Из бездны — к небесам - Картленд Барбара - Страница 27

Перегрин промолчал.

— Похоже, вас это не радует. А мне казалось, что вы терпеть не можете Бранскомба, — заметил Олчестер, — Это действительно так, но мне не нравится то, что ненависть к нему делает с вами.

— Со мной? — удивленно переспросил маркиз.

Уоллингхем помолчал, подбирая слова.

— Моя мать всегда говорила, что ненависть, как бумеранг, возвращается к тому, кто ненавидит, и причиняет ему больше вреда, чем тому, против кого она направлена.

— Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать мне таким странным способом, — ответил маркиз надменно. — Но не думаете же вы, что я должен был спустить Бранскомбу его непорядочную выходку во время розыгрыша дерби?

Перегрин ничего не ответил, и маркиз продолжал:

— Я уверен, что мой план мести весьма изящен и заслуженное возмездие не только унизит Бранскомба, но и больно ударит его по карману!

— Меня уже тошнит от разговоров о Бранскомбе! — с раздражением воскликнул Уоллингхем. — Эта идея мести превратила вас в чудовище. Я бы предпочел, чтобы Бранскомб, мошенничая, выиграл дюжину дерби, чем смотреть, как вы строите заговоры и плетете интриги. На мой взгляд, это унижает ваше достоинство!

Маркиз был поражен. За годы знакомства с Уоллингхемом дружба сблизила их сильнее, чем если бы они были братьями, но Перегрин никогда не говорил с ним в подобном тоне.

Маркиз был уже готов дать волю своему раздражению, но вспомнил, что слуги ждут, когда они уйдут из столовой, и могут услышать его слова. Он поднялся и позвонил в золотой колокольчик.

Дверь буфетной немедленно распахнулась.

— Вы звонили, милорд? — спросил, появляясь на пороге, дворецкий.

— Пришлите в библиотеку графин бренди, — распорядился маркиз и покинул столовую, размышляя о том, как ответить на обвинения Уоллингхема и доказать ему, что он, искажая намерения друга, в сущности, поддерживает Бранскомба.

Они перешли в библиотеку, которую Олчестер предпочитал всем другим комнатам, если хотел побыть один или в сугубо мужской компании.

Сумерки еще не наступили, но в библиотеке уже горели свечи, и в их мягком свете цветные кожаные переплеты книг на полках вдоль стен до самого потолка, покрытого изысканной росписью, выглядели особенно привлекательно.

Маркиз, впрочем, вряд ли замечал это, занятый своими мыслями. Когда дворецкий поставил на стоявший рядом с креслом столик графин резного стекла, он первым делом наполнил рюмку Уоллингхема и спросил:

— Вы, конечно, отправили обед мисс Кистны наверх, в ее комнаты?

— Конечно, милорд, я сделал это немедленно, но обед вернулся нетронутым. Мне сообщили, что юная леди не будет обедать.

С этими словами дворецкий вышел, а маркиз сказал раздраженно:

— Что за нелепость! Она не может отказываться от обеда, ведь она еще до сих пор недостаточно окрепла после трех лет жизни впроголодь!

— Очевидно, она слишком расстроена.

— Расстроена? — переспросил Олчестер, — Чем она может быть расстроена? Когда я смотрю на Бранскомба, как бы он ни был мне неприятен, мне всегда кажется, что он весьма привлекателен с женской точки зрения.

— Возможно, Кистна так не думает.

— Откуда вы это взяли? — спросил маркиз раздраженно.

— Мне кажется, что ответ на этот вопрос очевиден.

— И поэтому она дуется, прячась от нас в своих комнатах? Что с ней происходит? Боже милосердный, она получила шанс сделать самую блестящую партию, о которой любая женщина может только мечтать! Ее будущее обещает быть приятнее, чем если бы ей пришлось самой зарабатывать себе на хлеб.

— Она действительно собиралась сделать это?

— Она говорила что-то в этом роде. Естественно, я ответил ей, что единственно, в чем она имеет опыт, это работа в приюте. Но мне кажется, что с нее достаточно и того, что она там вынесла.

— Право же, Линден, вы были с ней слишком жестоки! — воскликнул Уоллингхем, и в его голосе прозвучало осуждение.

Маркиз снова посмотрел на него с изумлением:

— Я пытался дать ей понять, как ей повезло. В конце концов, она ничего не знает о Бранскомбе. Почему она не хочет выходить за него замуж?

В комнате повисло напряженное молчание. Видя, что Олчестер ждет, Перегрин был вынужден ответить:

— Как она может желать выйти замуж за Бранскомба, если она любит… другого?

Маркиз раскрыл было рот, чтобы возразить, но затем на лице его отразилось безмерное удивление. Он смотрел на Уоллингхема так, как будто видел его впервые в жизни.

Затем, не сказав ни слова, маркиз вышел из библиотеки, хлопнув дверью. Пройдя через холл, он устремился наверх по главной лестнице и, поднявшись на второй этаж, решительно направился к будуару Кистны. Но перед дверью он остановился, словно задумавшись о том, что он ей скажет, а возможно, пытаясь разобраться в собственных чувствах.

Затем он постучал. Ответом ему было молчание. Маркиз подумал, что Кистна, по настоянию миссис Дос, легла и уснула.

Он подошел к соседней двери и снова постучал. За дверью послышалось какое-то движение, потом она открылась, на пороге стояла миссис Дос.

При виде маркиза на лице ее отразилось изумление.

— Я пришел узнать, как здоровье мисс Кистны, — сказал он. — Я встревожился, узнав, что, она не стала обедать.

— Милорд, я думала, что мисс Кистна с вами.

Маркиз покачал головой.

— Ничего не понимаю! — воскликнула миссис Дос. — Внизу мне сказали, что мисс Кистна отказалась от обеда, и я подумала, что ей стало хуже. Поэтому, как только я сама пообедала, я поднялась наверх, но ее комнаты были пусты.

Словно желая убедиться в этом, маркиз отстранил экономку и вошел в спальню Кистны.

Одного взгляда на ее кровать было достаточно, чтобы увидеть: постель смята, но сейчас на ней никого нет.

— Когда я вошла сюда несколько минут назад, — продолжала рассказ миссис Дос, — я решила, что мисс Кистна передумала и спустилась к вам, ваша светлость. Дверца шкафа была, как может убедиться ваша светлость, открыта, и я подумала, что молодая леди, должно быть, переоделась без помощи служанки.

— Ее не было в библиотеке, — сказал маркиз. — И я не думаю, что она сидит в одиночестве в какой-нибудь гостиной.

— Конечно, нет, милорд! — воскликнула миссис Дос. — Но я только что подумала… ведь это могла быть мисс Кистна!

— Что — это?

— Я не подумала об этом раньше, но, когда я вошла в спальню, занавеска не была задернута. Я подошла к окну, и мне показалось, что я видела кого-то в белом, кто направлялся через лужайку к озеру.

— Не представляю, что мисс Кистне придет в голову пойти к озеру, когда вот-вот стемнеет.

— Возможно, ей было необходимо подышать свежим воздухом, милорд. Она была расстроена, очень расстроена, и это очень нехорошо для нее сейчас, потому что она все еще очень слаба после всего, что ей довелось вытерпеть в том жутком месте.

— Да, конечно, — поспешил согласиться маркиз.

— Милорд, я никогда не видела ее такой несчастной, — продолжала миссис Дос. — У меня сердце разрывалось, глядя на нее. Казалось, ей сообщили что-то очень-очень плохое.

Маркиз не сомневался, что миссис Дос сгорает от любопытства, но он промолчал, и экономка сказала:

— С вашего позволения, милорд, я бы постаралась ее найти. Нехорошо ей гулять одной по темному парку, да еще в таком состоянии. Как бы не случилось несчастья.

Маркиз внимательно посмотрел на экономку и, не сказав ни слова, вышел.

Вместо того чтобы спуститься по главной лестнице в холл, где у двери дежурил лакей, он быстро прошел до конца коридора, где была другая лестница, которая вела в восточное крыло огромного дома. По этой лестнице можно было спуститься к двери, выходившей прямо в парк.

Дверь была заперта, но маркизу потребовалось всего несколько мгновений, чтобы повернуть ключ в замке и отодвинуть оба засова. Он оказался на лужайке, отлого спускавшейся к самому озеру, скрытому за деревьями и кустарником. Странно, подумал Олчестер, почему Кистне пришло в голову отправиться именно сюда. Но тут он вспомнил один разговор, и это заставило его ускорить шаг.