Карма любви - Картленд Барбара - Страница 16

Даже беседа на урду заставляла Ориссу почувствовать, что она вот-вот достигнет цели своего путешествия и окажется дома, где вновь изведает тепло и любовь, которых ей так недоставало все прошедшие годы.

Трудно даже себе представить, что она не встретит там свою мать, ждущую ее с распростертыми объятиями, что не поедет в провинцию Орисса, где родилась.

Только раз или два в детстве ей довелось побывать в Дели, так что она почти не помнила древний город Великих Моголов. Ей казалось, что теперь он стал по-настоящему светский.

В основном в Индии их домом был север Пенджаба. Она любила окрестности Лахора, восхищалась городом роз Капурталой с ее розовыми особняками, над которыми высятся пики Гималаев.

Впрочем, подумала Орисса, совершенно не важно, куда она поедет, раз она вернется в ту страну, которой принадлежит всей душой.

Она зря беспокоилась о мистере Махла.

Он пришел, как всегда пунктуально, в девять часов и поздоровался с ней спокойно, со своей обычной изысканной вежливостью, как будто накануне вечером не случилось ничего особенного.

— Я так рада вас видеть, — сказала Орисса. — Как поживает ваша семья? Надеюсь, с ними все в порядке?

Она спросила это просто из долга вежливости и ожидала от мистера Махла формальной благодарности за участие, но сегодня он ответил:

— Я очень тревожусь.

— Тревожитесь? — переспросила Орисса. — Почему?

— Моей жене плохо. Всю вчерашнюю ночь и весь сегодняшний день ее мучают боли.

— Ее осматривал врач?

Мистер Махла отрицательно покачал головой:

— Нет, она этого не допустит. Видите ли, моя жена не признает и не принимает английских порядков. Она не позволит, чтобы к ней приблизился посторонний мужчина, она даже не станет говорить с чужим человеком о своем недомогании.

— Я поняла, я все поняла, — ответила Орисса, зная, как подобные вещи могут смущать индуску и задевать ее стыдливость.

— Я не знаю, что делать! — пожаловался мистер Махла. — Моя жена все время кричит. Я вижу — боль очень сильная.

— Наверное, это из-за питания. Возможно, она съела что-то неподходящее для нее, — предположила Орисса. — Вы не против, если я навещу ее?

— Вы очень любезны, но высокородной леди не подобает спускаться на палубу третьего класса. Это невозможно!

— Конечно, возможно, — ответила Орисса. — Расскажите мне поточнее, как проявляется недомогание вашей жены.

Мистер Махла более подробно объяснил Ориссе симптомы болезни своей жены, и она была почти уверена, что вся причина — в непривычной пище, а дело усугубила легкая лихорадка, которой печально славился жаркий регион Красного моря.

— Послушайте, что я сделаю, — сказала Орисса. — Я переговорю с судовым врачом и попрошу у него лекарство, которое по крайней мере облегчит страдания вашей жены. Потом мы спустимся навестить ее, а затем сможем снова вернуться сюда и провести урок.

— Ваше предложение — верх благородства! — воскликнул мистер Махла. — Но мне неловко злоупотреблять вашим великодушием.

— Ну что вы, ничего подобного, — улыбнулась Орисса. — Подождите здесь, пока я найду врача.

Доктора Томпсона она нашла в его кабинете.

Обычно в это время доктор отдыхал в кают-компании, но сегодня он задержался, перевязывая палец пассажира, который порезался, разбив стакан.

— Я не заставлю вас ждать ни одной лишней минуты, миссис Лейн, — бодро сказал он, увидев Ориссу.

Она уже знала доктора Томпсона, потому что леди Кричли настояла на том, чтобы он осмотрел Нейла, когда из-за шторма в Бискайском заливе ребенок мучился морской болезнью.

Тогда Орисса решила, что доктор не блещет умом и не страдает излишними амбициями — человек общительный, любитель комфорта и приятной компании, он оставался вполне довольным своим положением судового врача.

Пациент с перевязанным пальцем вышел, и доктор Томпсон обратился к Ориссе:

— Ну, миссис Лейн, вы отлично выглядите! Мне трудно поверить, что вам нужны мои услуги.

— Нет, благодарю вас, мне не нужны, — ответила Орисса. — Но есть другая женщина, которой они просто необходимы, но она ни за что не обратится к вам за помощью.

И она описала доктору симптомы болезни миссис Махла и добавила, что та была женой ее учителя.

Ориссе показалось, что, поскольку индуска плыла третьим классом, доктор Томпсон очень обрадовался, что ему не нужно утруждаться лично лечить ее.

— С этими индусами всегда одно и то же, — презрительно проговорил он. — Они с трудом выносят нашу пищу и практически морят себя голодом в пути. Но теперь этой женщине осталось недолго, скоро она снова сможет вернуться к рису и чапати, которые подходят ей гораздо лучше.

— Но пока, судя по рассказу ее мужа, она мучается из-за сильных болей, — мягко сказала Орисса.

Доктор вытащил из стеклянного шкафа пузырек, наполненный белой жидкостью.

— Вот, — он протянул его Ориссе, — передайте ему и объясните, что давать нужно по две столовые ложки каждые четыре часа. Это успокоит ее желудок, а эти пилюли помогут ей уснуть.

— Большое вам спасибо! — благодарно воскликнула Орисса.

— И вот еще что, для этих людей вера — лучший целитель, — добавил доктор. — Посоветуйте ей молиться нужному богу, и поверьте, ей скоро станет гораздо лучше.

Орисса снова поблагодарила доктора и, взяв лекарства, вернулась в каюту, где ее ждал мистер Махла.

Она рассказала ему, что прописал доктор, и он рассыпался в благодарностях и за ее доброту, и за лекарства.

— Давайте дадим их вашей жене немедленно, — предложила Орисса.

— Вы совершенно уверены, что хотите посетить мою скромную каюту? — спросил мистер Махла. — Моя жена сочтет за великую честь, если такая любезная леди изволит навестить ее, но я бы не хотел злоупотреблять вашим великодушием.

— Нет никакого злоупотребления, — заверила Орисса. — Мне бы очень хотелось познакомиться с вашей женой. И, полагаю, сделать это мне следовало бы намного раньше.

Они стали спускаться вниз по лестницам, ведущим с палубы первого класса во второй класс и ниже, в третий.

Несмотря на уверения стюарда, будто на нижних палубах царят чистота и уют, здесь было темно, жарко и душно.

Узкие полутемные коридоры, голые стены — нет, здесь не было и намека на уют! Каюта Махла, когда они добрались до нее, показалась Ориссе слишком маленькой для того количества людей, которые в ней обитали.

Мистер Махла, как узнала Орисса, был отцом шестерых детей. И все восемь человек в ужасной тесноте ютились в четырехместной каюте.

Не было никаких сомнений, что миссис Махла страдает от болей.

Она лежала, скорчившись, обхватив себя руками, и стонала, но, увидев гостью, попыталась сесть. Ее муж представил Ориссу.

— Лежите, пожалуйста, лежите! — воскликнула Орисса. — Я узнала, что вы больны, и принесла вам лекарство, которое, как я надеюсь, поможет вам.

— Эти боли ужасны, я умру… умру раньше, чем мы доплывем до дому, — простонала миссис Махла.

— Нет, вы не умрете, обещаю вам, — сказала Орисса. — Подумайте о детях! Что они будут делать, если вы расхвораетесь и не сможете заботиться о них?

Дети, чей возраст колебался от нескольких месяцев до десяти лет, очевидно, решили, что настала их очередь высказаться, потому что начали хором умолять мать не умирать.

Все детишки были чрезвычайно милыми. Ориссу умилили их огромные карие одухотворенные глаза и то, как даже малыши выводили ласковые, умоляющие нотки своими музыкальными голосами.

Она убедила миссис Махла сразу же проглотить две ложки белой микстуры. Затем дала ей две пилюли снотворного и велела детям вести себя очень тихо.

Наконец индианка уснула. Орисса, видя абсолютную беспомощность мистера Махла, помогла ему уложить детей на койки, где они спали по двое.

Потом она накормила младенца каким-то водянистым молоком, единственным, которое можно было достать на борту. Насытившись, малыш закрыл глазки и заснул.

Мистер Махла положил младенца подле своей жены, которая теперь была так тиха и спокойна, что Орисса не сомневалась: снотворное оказало свое благотворное воздействие.