Исполнение желаний - Картленд Барбара - Страница 2

— Мистер Тони! Оливия вскрикнула.

— Что с ним? Он… не ранен?

— Его арестовали, мисс Оливия! Его арестовали два новых конюха. Они обвиняют вашего брата в воровстве.

— В воровстве? Что ты имеешь в виду?

— Мистер Тони катался на одной из лошадей, которые принадлежат его сиятельству. Красивый черный жеребец, помните? Тони на нем скакал, брал препятствия.

Тэд замолчал, чтобы перевести дыхание.

— Продолжай! — сказала Оливия.

— А они поскакали за ним, догнали, вернули в дом, заперли в конюшне и сказали его сиятельству, что он — вор!

— Никогда не слышала ничего более забавного, — произнесла Оливия со вздохом облегчения. — Слава богу, Тони не ранен!

Новые конюхи, к сожалению, не знали, что старый герцог всегда разрешал мальчику кататься на своих лошадях. Ему нравилось наблюдать, как Тони пытается обучать необъезженных молодых жеребцов.

— А что сталось с жеребцом? Где его Тони взял?

— Конюхи объезжали лошадей, когда услышали, как запищал кролик в лесу. Видно, попал в ловушку.

Оливия подумала, уж не один ли это из тех капканов, которые расставлял Тэд со своими друзьями, но ничего не сказала.

— Итак, они привязали лошадей и поспешили в лес. А в этот момент мистер Тони увидел, что лошади свободны. Он отвязал одного жеребца, вскочил на него и поскакал по полю.

Теперь Оливия имела полную картину того, что произошло в имении. Конечно, Тони вел себя недопустимо беспечно, особенно последнюю неделю, когда новый герцог уже прибыл в Чэд. Она, говорила брату, что он не должен больше брать лошадей.

Нужно вначале спросить позволения у нового хозяина, — сказала она твердо.

— А откуда он узнает, — капризно возразил мальчик, — если не увидит меня?

— Рано или поздно это может случиться. А ты знаешь, всегда неприятно просить об одолжении в тот самый момент, когда тебя в чем-то уличили!

Мальчик послушал сестру и перестал ходить на конюшню. Вместо этого он целыми днями пропадал в лесу или бесцельно слонялся по дому.

— Фермер Джонсон расценил как огромное неуважение то, что его сиятельство еще не навестил его! — объявил он однажды за чаем. И леди Мэрриот отправила ему приглашение на чай, а он даже не удосужился ответить.

Леди Мэрриот была очень старой и почти слепой дамой. В глубине души Оливия понимала, что это отнюдь не самое веселое общество. Но, вместе с тем, совсем не обязательно быть таким грубым.

— У всех Вудов прекрасные манеры, — обычно говорила им мать, — и я не хочу, чтобы вы были исключением из правил.

С детства их приучали прежде всего думать о других, а потом о себе. Они держались ровно и уважительно со всеми, невзирая на то, кто перед ними — слуга или господин. Такой пример подавали и их родители!

Наконец Оливия произнесла:

— Спасибо, Тэд, что пришел и рассказал мне о случившемся. Я немедленно отправлюсь в Большой Дом и постараюсь объяснить его сиятельству, что мистер Тони совсем не намеревался украсть его лошадь.

— Надеюсь, он послушает вас, мисс Оливия. Я слышал, что его сиятельство собирался задать Тони взбучку.

Оливия больше не слушала. Она опрометью бросилась наверх за шляпкой. Торопливо сказав Бесси, куда она направляется, Оливия побежала кратчайшим путем через парк в Чэд-хауз.

Это было совсем недалеко. Грин Гэйблз, дом в котором они жили, находился рядом с парком, фактически на его окраине. Поэтому девушка шла не по дороге, а прямиком, между деревьями. Она двигалась так легко, что даже не потревожила пятнистого оленя, прилегшего в тени развесистого дуба. В другое время она непременно задержалась бы, чтобы полюбоваться гладью озера, которое, казалось, вобрало в себя всю голубизну неба. Величественный дворец, сверкавший на солнце сотнями окон, украшенный старинными статуями, виднелся невдалеке.

Она с детства любила Чэд. Он уже давно стал частью ее жизни, ее души.

Сейчас она спешила, хорошо зная характер Тони. Если его действительно посадили под арест, он начнет бурно протестовать и негодовать.

Слава богу, наконец, она добежала до парадного крыльца. Дверь ей открыл мистер Аптон, дворецкий.

— Доброе утро, мисс Оливия! — сказал он своим глубоким хорошо поставленным голосом.

— Доброе утро, Аптон! Я слышала, мистер Тони попал в беду. Могу я видеть его сиятельство?

Ей показалось, что Аптон некоторое время колебался, прежде чем произнес:

— Подождите в приемной, мисс Оливия! Я доложу о вас герцогу!

Он выглядел очень озабоченным, и Оливия начала по-настоящему волноваться, чувствуя, что герцог не на шутку рассердился на мальчика. Но не может же он быть таким глупым и не понимать, что это всего лишь мальчишеская выходка!

Оливия осталась одна в красивой, богато украшенной статуями и другими произведениями искусства зале. На стенах висели старинные портреты в массивных позолоченных рамах. Между тем Аптон приблизился к кабинету и нерешительно остановился. За дверью слышались голоса. Разговор шел на высоких тонах. Аптон узнал голос Джеральда Вуда. Тот говорил:

— Если вы не поможете мне, то меня, вне всякого сомнения, заберут в тюрьму, и в семье разразится скандал!

— Едва ли в этом вы можете винить меня, — голос герцога звучал холодно. В то же время он говорил быстро, проглатывая некоторые буквы в словах. Речь его звучала отрывисто, словно приказы командира.

Герцог сидел за письменным столом. Это был очень красивый мужчина лет тридцати тридцати пяти. В его серых глазах застыло суровое выражение, и они казались стальными, губы были плотно сжаты, и весь его облик выдавал в нем военного.

— Но послушайте, — настаивал Джеральд Вуд. — Да, я знаю, я повел себя безрассудно и глупо, но кузен Эдвард всегда помогал мне в таких случаях. В конце концов, я наполовину ваш брат.

— Вот именно, наполовину, — сухо заметил герцог.

Джеральд молча посмотрел на него. Трудно было представить себе, что на месте покойного герцога стояли не Уильям или Джон, с которыми он был дружен с детства, а этот чужой и неприветливый человек, унаследовавший титул герцога Чэдвуда. С первого взгляда Джеральд понял, что у него не может быть ничего общего с этим надменным солдафоном. Теперь ему стала понятна та история, которую он не раз слышал с детства. Она касалась нового герцога.

Отец Джеральда женился совсем молодым человеком на женщине по имени Ханна. Она была из хорошей семьи. Их брак считался удачным, однако никто не брал в расчет их темперамент: молодые люди были полной противоположностью друг другу.

Лайонел Вуд был общительным и обаятельным человеком, душой любой компании, легко сходился с людьми. Его любили и друзья, и слуги. Он был незлоблив и легко прощал чужие грехи. «Дайте ему еще один шанс», — обычно говорил он про того, кто сделал что-нибудь не так.

Джеральд считал своего отца самым замечательным человеком на свете. Однако, когда он подрос, то понял, как глубоко несчастлив был тот в первом браке.

Ханна оказалась вздорной и мелочной особой. Она сразу же невзлюбила друзей своего мужа. В Лондоне ее неприятно поразили роскошь и нравы высшего общества, в котором они вращались. Она постоянно придиралась к мужу, подозревала и ревновала его. Наконец, когда напряжение между супругами достигло апогея, она оставила мужа и вернулась к родителям, забрав с собой без разрешения Лайонела Вуда их единственного ребенка — мальчика, который при рождении получил имя Ленокс.

Пять лет Лайонел Вуд добивался от жены согласия на развод и вскоре снова женился. Его вторая жена походила на него. Это была веселая жизнерадостная женщина, буквально излучавшая доброту. С рождением Джеральда пустота, которая образовалась в душе Лайонела после исчезновения первого сына, заполнилась. Он был слишком горд, чтобы просить Ханну отдать Ленокса. Да в конце концов, его шанс на получение титула был весьма незначительным, чтобы беспокоиться о возвращении наследника.

Сколько себя помнил Джеральд, в их доме всегда царили веселье и счастье. Несмотря на то, что денег было немного, жили на широкую ногу, и, казалось, никто не задумывался о том, откуда они берутся. Неудивительно, что когда Джеральд достиг зрелости, ему трудно было отказаться от всех удовольствий красивой жизни в Лондоне. К тому времени его родителей уже не было в живых, и он со всем безрассудством молодости бросился в пучину наслаждений. Карты, женщины… различные экстравагантности, которые царили при дворе Георга IV. Его интерес к жизни был ненасытным. С одинаковым удовольствием он посещал кулачные бои в Уимблдоне и скачки в Ньюмаркете, прослыв вскоре азартным картежником и завсегдатаем многих известных игорных клубов типа «Киприотс». Джеральда, или Джери, как звали его друзья, не раз встречали в фешенебельных публичных домах в окружении легкомысленных девиц и великосветских щеголей.