задумчиво протянула Тина. – Единственная трудность в том, что… бежать нам, пожалуй, некуда.

Наступила тишина, прерванная радостным восклицанием Кендрика:

– У меня есть идея!

Тина внимательно посмотрела на брата.

– Но если твоя идея вовлечет нас в еще более серьезный конфликт с мамой, я, скорее всего, не поддержу ее, – проговорила она. – Ты ведь помнишь, чем уже один раз кончилось твое сумасбродство. – По сказано это было не с укоризной, а скорее с улыбкой.

Близнецы с самого своего рождения постоянно попадали во всевозможные переделки, в основном, конечно, из-за Кендрика. Он, с его живым воображением, время от времени создавал такие смелые планы, что расплата за них оборачивалась для брата и сестры нешуточными наказаниями. Тина шла на все эти проделки совершенно сознательно, исполняя любую прихоть брата, которого просто-напросто обожала.

Кендрик вскочил с дивана и зашагал взад-вперед по гостиной, выглядевшей, кстати, весьма захламленной. Слуги уже давно отчаялись превратить царящий здесь хаос хотя бы в какое-то подобие порядка.

Ружья принца, его хлысты для верховой езды, ракетницы, футбольные мячи и палки для поло соседствовали здесь вперемешку с палитрами и кистями принцессы, ее вышиваниями – которые сама она полагала вещами наискучнейшими, но выполняла по приказанию матери – и любимыми книгами, груды которых росли не по дням, а по часам. Они заполняли полки на стенах, валялись на столах, на креслах и даже на полу.

Кроме того, гостиная тонула в цветах, собственноручно собираемых Тиной в дворцовом парке и расставленных с таким изяществом и вкусом, какой едва ли можно было найти в других покоях дворца. Кое-где встречались и старые куклы, которые принцесса любила в детстве и не выбросила до сих пор; одетые в роскошные платья, расшитые драгоценностями, они украшали несколько унылую обстановку гостиной.

Неожиданно девушку поразила мысль, что любой внимательный человек, заглянувший сюда, поймет не только их с братом пристрастия и интересы, но разгадает их характеры.

В этот момент Кендрик испустил радостный вопль, подпрыгнул и побежал к двери. Открыв ее, он зачем-то высунул голову наружу, внимательно огляделся и снова вернулся в комнату.

– Я просто удостоверился, – объяснил он, – что там никто не подслушивает. Между прочим, я совершенно точно знаю, что уже несколько раз горничные и лакеи подслушивали наши разговоры, передавали их маминой экономке, а та, в свою очередь, не теряла времени даром и все до слова доносила ее величеству.

– Ах, так вот откуда мама узнала о твоей хорошенькой маленькой танцовщице!

– Другого пути и быть не могло! – вздохнул Кенцрик.

Из-за этого случая разгорелся недавно большой скандал, ибо эрцгерцогиня узнала о том, что сын несколько ночей провел вне дома.

Каким-то образом ему удалось усыпить бдительность стражи на воротах и ускользнуть в театр, где он не только каждый вечер наслаждался спектаклями превосходной русской балетной труппы, но и приглашал одну маленькую танцовщицу отужинать с ним после.

Когда же во дворце разразилась буря по поводу его «непристойного поведения", Кендрик решил, что его эскапады стали известны матери только благодаря кое-чьим ушам, незримо присутствовавшим в их гостиной, когда он расписывал сестре прелести маленькой балерины и удовольствия, которые они доставили друг другу.

Именно поэтому он теперь подстраховался, но даже и в этом случае предпочел понизить голос до шепота и подсесть к Тине как можно ближе.

– Ну, слушай, у меня есть идея, но ты должна помочь мне разработать ее во всех мелочах.

– И какова же идея?

– Ты знаешь, где живет наш профессор?

– Я знаю только, в каком направлении мы поедем.

– Так вот, по дороге туда мы должны перепутать поезда.

Тина удивленно взглянула на брата. Глаза Кендрика горели счастливым огнем, полностью сменившим отчаянное уныние, и это обрадовало девушку. Но, с другой стороны, чем может кончиться для них этот дерзкий план?..

– Множество экспрессов со всех концов Европы останавливаются на этой станции по пути в Париж. – Кендрик говорил так уверенно и бойко, что Тина замерла, вся превратившись в слух и внимание.

– Чего же ты хочешь, вернее, что предлагаешь?!

– Я предлагаю, – медленно отчеканил Кендрик, – сбежать от наших церберов и провести недельку в Париже – самом веселом городе мира.

– Да ты с ума сошел! – воскликнула девушка. – Если мы сбежим от них, то они сразу же вернутся назад и все доложат папе, а уж он найдет способы нас изловить.

– А я так не думаю, потому что ничего, кроме самого громкого скандала, из этого не выйдет! А кроме того. Тина, мы с тобой окажемся весьма умными и сделаем так, чтобы эти мрачные старые стервятники побоялись сказать отцу хоть слово, опасаясь неприятностей на свои головы.

Синие глаза Тины радостно вспыхнули.

– Так ты говоришь совершено серьезно и действительно считаешь, что мы можем съездить в Париж, вместо того чтобы скучать с этим стариком профессором?

– Не только можем. Тина, – мы просто сделаем это!

– Мне кажется, папа с мамой убьют нас…

– Если узнают…

– А как же иначе? Нас узнают…

– Ну, в Париже нас, точно, никто не узнает, ни нас, ни наших титулов.

– Ты хочешь сказать, мы возьмем себе псевдонимы?

– Конечно! Уж не думаешь ни ты, что я намерен представляться всем как «кронпринц Кендрик Виденштайнский» и явиться в наше посольство, которое затаскает нас по музеям – и только.

– Но, Кендрик, все-таки это очень опасно и отчаянно!

– Видит Бог, я заслужил сделать, хоть раз в жизни настоящий отчаянный поступок. Неужели я обречен звенеть шпорами и подчиняться нелепым приказам долгие-долгие годы! – горько ответил принц.