Игра любви - Картленд Барбара - Страница 9

– Улыбнись! – сказал он. – Ты получил то, что хотел. И хотя, несомненно, наступит день расплаты, это будет не завтра!

«Ошибаешься, – хотелось сказать графу, – именно завтра».

Но он только молча выпил свой бокал.

Постепенно Инчестер почувствовал, что его разум, если и не прояснился, то по крайней мере от вина одурманился настолько, что уже можно было не думать вовсе.

Словно издалека до него донесся голос сэра Антони:

– Когда ты последний раз ел?

– Не помню, – отвечал граф, – наверное, за завтраком.

– Так давай сейчас перекусим, а потом я угощу тебя обедом не хуже того, что подают в Карлтон-Хаус.

Они заказали сандвичи с ветчиной.

Поев, граф действительно почувствовал себя лучше.

Они допили шампанское.

Сэр Антони предложил отправиться к нему на квартиру, чтобы переодеться к обеду.

– К счастью, у нас почти один и тот же размер, – заметил он, – только талия у тебя потоньше моей. Несомненно, из-за твоей тяжелой работы.

И, засмеявшись, добавил:

– Пока ты работал на земле, я-то трудился в постели!

Граф знал, что сэр Антони очень гордится своим успехом у женщин. Не меньше, чем сам граф – своим искусством верховой езды и фехтования.

Друзья сели в фаэтон сэра Антони, который ждал его возле клуба, и направились на ХафМун-стрит.

У сэра Антони была большая квартира с удобной спальней, которую он мог предоставить в случае необходимости своим гостям.

Сейчас сэр Антони приказал камердинеру приготовить ванну для графа.

– И, – добавил он, – подбери вечерний костюм для его светлости.

Граф с наслаждением погрузился «в горячую ванну, приготовленную для него рядом с растопленным камином.

Он смыл с себя лондонскую грязь и почувствовал, что его ярость поутихла. Ему уже больше не казалось, что сердце в его груди окаменело от боли и унижения.

После ванны граф надел шикарный фрак с модным галстуком из гардероба сэра Антони и черные рейтузы, которые ввел в моду принц-регент.

Теперь Инчестер чувствовал себя другим человеком.

– Последняя ночь моей свободы, т – сказал он своему отражению в зеркале.

И еще раз поклялся себе, что после возвращения в Инч-Холл никто не увидит его жену.

Это означало, что и ему отныне предстояло превратиться в отшельника.

Граф вошел в гостиную и увидел сэра Антони в вечернем великолепии.

– Похоже на старые добрые времена, Тони, – заставил себя улыбнуться Инчестер, – когда мы вместе отправлялись на поиски приключений.

– По-моему, не очень. – отвечал сэр Антони, – но все зависит от тебя.

– Я полностью в твоем распоряжении.

– Тем более все совсем по-другому! – засмеялся его друг.

Первым делом он повел графа в таверну «Под соломенной крышей», которая славилась отменной кухней.

– Не хуже, – повторил сэр Антони, – чем готовит шеф-повар принца-регента в Карлтон-Хаус.

По мере того как одно блюдо сменяло другое, граф все больше утверждался во мнении, что только французский шеф-повар мог приготовить, создать такие кушанья.

Им предложили на выбор мадеру, рейнвейн, шампанское, эрмитаж, бургундское, бордо и портвейн.

К большому разочарованию официанта, граф отказался перепробовать все вина и вместо портвейна заказал небольшой бокал бренди.

После обеда друзья отправились в Уайт-Хаус, где графу приходилось бывать прежде.

С легким цинизмом он заметил, что это место совсем не изменилось. Разве что постоянные клиенты стали старше, а голос мадам еще пронзительнее.

По-прежнему крупье призывал делать ставки, а возбужденный крик сопровождал чей-то выигрыш.

Те же стоны раздавались, когда кому-то не везло.

Возле богатых клиентов у игральных столов располагались самые известные лондонские проститутки.

– Их называли по-разному: блудницы, монахини, нечистые голубки, весталки – все эти слова означали одно и то же.

Все они казались похожи друг на друга и разговорами, и нескрываемой алчностью.

При появлении графа и сэра Антони они завизжали от восторга.

Те, кто еще не был занят, бросились навстречу друзьям. Они висли у мужчин на руках, призывно заглядывая им в глаза и подставляя губы для поцелуя. Одна из них что-то зашептала графу на ухо, видно с твердым намерением соблазнить его. Но он отрицательно покачал головой.

Сэр Антони заказал вина для двух девушек, которые показались ему наиболее привлекательными.

Немного поболтав и посмеявшись с ними, сэр Антони тихо спросил, так, что его никто не мог слышать, кроме графа:

– Не хочешь ли ты подняться наверх с кем-нибудь из них?

– Я – нет, – твердо ответил граф.

– Тогда пойдем отсюда.

Сэр Антони оставил девушкам несколько соверенов, и друзья направились к экипажу.

– Куда теперь? – спросил сэр Антони.

– Не имею ни малейшего представления.

Это твой вечер.

– Прекрасно, в таком случае мог отправляемся в Волвс-Клуб.

Граф удивленно поднял брови.

– Это что-то новенькое.

– Тебе понравится. Все его члены связаны с театром.

Сэр Антони рассказал, что этот клуб собирается в Харп-Гаверне, широко известной как «Театральный Дом» и расположенной рядом с театром Друри-Лейн.

Там давалось представление, выступали два неплохих певца, все это в сопровождении забавных «превращений», грязных шуточек и множества красивых женщин.

Там подвизались известные актрисы.

Там, не обращая внимания на представление, продолжали партии заядлые картежники.

Там женщины работали на грабителей-сутенеров, которые всеми правдами и не правдами проникали в любой клуб или таверну.

Все это было очень забавно, и граф не удивился бы, увидев там членов Будл – или Уайт-Клубов.

Оттуда друзья перебрались в Коул-Холл, который содержал Роде.

Эдмунд Кин, гениальный актер, посещал это заведение каждую ночь, пока не открылся Волвс-Клуб.

Вне сцены Кин был человеком со странностями.

Но в этот вечер друзья его не встретили.

Сэр Антони разузнал, что после представления Кин ненадолго заходил в Коул-Холл, но быстро ушел.

– Одному Богу известно, чем он занимается, – сказал сэр Антони. – Он часто седлает свою любимую лошадь и сломя голову несется через весь ночной Лондон и дальше – прочь из города.

– Почему он это делает? – спросил граф.

– Он перескакивает через шлагбаумы на заставах, как разбойник с большой дороги, пугая всех дикими возгласами. А ранним утром возвращается к себе домой, покрытый пылью и полумертвый от усталости.

Граф подумал, что скорее всего актеру необходима такая разрядка после особенно трудных ролей.

Ему представилось, что наступит такой день, когда и ему придется в бешеной скачке искать забвения от ненависти к жене и мыслей об унизительной зависимости от ее денег., – Ну вот, ты снова помрачнел, – заметил сэр Антони. – Куда еще тебя отвести?

– Никуда. Давай вернемся к тебе и ляжем спать.

– Сейчас только три часа. Может, вернемся в Уайт и сыграем несколько раздач? А хочешь, можем отправиться в Уоттьер.

– Ни то, ни другое.

Тридцать соверенов, которые вручил ему Растус Грун, граф оставил в запертом ящике на квартире сэра Антони.

У него не было ни малейшего желания: тратить хоть часть этих денег в Лондоне.

Каждый пенни он был твердо намерен использовать, чтобы помочь тем людям, которые трудились на его земле.

Инчестер, не стесняясь, позволил сэру Антони заплатить за обед. Его друг был очень богат, и, предлагая помочь графу, он был совершенно искренен. Пять сотен фунтов мало что значили для него.

Графу было известно, что многие молодые люди спокойно паразитируют на своих богатых друзьях, но сам он поклялся много лет назад, что никогда не позволит себе этого, Друзья вернулись на Хаф-Мун-стрит, и граф сказал:

– Спасибо, Тони. Сегодняшний вечер доставил мне огромное удовольствие, и я его запомню надолго.

– Ради Бога, Гас! Ты молод, здоров! Не надо хоронить себя в деревне. В этом мире столько интересного, кроме твоего дома, твоего хозяйства и твоих людей, которые так надоедливы и о которых ты так беспокоишься.