Исчезнувшая герцогиня - Картленд Барбара - Страница 3

Мистер Мак Кейт вопросительно уставился на нее, и она пояснила свои слова:

— Я не намерена отправлять Мэри-Роуз в Шотландию, особенно одну. Если вы рассчитывали на то», что я мгновенно соглашусь на это, вы очень ошибались.

Ее голос звучал возбужденно, сердито и твердо. Мистер Мак Кейт ровно ответил:

— Мне поручено, мисс Уиндхэм, доставить Мэри-Роуз и ее няню или попечительницу в замок Рэннок, — У нее нет ни няни, ни попечительницы! — выпалила Фиона.

— В таком случае в роли ее сопровождающей должны будете выступить вы, мисс Уиндхэм, — все таким же уравновешенным тоном сказал мистер Мак Кейт.

Его заявление было для Фионы столь поразительным, что она замерла.

Ее глаза, расширенные от гнева и неожиданности, еще больше потемнели. Мак Кейт улыбнулся, и в это мгновение, как ей показалось, его невозмутимое лицо просияло.

— Признаюсь, мне было бы любопытно посмотреть на вас, мисс Уиндхэм, в тот момент, когда вы заговорите о Мэри-Роуз с его светлостью, — сказал он. — Наверняка вы поведете беседу так же смело и горячо, как сейчас.

Его слова подействовали на нее странным образом: она немного успокоилась.

— Я не оробею при виде герцога, если вы на это намекаете, мистер Мак Кейт. И хочу заметить, что главным для меня является счастье моей племянницы. Очень сомневаюсь, что кто-нибудь в замке Рэннок станет думать о том же самом.

— Время покажет. — Лицо Мак Кейта приобрело прежнее непроницаемое выражение. — Был бы вам весьма признателен, мисс Уиндхэм, если бы вы приготовились к путешествию как можно быстрее.

Фиона поднялась со стула, прошла к окну и взглянула на розы в саду.

В ее голове творилась полная неразбериха.

Она ненавидела герцога и всех тех, кто посмел нанести ее зятю столь серьезное оскорбление, и предпочитала вообще не думать о Шотландии, решив когда-то, что эта тема для нее навсегда закрыта. И никак не ожидала, что в один прекрасный день жизнь поставит ее в столь затруднительное положение.

Конечно, от ее внимания никогда не ускользала находившая на Иака грусть: временами он ужасно тосковал по той земле, где родился и вырос.

Порой в жаркие августовские дни, когда растения в садах Англии чахли от недостатка влаги, она видела по выражению его глаз, что он думает о туманах над холмами, о шотландских куропатках, летящих над вереском, о ручьях, бегущих серебряными каскадами вниз по узким расщелинам.

В эти периоды Фиона замечала также, что ее сестра старается относиться к мужу более заботливо и бережно. Роузмэри никогда не забывала о том, чем пожертвовал ради их совместного счастья ее Иан.

Казалось невероятным, что вражда между Ианом и его семейством могла длиться на протяжении целых восьми лет — с того самого момента, когда он объявил о намерении жениться на Роузмэри и до самой их гибели во время железнодорожной аварии.

Тогда предстоящее путешествие в Лондон на поезде казалось им невероятным приключением. Ранее на протяжении долгих лет они ездили туда в экипаже. Иан сам управлял лошадьми, причем весьма мастерски.

Фиона всегда мечтала о том, чтобы сестра с зятем приобрели наконец других лошадей — породистых, крепких скакунов.

Вынужденная необходимость порвать отношения с семьей и променять огромное имение, известное как Земля Рэннок, на английский дом землевладельца-дворянина и прилегавший к нему участок в несколько акров никогда не печалила Иана. По крайней мере он вел себя так, будто вполне доволен тем, что имеет.

Фиона не знавала ни одной другой супружеской пары настолько же счастливой, как Иан и ее сестра.

Он влюбился в самый неожиданный момент при весьма невероятных обстоятельствах. Фионе рассказывали эту историю несчетное количество раз, и она всегда вновь и вновь с удовольствием слушала ее.

— Я шел вниз по Бонд-стрит. Вдруг начался дождь, — не уставал Иан делиться с Фионой впечатлениями о том сказочном дне. — Наемных экипажей, как обычно бывает, поблизости не оказалось. Дождь усиливался, превращаясь в настоящий ливень, и я, желая укрыться, вбежал во входную дверь ближайшего здания. В те минуты меня занимала одна мысль: сколько времени мне суждено потерять из-за этого проклятого дождя?

В этом месте Иан неизменно делал паузу: хотел, чтобы его рассказ был более впечатляющим.

— Вдруг я услышал звуки музыки и лишь тогда понял, что кто-то играет на пианино. Мелодия буквально зачаровала меня. Я огляделся по сторонам и увидел, что нахожусь в концертном зале. Дождь и не думал заканчиваться, поэтому я решил спокойно насладиться музыкой.

— И, махнув рукой на шотландскую привычку с осторожностью относиться к незапланированным затратам, купил билет! — шутила Фиона.

— Его стоимость казалась ничтожной по сравнению с возможностью взглянуть на человека, умеющего так потрясающе играть на пианино, — с жаром отвечал Иан.

— Ты, наверное, не ожидал тогда, что этим человеком окажется женщина? — подключалась к беседе Роузмэри.

— Естественно, не ожидал! — отвечал ее муж. — Я представлял, что увижу за инструментом длинноволосого мужчину, непременно иностранца!

— И что же? — кокетливо склоняя набок голову, спрашивала Роузмэри.

— Я увидел ангела! Восхитительного, прекрасного! В самых светлых своих мечтах я не встречал никого подобного! — с чувством провозглашал Иан.

Через неделю после знакомства с Ианом сестра призналась Фионе, что оба они влюблены друг в друга до безумия и что продолжать жить отдельно просто не в состоянии.

Иан написал отцу письмо, в котором известил его о решении жениться на Роузмэри Уиндхэм.

Он был кристально честным человеком и уже в первом письме родителю поведал о том, что его невеста необыкновенно талантливая пианистка, а ее семья находится в затруднительном финансовом положении.

Рассказал и о том, что Роузмэри вынуждена давать концерты. С гордостью написал также, что музыкальные критики называют его будущую супругу «исключительно одаренной», а иногда даже «гениальной».

Если бы Иан знал, какова будет реакция отца, то они с Роузмэри обвенчались бы, не дожидаясь его ответа.

Старый герцог строго-настрого запретил сыну «жениться на презренной англичанке, актриске и, несомненно, проститутке».

Иана потрясло письмо отца. Он хорошо знал старого герцога и предполагал, что его решение жениться ему не понравится, но не ожидал ничего подобного. Для Роузмэри ответное послание из Шотландии явилось настоящим ударом. Она прибежала к собственному отцу и, обливаясь горькими слезами, бросилась ему в объятия.

— Я не смогу теперь выйти за него замуж! Я не имею права портить ему жизнь! — в отчаянии кричала она. — Вместе с тем не представляю, как буду существовать без него.

Об отмене свадьбы Иан не желал и слышать и вскоре женился на Роузмэри, прекрасно сознавая, что никогда не дождется прощения отца.

Два года спустя герцог скончался. Иан был уверен, что его старший брат, которого он очень любил, свяжется с ним, и преграды, на протяжении всего этого времени не позволявшие ему навещать родной дом, исчезнут.

Новый герцог, однако, не пожелал налаживать отношения с отверженным Ианом.

Фиона чувствовала, как надежда, долгое время гревшая душу ее зятя, постепенно угасает. Его брат и весь их клан своим молчанием ясно давали ему понять, что не желают его появления в замке. Позднее Иану пришлось смириться со своим положением и навсегда забыть о возвращении в семью.

— Если бы брат Иана хотя бы попытался понять его! — негодующе говаривала Роузмэри Фионе. — И как они могут так поступать с ним? Ведь он — человек исключительный во многих отношениях!

Она обиженно всхлипывала, добавляя:

— И ни разу в жизни в разговоре со мной не отозвался о герцоге нелестно. Он просто не способен на злобу. Хотя я сердцем чувствую, что творится в его душе.

Вспоминая сейчас обо всем этом, Фиона представляла, каким человеком может оказаться нынешний герцог Стрэтрэннока: бесчувственным и жестоким.

А ведь он знал как никто другой о беспредельной любви брата к родной Шотландии. Но посчитал необходимым продолжить наказывать его после смерти отца за глубокое чувство к женщине. Которая, кстати, была вовсе не «актриской», а невероятно талантливым музыкантом.