Успешный бизнес в 6 «Б» - Матвеева Людмила Григорьевна - Страница 44

– Ушел Степа, – печально призналась наконец она, – муж вышел за газетой, Степа в это время выскользнул за дверь.

– Куда?

– Зачем? Что сказал?

Редакторша вздыхала, отворачивалась, потом решилась:

– Степа сказал: «Нудная ты тетка» – и ушел. А я ничего такого нудного не предлагала, просто хотела его помыть – он же скитался неизвестно где. А он рассердился: «Я на тебя обиделся. У адвоката не мыли, учительница английского даже лапы мне не вытерла, хотя на улицах грязь. Писательница никаких разговоров о гигиене не вела. А ты зануда».

– И ушел? Совсем? – девчонки огорчились, но и гордились Степой. Смешанные чувства довольно часто бывают у них. – Не хотел терпеть такого отношения, и салат не помог.

– Тем более – без укропа.

Тут Синеглазка не удержалась, она вкусно готовит, лучше всех в клубе бывших обиженных:

– Без укропа какой же салат? Неправильный салат.

Новенькая Татьяна сказала:

– А я готовить совсем не умею, но мужчины мне всю жизнь прощали.

– Прощали, – Кассирша хмыкнула, – а где же они все? Одна живешь?

– Одна. Но это мой выбор – не люблю зависеть ни от кого.

– Знаем, знаем, – зашумели девчонки, они наслушались в клубе разных мнений. «Не хочу замуж» говорят обычно те, кого не зовут. Так считают не все, но Кассирша говорит об этом открыто. А Сильная не говорит открыто, но про себя частенько об этом думает.

– У меня и сейчас большой успех, – уверенно сказала Татьяна, – только я им не пользуюсь.

Хохот был ей ответом. Она захлопала махрово накрашенными ресницами, не поняла:

– Что я такого сказала?

– Удачно сострила, – отозвалась Сильная, – с тобой помрешь, Татьяна.

– Эту шутку про успех я первая придумала, – сказала Лидка.

Татьяна задумалась, потом ответила:

– Я вообще остроумная, Семен говорил, и Дима, помню, так считал.

– Это от которого вы ридикюль роняли? – спросила Лидка.

– Да, роняла, я впечатлительная, а он производил на меня большое впечатление. Если я вызываю у вас иронию, я к вам ходить не буду. Неужели я смешная?

– Все мы иногда смешные, – философски заметила Сильная, – у нас здесь отношения дружеские, мы все на «ты», откровенничаем, стараемся понять других. Ты, Татьяна, умеешь понимать других?

Татьяна не знала, что ответить. Потом сказала:

– Я вообще-то больше люблю говорить, а не слушать.

– И говорить только о себе, – добавила Синеглазка, – это как-то научно называется, мне Галина Петровна рассказывала.

– Эгоцентризм, – Сильная образованная, она многое знает, – сосредоточенность на себе. Но мы Татьяну осуждать не будем, правда?

– Тем более я учительница, нервная работа, – тут же подхватила Татьяна, – напряжение жуткое. Дети теперь знаете какие?

– А какие? – с вызовом спросили девчонки. – Нет, скажите – какие?

– Слишком умные, – начала перечислять Татьяна Васильевна, – вот главное – слишком умные. Даже самый из них глупый все равно слишком умный. И с ними трудно – ехидство, цинизм, раннее развитие.

– Умные – это хорошо, – убежденно сказала Сильная.

И тут же девчонки подхватили:

– Умными ругают только глупые!

– Я не глупая, – без обид ответила Татьяна Васильевна, – я легкомысленная, а это и есть женственность.

Сильная задумалась, сказала:

– Права Татьяна Васильевна, я, например, поздно додумалась: мне не хватает знаете чего?..

– Ну не глупость же тебе понадобилась? – спросила, смеясь, Сиреневая. – Для успеха и легкомыслие не всегда в кассу. Оно иногда раздражает и отталкивает. Я так считаю.

– Мне не хватало поверхностности. Слишком хотелось во многом разобраться, все понять. А к чему? Я и понимала многое, да нет в этом счастья. – Она невесело засмеялась. – Глупость – не радость, но и от ума – горе.

– Это называется знаете как? – Редакторша вдруг оживилась. – Гендерное сознание.

– Что такое гендерное? – Синеглазка очень культурная, и то не знает такого слова. А уж Кассирша и вовсе помалкивает.

– Такое сознание, которое с одними мерками – к мужчинам, а с другими – к женщинам. Знаю одну такую: тончайшая женщина, даже талантливая. Но как начнет рассуждать: мужики во всем у нее правы, даже плюгавенький, даже хам и ничтожество – он ей видится справедливым и безупречным. А женщин почти всех не любит и не оправдывает. Гендерное то есть сознание.

– Запомню, – Сильная тоже впервые, оказывается, услышала такое красивое выражение – гендерное сознание. – У многих женщин его вижу, необъективное суждение.

– А может, в этом есть справедливость? – вдруг серьезно и без ужимок спросила Татьяна, до нее дошло, что здесь умеют говорить о серьезном, а вовсе не победами хвалиться. Хотя иной раз и это допускается.

– Татьяна поумнела на глазах, – засмеялась Синеглазка, – не обижайся, Таня, мы здесь все растем морально и интеллектуально. И становимся терпимее.

– И еще – откровеннее, – добавила Сиреневая, – я никому не говорила об изменах моего ненаглядного рассеянного супруга, а здесь расковалась, разговорилась, и меня поняли, а мне стало намного легче терпеть его выходки.

– Давно не рассказывала, Сиреневая, – Кассирша вступила в разговор, когда тема гендерного сознания закончилась, – я уж думала, он остепенился, твой-то рассеянный.

– Ну что ты, Кассирша! Никогда этого не будет! Рассказать вам про новый прикол?

– Конечно, если хочешь – расскажи. – Это Синеглазка в деликатной форме хотела сказать: «Если тебе не больно, Сиреневая». Они научились сочувствовать друг дружке.

И Сиреневая начала рассказ:

– Пришел мой драгоценный с работы, а я пораньше прибежала, ужин на столе. Он ужинает, похваливает мои фирменные голубцы, соком запивает, жмурится от удовольствия. А потом идет к шкафу, достает самый лучший костюм и без комментариев переодевается в него. И элегантная рубашка, я недавно купила. Ботинки фирмы «Саламандер». Я молчу, встал передо мной – не муж, а картинка из глянцевого журнала «Жорж» или «Серж». Ждет вопросов, я взяла себя в руки – молчу. И выражение лица самое мирное. Чего мне это стоит – вопрос другой. Смотрим друг на друга – война нервов. Но мои нервы закаленные от долгой жизни с ним. Молчу и весело поглядываю. Сына дома нет, это удобнее – двое разыгрывают острую сцену. Наконец его нервная система дала сбой: «Почему ты не спросишь, куда я иду?» – «А зачем спрашивать? Лишние вопросы – лишнее вранье!» – «Ну почему обязательно вранье? Лично я терпеть не могу вранья. Я собрался на корпоративную вечеринку – только наши сотрудники. Начальник специально предупредил: „Без жен, без мужей. Они только смущают наш коллектив. С семьей пообщаетесь в домашней обстановке“. А я, между прочим, как раз хотел тебя пригласить – ты такая красивая, моя Сиреневая, никого бы не смутила. Но слово шефа – закон, он и так не всегда мной доволен». – «Это почему же он недоволен? – наивно спрашиваю я. – Ты сильный, думающий специалист, у тебя опыт, с людьми ладишь». – «Он считает меня рассеянным. Я на днях по ошибке утащил его портфель с важными документами». – «Портфель? А домой не приносил, странно», – это я дурочкой притворяюсь. А он – дурачком: «Я уволок этот ценный портфель к одной нашей сотруднице, случайно к ней забежал на минутку, там его и забыл. Она на другой день принесла портфель на работу, золотая женщина. И взяла вину на себя, как будто она его унесла нечаянно. Но ложь не удалась – шеф сразу все просчитал, на меня волком смотрел весь день». – «Обошлось, скажи спасибо золотой женщине», – это я говорю, и никаких слез, никаких неудовольствий – все замечательно. И он уходит, махнув мне ручкой. Я на прощание спрашиваю: «Где будет ваша вечеринка? В каком ресторане?» – «Олимпийский чемпион», я там заказал столик на двоих». И умчался, понял, что проговорился. «Заказал! На двоих!»

Они смеялись над незадачливым рассеянным, а Сиреневая сказала:

– Смешно, правда? Я и сама смеялась – привыкаю к его выходкам. А потом пришел сын, он гулял по Лунному бульвару с Анютой – румяный, радостный, влюбленный. И, как часто бывает, ни в чем не виноватый получил ни за что: «Не смей Анюте врать! Узнаю – пришибу! И посуду вымой сам, видишь – мать устала!»