Красотка для маркиза - Картленд Барбара - Страница 25

Дом, в котором они сейчас оказались, очевидно, принадлежал какому-нибудь знатному господину. Мелинду провели через мраморный зал, на стенах которого красовались серебряные канделябры, в каждом из них было установлено по целой дюжине свечей. Дворецкий распахнул двойные двери из красного дерева, и Мелинда оказалась в зале, который она сразу определила как столовую.

Эта столовая представляла собой чрезвычайно длинную комнату, простиравшуюся вдоль всей задней стены особняка; вокруг стола разместилось никак не меньше тридцати гостей.

Столовая была ярко освещена серебряными канделябрами, установленными на столе, и огромными люстрами. Мелинда обратила внимание на то, что гости уже покончили с обедом, и на столах к их приходу остались стоять лишь десертные вазы.

– Чард, рад видеть тебя!

Этот вопль исходил с конца стола. Какой-то краснолицый молодой человек, чей воротник был уже слегка ослаблен из-за жары, направлялся к ним, раскинув руки.

– Это просто замечательно, что ты смог прийти. Думаю, ты не голоден? Ну, тогда немного портвейна. А эта маленькая леди, как я подозреваю, не откажется пригубить шампанского?

Даже не дождавшись, чтобы ему представили Мелинду, что ей показалось очень странным, он взял девушку за руку и повел ее к столу.

– Подвинься, Артур, – сказал он одному из гостей и сделал знак слугам принести три стула.

Было довольно тесно, но каким-то образом они все-таки умудрились усесться. Перед ними поставили бокалы и наполнили их вином.

Мелинда с любопытством огляделась вокруг.

Первое, на что она обратила внимание, это странный шум – она не могла вспомнить ни одного званого вечера, который проходил бы в столь шумной атмосфере. Голоса почти заглушали музыку, раздававшуюся из дальнего конца помещения, где в алькове расположился небольшой оркестр.

Взглянув на женщин, Мелинда испытала настоящий шок. Она понимала, что, живя так, как жила до сих пор, то есть в провинции, вдали от столицы, она наверняка отстанет в своих представлениях о моде и правилах поведения в фешенебельном обществе. Но она и представить не могла, – что благородные дамы могут выглядеть столь экстравагантно или использовать косметику в таких неимоверных количествах.

Их ярко нарумяненные щеки, накрашенные тушью ресницы, алые губы выглядели почти гротескно. С чувством легкого замешательства Мелинда подумала также, что никогда прежде не осмелилась бы даже вообразить столь глубокое декольте на платьях.

Послышались взрывы истерического хохота, а затем вдруг под возгласы одобрения небольшой компании одна из дам и джентльмен встали со своих мест. Остальные гости в это время заключали пари, высказывая свои предположения в отношении исхода событий. Взяв со стола тарелку для десерта, этот джентльмен водрузил ее себе на голову и старался удержать в равновесии. В столовой внезапно воцарилась тишина, после чего участвующая в состязании дама, подняв предварительно юбку, махнула ногой, пытаясь сбить тарелку с его головы. Она промахнулась, что вызвало взрыв хохота и возгласы поощрения.

– Еще раз! Попытайся еще раз! Три к одному, что она опять промахнется!

Но во второй раз даме сопутствовал успех.

Кончиком своей туфельки она послала вращающуюся тарелку в конец столовой, где, ударившись о стену, та разбилась.

– Ура! Еще раз, Дора! Держу пари на двадцать гиней, что она снова промахнется в первой попытке.

Краска стыда залила лицо Мелинды. Никогда, даже в самом диком кошмаре, ей не могла привидеться благородная дама, участвующая в подобном спектакле, тем более на званом обеде.

Все громко кричали и даже повскакивали со своих мест, чтобы лучше видеть происходящее.

Дора раскраснелась, ее и без того очень смелое декольте кружевного корсажа сползло еще ниже. Когда она вскидывала ногу для удара по тарелке, то обнажались не только ее ноги, но даже кружевное нижнее белье, надетое под юбкой.

Мелинда закрыла глаза. Ей казалось, что чувство унижения должна была испытать не только та женщина, которая участвовала в постыдном представлении, но и каждая женщина, сидевшая за столом. А тем временем, промахнувшись еще раз, Дора рухнула на стоявший рядом стул под шумные разочарованные возгласы.

– Не могу… дайте перевести… дух, – бормотала она, задыхаясь. – Дайте… выпить что-нибудь.

При этом голос ее звучал весьма вульгарно, и только теперь наконец Мелинда в смятении осознала, что это совсем не та вечеринка, на которой было бы допустимо ее присутствие.

Пока она судорожно перебирала все возможные действия, какие могла бы предпринять для достойного выхода из такой ситуации, ее хозяин, который аплодировал наравне с остальными, воскликнул:

– Давайте танцевать! Дора еще раз попытается, но только попозже.

Бесчисленные слуги поспешили в столовую, чтобы убрать стол. Все стулья были тут же отодвинуты к стенам, и, поскольку все уже встали, Мелинде пришлось последовать их примеру.

И тут она услышала, как маркиз сказал:

– Кегля, не думаю, что ты знакома с Мелиндой Стейнион! Как я понимаю, она из новеньких и только что прибыла в вашу сестринскую общину.

Мелинда обернулась. Прямо перед ней стояла прелестная молодая женщина. Она была одета чрезвычайно изысканно, и в ее облике не было ничего вызывающего или вульгарного. Белокурые волосы, разделенные посередине пробором и собранные в завитки по бокам, обрамляли лицо, отличающееся почти классической красотой. Мелинда протянула руку для приветствия, но, как бы не замечая этого жеста, Кегля с улыбкой обратилась к маркизу:

– Где, разрази тебя гром, ты пропадал, мой юный денди? – спросила она. – Прошло черт знает сколько времени с тех пор, как я встречала тебя в последний раз.

Мелинда отпрянула от нее, как будто под ногами неожиданно появилась змея. Никогда бы она не могла подумать, что благородная леди может говорить таким ужасным языком. Но Кегля этим не ограничилась. Она продолжала болтать без умолку, перемежая свою речь цветистыми ругательствами, и при этом не возникало никаких сомнений, что она изо всех сил старается очаровать маркиза. Одной рукой с тонкими белыми пальцами она держала маркиза за отворот смокинга, голова ее была откинута назад, открывая его взору длинную белую шею, а ее голубые глаза, чарующие, обольстительные, были весьма красноречивы.

Мелинда некоторое время безмолвно взирала на них, но затем, поскольку ее присутствие сознательно игнорировалось, отошла в сторону и проскользнула через дверь в зал. В зале никого из гостей не оказалось. Слуги сновали туда-сюда, занятые передвижением стола из столовой; открыв какую-то дверь, она оказалась в очаровательной маленькой гостиной с бледно-голубыми парчовыми драпировками, абиссинским ковром и изысканной французской мебелью. В комнате царила тишина, и Мелинда немного успокоилась.

Она уселась на один из стульев и попыталась разобраться, что же все-таки произошло. Теперь она уже в полной мере осознала, что эта вечеринка была совсем не тем развлечением, которое могло быть предложено юной леди. В какой ужас пришла бы ее матушка при виде женщины, демонстрирующей свои ноги или употребляющей в своей речи такие грубые выражения, которые, видимо, были вполне обычными в устах Кегли!

Это была настоящая холостяцкая пирушка!

Но тогда почему, боже мой, почему маркиз и капитан Вест привезли ее сюда? Она поняла, грустно вздохнув, что это произошло лишь потому, что она была девушкой без положения.

Так же, как все время корил Мелинду за бедность дядюшка Гектор, говоря о ней как о бедной родственнице под опекой, которой не дозволяется иметь никаких собственных суждений, так и маркиз с капитаном Вестом, наняв ее за деньги, думали о ней примерно так же и поступали с ней соответственно ее положению.

Теперь она могла понять их поведение. Но в то же время Мелинда чувствовала себя до крайней степени униженной. Ей не следовало бы соглашаться играть такую роль, повторяла она себе. Ей пришлось закрыть глаза на то обстоятельство, что приличной девушке не пристало принимать одежду от постороннего мужчины.