Дикая Лиза - Мельникова Ирина Александровна - Страница 34

– Скажете тоже, Виталий Александрович, – засмущалась Зоя, – представляете, словно я невесть кто! – Она дружелюбно посмотрела на Лизу. – Красивая вы какая! Смотрю и не верю, что такие страхи пережили!

– Зоя! Не надо! – прервал ее Морозов. – Веди их в спальню. Покажи где помыться. Я прошу тебя! Пока никаких бесед! – Последние слова он произнес все с тем же нажимом, что и в разговоре с Катей, только Зоя отреагировала на них по-своему.

– Скажете тоже, Виталий Александрович, – произнесла она с укором. – Что, я не знаю, как себя вести? Женщине выговориться надо, тогда и на душе полегчает!

– Только не заговори ее насмерть! Помоги им и возвращайся в столовую. Я хочу, чтобы ты накрыла стол к ужину в столовой.

– Скажете тоже, – в третий раз повторила свою коронную фразу Зоя и дернула полным плечиком. – Все небось уже готово! Зинаида Тимофеевна постаралась! Серебро достали, хрусталь... Ждали вашего появления.

– Зинаида Тимофеевна? – Виталий не смог скрыть удивления. – Праздничный ужин? Она готовила? – Он посмотрел в сторону дверей, из которых появилась Зоя. – Где она? В столовой?

– А где ж ей быть? – охотно откликнулась Зоя. – При полном параде! Как всегда на посту! – Она повернулась к Лизе: – Пальто здесь оставьте, и пойдемте быстрее! А то ужин остынет! Придется разогревать!

Прижимая одной рукой к себе Сашу, второй она подхватила под локоть Лизу, и вся троица направилась по лестнице на второй этаж. Саша вполне освоился на руках у домработницы и что-то весело щебетал, размахивая руками и подпрыгивая у нее на руках. Не смущал его и тесный комбинезончик. Лиза шла молча, но на верхней ступеньке внезапно оглянулась и в упор посмотрела на Виталия. Сердце его ухнуло в пятки. Он понял, почему представитель Генерального штаба решился когда-то на столь опрометчивый поступок. Эти глаза могли свести с ума кого угодно! А губы! Такие губы обязательно нужно целовать! Настолько они совершенны и чувственны, настолько притягательны, что не вызывает сомнения: такие губы созданы для поцелуев! Горячих, жадных, посылающих к черту здравый смысл, чувство долга и прочие атрибуты разума. А их владелицы не только ломают руки, они разбивают вдребезги мужские сердца и ходят по этим осколкам, как йоги, не чувствуя боли и сострадания!

Виталий Морозов, который никогда не опускал взгляд даже перед разъяренным начальством, первым отвел глаза и почувствовал, как взмокли его ладони. Кажется, он не до конца просчитал последствия своего поступка. Прав был Сенчуков, когда предупреждал его об этой мине замедленного действия.

Он очень строго посмотрел на женщину, которую еще пять минут назад воспринимал как досадное приложение к сыну. Конечно, он предпринял усилия, чтобы не выдать себя, не показать свою растерянность. Тем более Лиза смотрела на него открыто, без тени смущения. И улыбалась. От этого она стала еще красивее. Просто неправдоподобно красива. Тонкие брови... Почти идеальный овал лица... Кто бы посмел назвать ее солдафоном в юбке. И это при том, что детство ее прошло на улице и в пьяном угаре родительского дома, о таких говорят: «дитя помойки». Но на помойке порой вырастают поразительной красоты цветы, именно такие, как Лиза Варламова. В кого только она удалась? От кого получила в наследство изящную линию плеч, грацию и тонкие, безупречные черты лица заморской принцессы?

Виталий почувствовал, что ему не хватает воздуха, и, потянув вниз петлю галстука, расстегнул ворот рубашки.

Лиза снова улыбнулась. Теперь ее улыбка была понимающей.

– Не беспокойтесь, Виталий Александрович, – сказала она весело, – я буду вести себя прилично! Я знаю, что такое устав, и знаю, как ему подчиняться. Я не нарушу устава в этом доме. – И легко направилась вслед за Зоей, которая ждала ее чуть дальше, у входа в комнату, где предстояло поселиться Саше и Лизе.

А Виталий, едва осознав ее слова, некоторое время стоял молча, пораженный собственной реакцией на эту женщину. Он не мог позволить себе сравнить ее с Альвиной, это было бы предательством по отношению к женщине, с которой он прожил почти двадцать лет, но Лиза явно отличалась от того сонма юных барышень, которые встречались ему за последнее время гораздо чаще, чтобы принять это за простую случайность. Их было много, высоких, длинноногих, с тонкой талией и стройными бедрами. Они обладали горделивой осанкой и вызывающе высокими бюстами. Грациозная походка завораживала, а тонкие нежные шейки так трогательно выглядывали из воротников роскошных манто... Но завораживали, очаровывали и морочили голову эти девицы кому угодно, только не Виталию Морозову. Он знал им цену, точно так же, как они знали цену своей любви.

Виталий стоял и смотрел на двери с таким выражением, словно там находились ответы на все его вопросы, но он не смел к ним подступиться, чтобы не уничтожить то необыкновенное чувство, которое возникло в его сердце при виде улыбнувшейся ему Лизы. Он был готов ко всему: к ругани, конфликтам, тяжелому противостоянию, но только не к этой улыбке. Она обезоружила его прежде, чем он успел опустить забрало и схватиться за рукоятку меча. Своей улыбкой Лиза не просто выбила меч из его рук. Она вышибла генерал-майора Морозова из седла.

Первой проделала это Альвина. Но сегодня он не испытывал той мучительной боли и отчаяния, которые пережил, читая ее прощальное письмо с целым букетом обвинений. На этот раз он почувствовал вдруг такой мощный прилив энергии, что ощутил себя чуть ли не двадцатилетним, преисполненным великих надежд парнем, и ему захотелось сделать что-нибудь такое, что он никогда не делал. Например, пойти и помириться с тещей. А лучше того, поблагодарить ее за заботу. И Морозов бодрым шагом направился в столовую, не заметив, что Катя вышла из своей комнаты. Девочка проводила отца взглядом. Лицо ее исказилось. Видно было, что она недавно плакала: глаза распухли, и она беспрерывно шмыгала носом. Морозов скрылся в столовой. А Катя стала медленно, держась за перила, спускаться вниз. Она то и дело останавливалась и прислушивалась к тому, что делается наверху.

Там раздавались громкие и радостные взвизгивания Саши и голос Зои. Домработница тоже громко смеялась и не менее громко говорила. Но она никогда, даже при маме, не умела говорить тихо. Из-за шума льющейся воды Катя не смогла разобрать ни единого слова и, главное, не слышала, что отвечает Зое Дикая Лиза.

Катя шмыгнула носом и злорадно ухмыльнулась. Как удачно у нее получилось! Дикая Лиза! Именно дикая, а не бедная, как попыталась назвать ее Зоя. Вчера за обедом домработница с упоением пересказывала какой-то старинный роман, в котором бедная девушка Лиза утопилась от несчастной любви. Честно сказать, подобной участи этой внезапно вторгшейся в их жизнь женщине Катя не желала. Но очень хотела бы, чтобы она покинула их дом как можно скорее и навсегда...

Девочка спустилась с лестницы и устроилась в кресле-качалке под разлапистой пальмой. Здесь находился ее любимый и очень уютный уголок – место для чтения и раздумий. На плетенном из ивы столике лежали несколько книг: «Гарри Поттер и философский камень», «Дети капитана Гранта» и «Сердца трех». Сегодня утром она еще выбирала, какую из них прочитает первой, но сейчас отодвинула книги в сторону. Зачем они ей, зачем развлечения? Все вокруг приобрело черно-белую окраску, даже рыжая кошка Ласка и та, казалось, превратилась в простую серую мурку. Ласка запрыгнула к ней на колени, Катя сердито столкнула ее на пол. И вздрогнула от неожиданности. В столовой что-то с грохотом покатилось по полу, со звоном разбилось, а следом не менее громко и пронзительно закричала бабушка:

– Бурбон! Аттила! Смерти моей захотел? Мерзавец! Ты ее получишь!

Зинаида Тимофеевна, как злобная фурия, вылетела из столовой и устремилась в сторону своей спальни, которая находилась на втором этаже. Следом появился Виталий. Лицо у него было красным и расстроенным. Катя поднялась из кресла. Отец заметил ее, подошел и попытался обнять. Но она оттолкнула его и глянула ему в глаза с такой беспощадной ненавистью, на которую способны только дети, очень любящие своих родителей.