Красотка для маркиза - Картленд Барбара - Страница 34

Уже прошел год с тех пор, как она в последний раз путешествовала в фаэтоне. Фаэтон ее отца не был современным экипажем и не отличался особой быстроходностью, но все-таки езда на нем более приятна, чем в закрытых экипажах, которому отдавали предпочтение ее дядя и тетя.

Закончив свои приготовления, Мелинда еще раз взглянула на себя в зеркало. Без сомнения, лазурный цвет ее дорожного наряда чрезвычайно гармонировал с золотом волос и белизной кожи, но глаза светились весельем, что совершенно не приличествовало человеку в глубоком трауре, а ведь она должна была изображать жену маркиза. Она не могла с уверенностью решить для себя, не посчитает ли маркиз, что ей следовало бы надеть черное; но в ее гардеробе не было ни одного платья этого цвета, и она подумала, что, возможно, слуги объяснят ее яркий наряд необходимостью сохранить свадьбу в тайне.

Старшая горничная и Глэдис уложили одежду Мелинды в несколько больших чемоданов.

В этой суматохе, когда платья вынимались из гардероба и укладывались в чемоданы стоящими на полу на коленях горничными, места в комнате для Мелинды, казалось, совсем не осталось. Поэтому через некоторое время она вышла на лестницу, чтобы послушать, не вернулся ли маркиз. Она не решилась спуститься вниз, боясь столкнуться с кем-либо из его родственников – маркиз мог вернуться в сопровождении кого-нибудь из них, – но с облегчением увидела, что он вошел в дом в одиночестве.

– Мне нужно немедленно переодеться, Ньюмен, – сказал он дворецкому.

Маркиз направился к лестнице. У Мелинды едва хватило времени на то, чтобы проскользнуть в будуар, который примыкал к ее комнате.

Она успела мельком взглянуть на его лицо, когда он входил в зал, и поняла, – что маркиз находится в крайней степени раздражения, а Мелинде не хотелось встречаться с ним, пока он в таком настроении.

Находясь в дурном расположении духа, он, пожалуй, еще откажется взять ее с собой в поместье. Возможно даже, ей придется отправиться туда вместе с багажом и слугами в тесной повозке. Она с беспокойством ждала развития событий, когда наконец услышала стук в дверь.

Мелинда поспешила открыть ее, думая, что это кто-нибудь из лакеев.

– Его светлость желает знать, готова ли ваша светлость к отъезду?

– Да, я готова, – нетерпеливо ответила Мелинда.

Она последовала за лакеем и спустилась по лестнице вниз. Маркиз стоял в зале, уже сменив свой темный траурный наряд на длинные брюки серого цвета и изящный сюртук более темного оттенка.

– Доброе утро, Мелинда! – проговорил он, – Надеюсь, вы хорошо спали?

Его слова были достаточно банальными, но Мелинда почувствовала, что мрачное настроение покинуло его. Не говоря больше ни слова, он направился к входной двери. Мелинда последовала за ним. На улице их ожидал чудеснейший фаэтон, который ей когда-либо довелось видеть, – с желто-черными колесами и запряженный парой лошадей гнедой масти. Швейцар помог ей сесть на высокое сиденье, после чего маркиз, запрыгнув в фаэтон, уселся рядом с ней.

Он взялся за вожжи, конюхи отбежали от лошадей, и Мелинда с маркизом отправились в путь.

За ними сидел маленький грум в цилиндре.

Мелинда вспомнила, что ее отец называл мальчика, который занимал это сиденье, «тигром».

Как жаль, что отец никогда не сможет увидеть лошадей, которые сейчас мчали их фаэтон: он наверняка одобрил бы, как ловко маркиз управлял упряжкой.

Лошади были свежими, и их приходилось даже немного сдерживать из-за сутолоки на улицах, но вскоре они наконец выехали за пределы города, после чего маркиз отпустил вожжи. Они уже удалились на несколько миль от Лондона, когда он повернулся к Мелинде и сказал:

– Вы очень молчаливы.

– Меня всегда учили, что нельзя отвлекать мужчину, когда он управляет парой свежих лошадей, – ответила ему Мелинда.

Маркиз рассмеялся.

– Я вижу, у вас был хороший учитель. Вы, по всей видимости, и сами умеете управлять экипажем?

– Да, умею, – ответила Мелинда. – Но у меня никогда не было возможности управлять такими прекрасными лошадьми, как ваши.

– Великолепная пара, не правда ли? – улыбнулся маркиз. – Три месяца назад у барышников они обошлись мне в две тысячи гиней – поэтому они просто обязаны быть хорошими!

– Не всегда так, – ответила Мелинда. – Внешний вид не обязательно соответствует достоинствам лошадей, но вы никогда не сможете убедиться в этом, пока не доставите покупку домой.

– Я вижу, вы прямо-таки знаток лошадей, – сказал маркиз добродушно и без тени насмешки.

– Я очень их люблю, – просто сказала Мелинда.

– А что вы еще любите? – спросил маркиз. – Или, может быть, мне следовало бы спросить – кого?

– Я люблю деревню, – сказала Мелинда, как бы не обращая внимания на вторую часть вопроса. – Думаю, я никогда бы не согласилась жить в городе слишком долго.

– Вы не перестаете меня удивлять, – заметил маркиз.

Мелинда ничего не ответила. Они уже выехали на прямой участок дороги, и стало трудно разговаривать из-за ветра, который, казалось, сдувал слова с губ. Мелинда забыла о маркизе и настроилась на то, чтобы получить максимум удовольствия от быстрой езды, от ощущения летнего теплого ветра на лице, от солнечных лучей, играющих на лошадиных уздечках; белая пыльная дорога, казалось, несется им навстречу вместе с зелеными полями, темными лесами, реками и ручьями с островками желтых ирисов и золотых кувшинок.

Они, должно быть, ехали уже около часа, когда маркиз остановился у старого постоялого двора при почтовой станции.

– Мы пообедаем здесь, – сказал он. – Не знаю, как вы, а я так просто умираю с голоду.

Выбежали конюхи, чтобы подхватить лошадей. Маркиз спрыгнул на землю и протянул руки к Мелинде. Только какое-то мгновение она колебалась, а затем позволила ему снять себя с фаэтона. На секунду она оказалась в его объятиях.

Мелинда ясно почувствовала силу его рук, и впервые его лицо оказалось так близко от ее лица.

Затем маркиз опустил ее на землю, и она освободилась из его рук. Однако у нее осталось ощущение, как будто от прикосновения маркиза с ней произошло что-то странное.

Хозяйка постоялого двора проводила Мелинду в лучшую комнату этого заведения, где девушка смогла умыться и вымыть руки. Ее волосы растрепались, поэтому она сняла свою шляпку, привела прическу в наилучший вид, насколько это было возможно в тех условиях, после чего, держа шляпку в руках, спустилась вниз, в отведенный им кабинет, где маркиз уже заказал обед.

Стены маленькой комнаты были облицованы дубом, а потолочные балки нависали так низко, что маркизу приходилось даже нагибаться. Окно выходило в маленький садик; круглый стол уже был накрыт к обеду и буквально ломился от выставленных на нем холодных блюд – кабаньей головы, ветчины домашнего приготовления, фаршированной индейки, жареных на вертеле голубей и огромной бараньей ноги.

– Что вы будете есть? – спросил маркиз. – Хозяин здешнего заведения сказал, что может предложить еще горячий пирог с устрицами и жаворонками прямо из печи.

Мелинда отрицательно покачала головой.

– Никогда бы не подумала, что можно печь пироги с жаворонками, – сказала она.

Мелинда выбрала холодную индейку и ломтик ветчины, в то время как маркиз утолял свой голод свежей лососиной, двумя жирными голубями, большими ломтями жареного с кровью мяса и несколькими порциями студня из свиной головы.

– Мне обязательно нужно было подкрепиться, – сказал он, с улыбкой посмотрев на Мелинду через стол. – К сожалению, я не мог этим утром хорошо позавтракать в обществе ворчащего дядюшки и двух его надоедливых сынков, спорящих о том, какой галстук следует надеть на погребальную службу.

– Боюсь, что вы не любите своих родственников, – сказала Мелинда.

– Я испытываю к ним отвращение, – твердо ответил маркиз. – А вы любите своих?

– Нет, так же, как и вы, я нахожу, что они до крайности неприятны, – сказала Мелинда, вспомнив сэра Гектора.

Они оба рассмеялись. По какой-то ведомой только им причине они находили очень забавным, что, не имея ничего общего, в этом они сходились единодушно.