Главные роли - Метлицкая Мария - Страница 57

А он, гад, второй год ходит, ест – нахваливает, газетки листает. А про замуж – ни-ни. Настя ждет каждый божий день, а он как воды в рот набрал. Потом Настя, конечно, от злости и обиды плачет, но он этих слез не видит. Ему одни улыбки. Ну что ему еще надо? Настя искренне не понимает. Но в руки себя берет и борьбу продолжает. Что поделаешь, вся жизнь – борьба. Так учила мама.

В мае как-то вдруг сказал: «В субботу, Настюш, на дачу поедем. Там уже сирень цветет». Какая сирень, там мамаша его живет! Так, значит, лед тронулся! Мамаша для него – первый человек. Так ей Игорь объяснял. А она его мамашу хоть и заранее терпеть не могла, а к 8 Марта конфетки и цветочки регулярно так отправляла. Вечером Настя расстаралась: пирожков с капустой напекла, каждый с мизинец, курицу с яблоками в духовке зажарила. Все в корзиночку сложила, льняной салфеткой прикрыла. Волосы зачесала гладко, косметики никакой. Джинсы, свитерок в клеточку, белые кроссовки. В машину впорхнула – не женщина, свежий морской ветерок. Настроение замечательное. Думает, вот сейчас ситуация переломится. Конечно, в ее, Настину, пользу. Всю дорогу в машине напевала: без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом. Тихонько так напевала, но слова-то не пустые. Пусть задумается, куда он без Насти долетит. Улыбалась – да, милый, хорошо, милый. А в душе тревога. Какая она, его мамаша? Представляла себе ее крупной, ярко накрашенной, с сигаретой и громким голосом. В общем, вся властная такая. А оказалось, старушка, божий одуванчик. Букольки седые, синькой подкрашенные, очки на носу. Низенькая, полненькая – чистый колобок. Ну, эту мы быстро обезвредим, подумала Настя. Из машины выпорхнула – ангелица без крыльев. И здравствуйте, добрый день, и как здоровье, и какой у вас тут воздух – прямо пьешь, и сирень какая – мои любимые цветы. А бабка покивала и в дом пошла. А Настя осталась причитать у крыльца. Время к обеду, а бабка сидит, не шелохнется, сериал дурацкий смотрит. Но Настю так просто голыми руками не возьмешь. Вздохнула поглубже и корзиночку свою плетеную вытащила. И опять защебетала – где стол накрывать, Игорек? Ах, аппетит на воздухе будь здоров! Мамаша его со стула не встала, только на буфет кивнула – посуда там. Ничего, переживем. И Настя волчком закрутилась. Овощи на салатные листья разложила, брынзу нарезала, базиликом присыпала. Пирожки на блюдо, курочку на куски, кружками ананасов украсила. И голоском таким мелодичным, звенящим – всех к столу! За обедом Игорь с мамашей разговаривают, вроде Насти и нет рядом. У нее комок в горле. Но на лице улыбочка – курочки еще положить? Мамаша ест, а слова доброго не скажет – ни про пирожки, ни про красоту на столе. Настя посуду собрала, в тазу моет, маникюр не жалеет, а у самой слезы из глаз от такого приема. Потом гулять пошли по поселку. Игорек оживился, про детство свое рассказывает. Здесь в футбол гоняли, здесь яблоки обрывали, здесь по ночам костры жгли. Очень интересно! А Настя идет рядом, головой кивает, а про себя думает – все тебе припомню, и мамаше твоей. Все до копеечки. Подожди, время придет.

Вечером в Москву засобирались – ни тебе посиделок, чаев вечерних, разговоров. Мама сыночка расцеловала, а Насте кивнула сухо, небрежно. Какое там «была рада познакомиться» или «приезжайте еще». Настя в машине молчала, песен уже не пела. Настроение – хуже некуда. А вот Игорек радовался – воздухом подышали, с мамой повидались, детство вспомнили. Настю от этих радостей затошнило. Так обиделась, что в первый раз его зайти не пригласила.

– Извини, дорогой, голова разболелась.

– Это у тебя от воздуха, – почему-то обрадовался он. И укатил, всем вполне довольный. Дома Настя выпила рюмку коньяку, сигарету выкурила и наревелась вдоволь. Больше всего она не любила, когда что-то шло не по плану. А потом взяла себя в руки и сказала твердо и громко, глядя в зеркало:

– Ну, это мы еще посмотрим, кто кого.

Следующим тактическим ходом был Настин день рождения. Все было продумано до мелочей. Наряд – нежный, небесно-голубого цвета, под Настины глаза. Стол – никаких салатов с тяжелым майонезом. Рукола с помидорами и моцареллой, семга под соевым соусом, слоеный пирог с пармезаном. А главное – компания. Две семейные пары, Настины коллеги. Успешные, молодые, красивые. Настя готовила свой будущий круг. Разговоры крутились вокруг нянь и домработниц, летнего отдыха на Сицилии или на Ибице, последних коллекций дизайнеров, новых марок машин. Женщинам этим, уже замужним и устроенным, Настя, конечно же, завидовала, с удовольствием находя в них изъяны. Но сейчас ее волновало совсем другое. Они несли свою функцию – своим присутствием и благополучием должны были подтолкнуть бестолкового Игоря к действиям. В подарок Игорь принес банальные бордовые розы на длинных стеблях, которые Настя не выносила, и дежурный флакон французских духов. А так хотелось увидеть маленькую бархатную коробочку с тоненьким изящным колечком. Что же, терпение и еще раз терпение. Настя загадочно улыбалась, плыла по квартире и красиво разливала кофе в изящные маленькие чашки. После кофе решили потанцевать. Настя положила голову Игорю на плечо и обняла его за шею – легкими невесомыми руками. В дверь раздался настойчивый, долгий звонок.

– Кто это? – удивился Игорь. Мы еще кого-то ждем?

Настя пожала плечами, подошла к двери и посмотрела в глазок. За дверью стояла Лолка – соседка с пятого этажа. Дурацкая и вульгарная девица, навязчивая, как цыганка. Больше всего на свете Насте хотелось приоткрыть дверь и послать эту Лолку куда подальше. Но за спиной у нее стоял Игорь. Пришлось открыть. И изобразить нечаянную радость. Лолка стояла в красном платье с распущенными по плечам черными густыми кудрями, в босоножках на высоченных каблуках и, конечно, с сигаретой в зубах.

– Настька, я только сейчас вспомнила, что у тебя день рождения, – радовалась Лолка.

«Этого-то я не предвидела», – с ужасом подумала Настя. Лолка сунула ошарашенной Насте в руки пакет с подарком, плечом отодвинула Настю и зашла в комнату.

– Всем приветик! – бросила она.

Все неловко замолчали.

– Чего-то у вас невесело, – удивилась Лолка. Она плюхнулась на диван и томно произнесла, обращаясь к Игорю: – Шампанского, пожалуйста!

Игорь почему-то засуетился. Настя вышла на кухню. Надо было взять себя в руки. Когда она вернулась в комнату, Игорь уже танцевал с Лолкой, плотно прижав ее к себе. Настины гости растерянно переглядывались и вдруг засобирались по домам. Все стояли в прихожей и благодарили Настю за чудесный вечер. В комнате Игорь с Лолкой продолжали свой бесконечный танец.

– Игорь! – хриплым голосом крикнула Настя. – Ребята уходят!

Не сразу и с некоторым усилием он оторвался от Лолки и вышел в прихожую с отрешенным лицом и отсутствующим взглядом. Гостей проводили. Вернулись в комнату. Посреди комнаты стояла Лолка и раскачивалась в такт музыке. Увидев Игоря, она протянула к нему руки, и они снова вцепились друг в друга. Настя растерялась, она не понимала, что делать. Да нет, конечно же, надо было взять эту стерву за космы и выкинуть за дверь. А выдержка, самообладание, мудрость, наконец? Устроить непотребный скандал? Нет уж, извините. Тогда все коту под хвост, все усилия. Я – тонкая и нежная. А хабалкой пусть остается Лолка. Настя стала мыть посуду. Чего ей это стоило, знал один Бог. В комнате весело щебетали Игорь и Лолка.

– Лолик, – прошипела сквозь зубы Настя, – извини, мы устали.

– Да? – удивилась Лолка. – Ну, я пошла. Утром приходите ко мне на кофе.

– Что? – не смогла сдержать свое возмущение Настя. Ну не железная же она, в конце концов.

Она захлопнула дверь за Лолкой и повернулась к Игорю.

– Ну, как все прошло? – мягко спросила она.

– Отлично, малыш. А сейчас спать, я действительно жутко устал.

Настя ожидала и ночи любви, и милых семейных сплетен по поводу вечера. Ничего подобного. Игорь клюнул ее в щеку и отвернулся. Позевывая и пытаясь скрыть свое явное любопытство, спросил у Насти:

– А что, эта твоя соседка правда испанка?