Шах королеве. Пастушка королевского двора - Маурин Евгений Иванович - Страница 36

Прошло с полчаса, но в течение их ровно ничего не случилось. Вдруг девушка увидела корпус довольно большой баржи, быстро поднимавшейся вверх по реке. Это была двадцатичетырехвесельная галера, выкрашенная в светло-голубую краску и отделанная бронзовыми украшениями. На палубе виднелась каютная надстройка, окна которой были завешаны спущенными шелковыми голубыми занавесями, отливавшими золотом в лучах яркого полуденного солнца.

Дойдя до высоты города, галера повернула и вдвинулась в небольшой проток между левым берегом и небольшим, заросшим зеленью островком. Тут она бросила якорь, и длинные весла, взметнувшись в последний раз вверх, безжизненно поникли к воде.

В то же время на лестнице послышались быстрые шаги, дверь в соседнюю комнату отворилась, и голос Серафины произнес:

– Вот сюда пожалуйте, ваша милость!

– Хорошо, ступайте! – послышалось в ответ.

«Гм… – подумала Беатриса. – Почему этому юноше надо наблюдать за галерой из окна, когда проще было бы взять лодку и отправиться на судно?»

Девушка прилегла на подоконник и высунулась в окно, как только могла дальше. Поглядывая то на соседнее окно, то на галеру, она заметила, что из первого высунулась рука, взмахнувшая несколько раз в воздухе белым платком. В ответ на это одна из шелковых занавесок галеры слегка отодвинулась, и оттуда тоже махнули белым платком. Тогда в окне гостиницы показался голубой платок. Шелковая занавеска галеры снова раздвинулась, и из-за нее опять появилась рука с белым платком и стала производить ритмические, резко отделяемые интервалами движения. Очевидно, тут имело значение уже не помахивание, как в первый раз, а определенный счет взмахов. Беатриса сосчитала последние: их ровно девять! Вслед за этим занавеска снова задвинулась. Сосед Беатрисы отошел от окна, распахнул дверь и крикнул:

– Эй, есть тут кто-нибудь? Приготовьте мне постель и закройте ставни!

«Так! – подумала Беатриса. – Кое-что я уже понимаю. Платок из гостиницы означал: «Я – здесь!», платок с галеры: «Вижу!». Затем юноша собирается спать до вечера, а платок на галере махнул девять раз. Это должно означать: «Увидится в девять часов». Ну, а голубой платок? Он мог означать только: «Препятствия нет, путь свободен». Значит, свидание состоится в гостинице».

Одобрительно кивнув самой себе за сообразительность, Беатриса продолжала наблюдать. Но наблюдать было нечего; на галере не видно было ни малейших признаков жизни, а легкий храп в соседней комнате свидетельствовал, что таинственный юноша безмятежно отдался объятиям Морфея. Таким образом, оставалось ждать вечера.

Беатриса пообедала, навестила еще раз Тибо и с тоской задумалась, как убить остающееся время. Вдруг ей пришла в голову счастливая мысль. Расспросив, где именно находится хозяйская лодка, девушка спустилась к реке, прыгнула в утлый челнок и сильными, ловкими движениями весла направила его вверх по течению, придерживаясь правого берега. Затем, далеко опередив галеру, Беатриса пересекла реку, повернула лодку и пустила ее вниз по течению, бесшумно правя веслом так, чтобы челнок попал в проток между левым берегом и островком.

Медленно спускаясь по течению, лодка с девушкой без единого всплеска тихо прошла вдоль борта галеры. Но там по-прежнему не чувствовалось ни признака жизни. Только на носу сидели два матроса, шепотом разговаривавшие между собой, и, когда один из них вдруг начал смеяться, другой с испугом остановил его.

Таким образом, Беатриса ровно ничего не узнала. Но тем не менее она была довольна: прогулка по реке была очень приятна сама по себе, да и значительная часть времени была таким образом убита.

Уже начинало смеркаться, когда девушка вернулась в гостиницу. На пороге ее встретила Серафина, которая заботливо сказала:

– Слава Тебе, Господи, что вы вернулись, барышня! Вот бы никогда не поверила, что благородная девица так ловко справляется с лодкой, словно заправский рыбак. Только хорошо ведь все, что хорошо кончается! Смотрите-ка, какие тучи нашли! Того гляди, поднимется буря!

Дай Бог! – мысленно ответила Беатриса. – Чем темнее будет вечерок, тем лучше!»

– Не хотите ли покушать? – продолжала тем временем заботливая орлеанезка. – У меня курица жарится, а то можно моментально свежую рыбу зажарить или…

– Нет, что вы, милая Серафима, я еще не успела проголодаться, – ответила девушка.

– Ну так вам уже придется удовольствоваться холодным ужином в своей комнате, потому что молодой барин, приехавший утром, будет угощать приятеля и хочет поболтать с ним без помехи. С восьми часов мы больше никого не пустим в зал!

– О, я не прихотлива! – ответила Беатриса, у которой сердце забилось особым охотничьим трепетом. – Принесите мне в комнату холодного мяса, вина и каких-нибудь сладостей на десерт!

Девушка поднялась к себе и выжидательно уставилась взором в небо: действительно, с запада медленно наползала громадная, тяжелая туча и с каждой минутой мрак становился все гуще и гуще!

III

После того как на дальней церковной колокольне пробило восемь, Беатриса потушила огонь в своей комнате и уселась у открытого окна. Вдали на галере чуть светились огоньки; кругом царили мрак и полная, гнетущая тишина.

Но вот в соседней комнате послышались скрип кровати, протяжный зевок. Ряд дальнейших шорохов свидетельствовал, что сосед занялся туалетом. Затем послышался стук раскрываемых ставней, и снова воцарилось полное молчание.

Прошло немного времени, и вдруг Беатриса заметила, что в стороне, где стояла галера, один из огоньков пришел в движение, описывая крестообразные взмахи. Вслед затем сосед поспешно вышел из комнаты. Беатриса напрягла все свое зрение и вскоре заметила, что от гостиницы вниз по берегу Луары спускается какая-то блестящая точка; очевидно, таинственный сосед шел с фонарем навстречу своему гостю. Тогда, не раздумывая долго, Беатриса накинула на плечи темный дорожный плащ и тише мыши выскользнула из комнаты. Осторожно опустившись по лестнице, она шмыгнула к выходу и притаилась там в ожидании дальнейшего.

Вскоре на реке послышался тихий плеск весел, затем на откос к гостинице стали взбираться две светящиеся точки. Беатриса напрягла слух до последней возможности, и ей удалюсь уловить окончание фразы соседа:

– … только какая-то девчонка. Вообще идеальнее ничего себе представить нельзя: полная изолированность – ни подслушать, ни подсмотреть! Да и некому.

– Вообще, милый мой, – ответил другой, довольно неприятный, слегка скрипучий голос, – по правде сказать, я совершенно не понимаю, к чему понадобилось окружать наше свидание такой таинственностью? Как видишь, я в точности подчинился, но…

Тут оба собеседника вошли в общую комнату гостиницы, и захлопнувшаяся за ними массивная дубовая дверь погасила остальные звуки.

Беатриса осторожно направилась вдоль фасада дома, стараясь найти такое место, откуда можно было бы хоть что-нибудь увидеть или услышать. Но из-за плотных ставней звуки совершенно не доносились, а в попавшуюся маленькую щелочку Беатриса могла лишь видеть, что собеседники примостились подальше у окон – почти у самого очага. На госте таинственного соседа была надета черная полумаска, перед собеседниками стояло несколько бутылок вина. С кислой улыбкой Беатриса должна была сознаться, что всего замеченного слишком мало и что обстоятельства складываются очень плохо для ее любопытства.

Вдруг девушку осенила блестящая мысль. Со всей быстротой, допускаемой необходимой осторожностью, она вошла в дом, поднялась с себе в комнату, тихонько пододвинула кресло к борову, открыла отдушину и явственно услышала голос соседа:

– Всем этим и объясняется эта таинственность. Там ведь тоже принимают свои меры, и было бы рискованно без надлежащих предосторожностей подойти к такой важной политической тайне!

«Люблю политические тайны!» – подумала Беатриса и с полным комфортом откинулась на спинку кресла.

– Политическая тайна? – насмешливо переспросил скрипучий голос. – Но, поскольку я понял, дело касается самой обыкновенной любовной интриги, и моей возлюбленной супругой руководит, конечно, только чувство оскорбленной любви.