Александра - наказание Господне - Мельникова Ирина Александровна - Страница 37

– Кирилл, тебе не кажется странным, что при твоей страшненькой гувернантке в горничных такая бесподобная красавица? Насколько я знаю, ни одна женщина на свете, если она не дура, конечно, не позволит находиться рядом с собой красивой подруге, а тем более служанке.

– Павел, я просто поражаюсь твоей способности замечать красивых женщин даже среди слуг. Я и внимания не обратил на нее. Знаю, что рыжая... – пробормотал князь.

– А помнишь, я тебе рассказывал про таких вот рыжих, да еще с зелеными глазами? Всегда мечтал влюбиться в подобную женщину!

– Ты, друг, влюбляйся, да знай меру и на мою территорию не шастай, тем более что эта девица не мне принадлежит. Представляю, если хозяйка узнает, что ты с ее горничной шашни завел!.. – предостерег Адашев.

– Какие шашни! Она даже шуток не принимает, – тяжело вздохнул Верменич, – такая девка неуступчивая попалась!

– Жалуешься, что служанка дала тебе от ворот поворот? – Князь рассмеялся. – Надо же! Впервые в мировой истории бравый покоритель женских сердец получил полный refus.[30] И от кого? От крепостной девки!

– Во-первых, она вольная, во-вторых, когда я попытался ее за щечку ущипнуть, она мне такой разнос устроила, да еще на прекрасном французском языке. «Вы, – говорит, – барин, держитесь от меня подальше, а то я за себя не отвечаю!» Ну, я смехом, смехом тесню ее аккуратненько в угол, а в руке у нее поднос был. Она горячий шоколад твоим мальчишкам в детскую несла. Она этот поднос опускает на столик, поворачивается и как глянет на меня своими глазищами! Я голову и потерял! Хватаю ее в охапку, хочу поцеловать, и тут она так двигает мне кулаком под ребра, что я уже три дня без лакея одеться не могу.

– То-то я смотрю, ты эти дни сам не свой. Мой совет: оставь ее в покое, не хочется мне осложнений из-за твоих шашней.

– Скажи лучше, что боишься своей гувернантки. Я уже наслышан о твоем интересе к ней: разговоры частые ведешь, в книгах разрешаешь рыться, даже комнату отдельную выделил. Неужели клинья под нее подбиваешь?

– Побойся бога, Павел! Она умная девушка и заслуживает лучших условий.

– Смотри, Кирюша, как бы у тебя осложнений не было! И не со мной, а с Полиной. Она ведь не потерпит женщины, которой ты уделяешь внимание. Чует мое сердце, это просто так не кончится...

...Кирилл свистнул Алтая, рыскавшего у дороги, и направил Тамерлана по направлению к дому. Пес, виляя хвостом, выскочил на дорогу, присел на задние лапы и вдруг, взвизгнув, помчался в обратную от хозяина сторону. Адашев, натянув поводья, в недоумении оглянулся. Быстрым галопом его нагонял всадник. Даже в ночной темноте Верменича ни с кем нельзя было спутать. С веселым гиканьем он подскакал к товарищу и осадил Шалого, подняв его на дыбы:

– Черт возьми, Кирилл! Я думал, ты уже в объятиях Морфея наслаждаешься!

– А ты с чего вдруг решил по темноте кататься? Хмель из башки выветриваешь?

– Нет, ты не поверишь, но стоило тебе уехать, так мне душу заломило! Ну, просто невмочь до утра терпеть! Вот и вздумалось к тебе поехать! Авось не прогонишь? Не откажешь в приюте одинокому страдальцу?

– Куда от тебя денешься? Признайся, у тебя только душу заломило или кое-что еще? – усмехнулся князь. – Учти, комнату тебе приготовят подальше от детской, чтобы ты свою зеленоглазую красавицу реже видел и мальчишкам дурной пример не подавал.

– Кирилл, – укоризненно покачал головой Павел. – Не настолько я плох, как ты обо мне думаешь. И мальчишек твоих люблю, как своих. Разве я позволю себе скотство на их глазах? И Серафиму не трону. Бог с ней! Зачем нам портить отношения из-за какой-то девки. – Он глубоко вздохнул. – Но глаза у нее, Кирюша, замечательные! Я сроду таких не видел!..

Алтай, вьюном крутившийся под ногами лошадей, выскочил на крутой взгорок в стороне от дороги и принялся неистово лаять. Словно в ответ на его лай впереди послышалось приглушенное расстоянием ржание лошадей и окрики ямщика. В полуверсте от всадников показалась несущаяся во весь опор тройка, запряженная в легкую кибитку. Друзья привстали в стременах, пытаясь разглядеть, куда она повернет: к усадьбе или промчит дальше по тракту. Нет, повернула к дому. Друзья переглянулись и без слов поняли друг друга – баронесса Полина Дизендорф пожаловала в Адашево с очередным визитом...

– А ну давай, давай! Шибче, шибче! – закричал Павел и пришпорил Шалого.

Всадники взяли с места в карьер и, пригнувшись к гриве лошадей, ринулись за экипажем. Тамерлан вынес князя почти на два корпуса вперед, но в тот момент, когда Кирилл обернулся, крича посрамленному приятелю нечто торжествующее, конь неожиданно метнулся в сторону, поднялся на дыбы и вдруг резко повалился на бок. Князь почувствовал, как его переворачивает в воздухе. Он увидел над собой небесный купол, с непостижимой быстротой скручивавшийся в гигантскую спираль. Свет звезд слился в одно ослепительно яркое пятно, огненная вспышка ударила по глазам, острая боль пронзила мозг, и тяжелая черная пелена накрыла Адашева.

19

Саша знала, что князь с утра уехал верхом и до сих пор не появлялся. Беспокойство няньки, утверждавшей, что он без предупреждения никогда не остается ночевать у Верменича, передалось и ей. Поначалу она принялась было читать книгу, выбранную в библиотеке. То ли свеча попалась коптящая, то ли ветер гудел в трубе слишком заунывно, но девушка отложила книгу и, кутаясь в пуховую шаль, подошла к окну. Под ее комнатой находился кабинет князя, и Саша надеялась, что по пятну света на снегу она сможет узнать о его возвращении.

С каждым днем Саше становилось все труднее и труднее. Хотелось видеть князя, думать о нем все дни напролет. Во время занятий она часто ловила себя на мысли, что сравнивает, насколько сыновья похожи на отца, а однажды вечером, когда она пришла пожелать мальчикам спокойной ночи, девушке почудилось, что полусонный Илья тихо прошептал ей: «Мама!»

Но особенно невыносимо было ночью. Теперь у нее была своя комната. Серафиме Адашев положил отдельное жалованье, и она осталась в спальне рядом с детской. Днем девушки были настолько заняты, что не могли переброситься даже словечком. Раньше душу отводили перед сном, но теперь и эти тайные беседы прекратились. Лишь изредка, улучив минутку, Серафима забегала к ней, торопливым шепотом сообщая последние новости и сплетни, путешествующие по дому. Ожидался приезд баронессы, и вся дворня заранее к нему готовилась, теряясь в догадках, как долго она прогостит в Адашеве и останется ли на Рождество.

Праздники в имении отмечались с размахом. Огромную елку вмораживали в озерный лед, катались на тройках, устраивали гонки на санях и множество других развлечений, которые по традиции проводили князья Адашевы для своих крестьян и ближайших соседей. В этом году с нетерпением ждали новой забавы – взятия снежной крепости. По Сашиным эскизам швеи шили детям и взрослым амуницию, столяр резал ружья и шпаги, осталось только получить согласие князя и Верменича исполнить роль Суворова и Юсуф-паши.

По росту Кирилл Адашев почти в два раза превосходил легендарного генералиссимуса, но Павел, хотя и был ниже, благодаря усам больше смахивал на турецкого главнокомандующего. Наконец мальчики решили, что высокий рост отца позволит подчеркнуть величие Суворова, а черные усы дяди Павла не дадут усомниться в национальности его персонажа. На том и сговорились.

«Товарищи по палатке»[31] Андрей и Илья развесили по стенам классной комнаты срисованные схемы и планы всех великих сражений русской армии на суше и на море, а любимейшим их занятием стала игра в солдатики. Князь как-то рано утром зашел в детскую и был крайне удивлен, что оба его отпрыска уже не спят, а вовсю рубятся на «Бородинском поле» из одеяла.

За три недели Саша многого добилась. В доме с ней считались, с нянькой они пили чай по вечерам, и Агафья постепенно поведала гувернантке не только свою долгую жизнь, но и рассказала то, как подрастал в этом доме Кирилл Адашев, великий озорник и всеобщий любимец. Потом на долгие годы он уехал в Петербург, учился в кадетском Морском корпусе. Блестящим красавцем офицером вернулся в имение, женился на одной из самых красивых и богатых невест губернии, но что-то не пожилось молодым, князь опять надолго уехал, а княгиня, хотя и родила ему сыновей, все сохла да сохла и вскорости умерла.